Форма входа
Читем онлайн Малыш - Альфонс Доде
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
этими словами я подошел к двери и, открыв ее, жестом пригласил ее выйти…
– Вы хотите, чтобы я ушла? – спросила она насмешливо, явно издеваясь надо мной… – Ну, нет!.. Мне еще многое нужно сказать вам…
…Тут я не выдержал. Кровь бросилась мне в лицо, и, схватив каминные щипцы, я кинулся к ней… Она мгновенно исчезла… Дорогой мой, в эту минуту я понял испанца Пачеко…
…Я схватил шляпу и сбежал вниз. Весь день я метался по улицам, точно пьяный… О, если бы ты был здесь, Жак!.. На минуту у меня явилась было мысль побежать к Пьероту, упасть к его ногам, молить Черные глаза о прощении. Я дошел до самых дверей магазина, но не посмел войти… Вот уже два месяца, как я там не был. Мне писали, – я не отвечал. Ко мне приходили, – я прятался. Как могли бы после всего этого простить меня… Пьерот сидел за своей конторкой. Вид у него был грустный. Я постоял немного у окна, глядя на него, потом, зарыдав, убежал…
…С наступлением ночи я вернулся домой. Я долго плакал у окна, потом принялся писать тебе. Я буду писать всю ночь. Мне кажется, что ты здесь со мной, что я разговариваю с тобою, и это успокаивает меня…
…Что за чудовище эта женщина! Как она была уверена во мне! Она считала меня своей игрушкой, своей вещью!.. Подумай только… Тащить меня за собой на сцену какого-то загородного театра… Посоветуй мне что-нибудь, Жак! Я тоскую, я мучаюсь… Она причинила мне столько зла!.. Я больше не верю в себя, я сомневаюсь, мне страшно. Что мне делать! Работать?.. Увы! Она права: я не поэт. Моя книга не расходится… Как ты расплатишься в типографии?..
…Вся моя жизнь загублена. Я уже ничего не вижу впереди, ничего не понимаю. Вокруг темно… Есть роковые имена… Ее зовут Ирмой Борель. Борель у нас означает палач… Ирма – палач! Как подходит к ней это имя!..
Мне хотелось бы переменить мою комнату. Она стала ненавистна мне… И потом, я тут всегда рискую встретить ее на лестнице…
…Но будь уверен, что если она вздумает когда-нибудь подняться ко мне… Впрочем, нет, она не сделает этого… Она уже забыла меня. Артисты утешат ее…
…О боже! Что я слышу?.. Жак, брат мой, – это она! Говорю тебе, что это она… Она идет сюда… Я узнаю ее шаги… Она здесь, совсем близко. Я слышу ее дыханье… Она смотрит на меня в замочную скважину, ее взгляд жжет меня…»
Это письмо не было отослано.
Глава XII
Толокототиньян
Я дошел теперь до самых мрачных страниц моей жизни, до тех дней терзаний и позора, которые Даниэль Эйсет, актер парижского пригородного театра, провел с этой женщиной. Странная вещь! Этот период моей жизни, шумной, лихорадочной, полной всяких случайностей, оставил во мне больше угрызений совести, чем воспоминаний.
Весь этот уголок моей памяти точно окутан каким-то туманом, – я ничего в нем не вижу, ничего…
Но нет!.. Стоит мне только закрыть глаза и тихонько повторить два-три раза этот странный унылый припев: Толокототиньян! Толокототиньян! – и тотчас же, как по волшебству, мои уснувшие воспоминания просыпаются, умершие тени встают из своих могил, и я опять вижу Малыша таким, каким он был там, в этом громадном доме, на бульваре Монпарнас, вижу его между Ирмой Борель, разучивающей свои роли, и Белой кукушкой, без конца напевающей:
Толокототиньян! Толокототиньян!
Ужасный дом! Я как сейчас вижу тысячи его окон, зеленые липкие перила лестницы, зияющие желоба, по которым стекали помои, нумерованные двери, длинные белые коридоры, в которых пахло свежей краской… Совсем новый – и такой уже грязный! В нем было сто восемь комнат; в каждой по семье – и какие это были семьи!..
С утра до вечера шум, крики, сцены, драки; по ночам плач детей, шлепанье босых ног по полу, унылое, однообразное качанье колыбелей, и время от времени, для разнообразия, – нашествие полиции.
Здесь, в этом семиэтажном вертепе, Ирма Борель и Малыш нашли убежище для своей любви… Печальное убежище, как раз подходящее для такой обитательницы… Они его выбрали потому, что это было близко от их театра, и потому, что здесь, как во всех новых домах, квартиры были дешевы. За сорок франков – цена, которую берут с тех, кто «высушивает своими боками» новые, еще не просохнувшие стены, они имели две комнаты во втором этаже с узеньким балконом на бульвар – самое лучшее помещение во всей гостинице… Они возвращались к себе ежедневно около полуночи по окончании спектакля. Жуткое возвращение по длинным пустынным проспектам, где им попадались навстречу только молчаливые блузники, простоволосые девицы и патрульные в длинных серых плащах.
Они шли быстро, посредине мостовой и, придя к себе, находили поджидавшую их негритянку, Белую кукушку, а на столе немного холодного мяса. Белую кукушку Ирма Борель оставила у себя. Господин «От восьми до десяти» отобрал у нее кучера, экипаж, мебель, посуду. Ирма Борель сохранила свою негритянку, своего какаду, несколько драгоценностей и все свои платья. Эти платья могли годиться ей теперь, конечно, только для сцены, так как их длинные бархатные и муаровые шлейфы не были предназначены для того, чтобы подметать Внешние бульвары… Но их было столько, что они занимали целую комнату. Там они висели на стальных вешалках, и их красивые шелковистые складки, их яркие цвета составляли резкий контраст с потертым паркетом и выцветшей мебелью. В этой комнате спала негритянка.
Она принесла туда свой соломенный тюфяк, свою подкову и бутылку водки… Из боязни пожара ее оставляли здесь без огня, и часто ночью, когда ее хозяйка и Малыш возвращались из театра, Белая кукушка, сидевшая при свете луны на корточках на своем соломенном тюфяке посреди всех этих таинственных одеяний, производила впечатление старой ведьмы, приставленной Синей бородой для охраны семи повешенных жен… Другая комната, меньшая, была для них двоих и для какаду. Там помещались только кровать, три стула, стол и золоченый шест попугая.
Как ни печальна и тесна была их квартира, – они почти никогда не выходили из дома. Свободное от театра время они проводили за разучиванием ролей, и, клянусь вам, что это была ужаснейшая какофония. По всему дому раздавались их драматические вопли: «Моя дочь! Отдайте мне мою дочь!» – «Сюда, Гаспар!» – «Его имя, его имя, несча-а-астный!» И одновременно с этим – пронзительные крики какаду и резкий голос Белой кукушки, непрерывно напевавшей:
Толокототиньян! Толокототиньян!
Но Ирма Борель была счастлива. Ей нравилась эта жизнь. Ее забавляла
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Малыш - Альфонс Доде бесплатно.
Похожие на Малыш - Альфонс Доде книги
- Этюды и зарисовки - Альфонс Доде - Классическая проза
- 1. Необычайные приключения Тартарена из Тараскона - Альфонс Доде - Классическая проза
- Тартарен из Тараскона - Альфонс Доде - Классическая проза
- Джек - Альфонс Доде - Классическая проза
- На восходе солнца - Василь Быков - Классическая проза
- Былое и думы. Детская и университет. Тюрьма и ссылка - Александр Иванович Герцен - Классическая проза / Русская классическая проза
- Сын солнца (пер. Кившенко) - Кнут Гамсун - Классическая проза
- Жизнь Клима Самгина (Сорок лет). Повесть. Часть вторая - Максим Горький - Классическая проза
- Собрание сочинений. Т. 22. Истина - Эмиль Золя - Классическая проза
- Экзамен - Хулио Кортасар - Классическая проза
