Форма входа
Читем онлайн АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Да, мы читали, как бывший петровский дворец на островке отошел во владения Адмиралтейства, Адмиралтейского завода, превращен поначалу в Адмиралтейские магазины, потом в унылое чиновно-заводское помещение и, наконец, разрушен вовсе, но не верьте слухам, как не верите сплетням, особливо слухам и сплетням историческим. Ибо на самом деле многое из того, чего якобы нет, очень даже существует, хотя и на особицу, а то, что объявлено не просто существующим, пребывающим въяве, а прямо-таки главенствующим, являет столь откровенный образ небытия, что жуть берет; вначале жуть берет, а потом и небытие поглощает.
Осень была в разгаре. Первый снег выпал незадолго до Покрова. Все деревья стояли в листве, листву осыпал снег, снег лег на листья, траву, тротуары, тут же растаял, чуть дольше задержался на крышах. Дочь Настасьи, Настя-младшая, тихо училась в местной школе у тетки Лизы в Зимогорье; владелец красной авторучки, друг Настасьиного мужа Максим (я регулярно забывал его отчество, то ли Станиславович, то ли Родионович) медлил «принимать меры»; о муже, как положено, ни слуху ни духу, характер нордический, незримый фронт. Нас с Настасьей словно лихорадило. Мне снился ее муж, киногерой с шандалом в длани, подвиг разведчика, мужественное неуклонное существо с волевым подбородком: я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной, я был за Россию ответчик, а он спал с моей женой («он» и «я», соответственно, менялись местами). Мысленное «мы», прежде обозначавшее только меня и ее, оказалось неточным: «мы» - еще и муж, и дочь, и облагодетельствованный мужем старик отец. Кого-то не хватало, видимо, моей невесты.
Мы продолжали наши прогулки отчасти автоматически, играли в прежнюю игру, иногда увлекаясь, забываясь, забывая все, погружаясь в прежнее состояние эйфории, счастья, отьединенности от всех (потом прочту я строчку Робера Мале: «Любовь - это остров»; стихотворение закончится утверждением, что ежели любовь - полуостров, то она и полулюбовь…) при радостном пребывании в огромном мире земном. Но небо теперь не всегда было высоким, горним, просторным, бесконечным; часто оно нависало, подвесной потолок, декорация, ухищрение мастера Бригонция, гения здешнего театра.
Архипелаг Святого Петра откровенно не желал нас терять как своих личных влюбленных, парный амулет.
Видать, он давно мечтал обзавестись нарицательной парой любовников типа Моитекки и Капулетти и сильно надеялся на нас с Настасьей. Чтобы удержать нас, проблеск мечты своей, он пускал в ход все свои чары. Много лет спустя Манувахов сказал мне: «В этом городе мечта не удерживается, не фиксируется, здесь видим мы только проблеск ее; проблеск - и нет ничего, улетучилось, растворилось».
«Творение воображения растворилось…»
Мы катались на лодке по осыпанной листвою воде, неподалеку плавали утки, сияли изумрудно-радужные перышки селезней, мелькали оранжевые лапки-весла, мы прогуливались по воде в компании уток. Настасья заметила на Неве челн рыбаря.
– Поплыли к нему, познакомимся, - сказала она бездумно.
Она сидела на лодочной скамье (моряки именуют скамьи «банками», в то время как бой судового колокола носит название «склянок» - «склянки бьют»), держась за скамью золотистыми тонкими пальцами в кольцах, туфелька прижата к туфельке, две лакированных птички, черная шляпа надвинута на лоб.
– Табань! - произнесла она низким хрипловатым голосом, у нее были разные голоса на разные случаи жизни, но порой и в одной фразе звучал высокий, низкий и хрипотца чохом.
– Я рад слышать твой тройной голос, - сказал я ей однажды по телефону. И услышал в ответ:
– Не тройней одеколона.
Итак, мы приближались к темно-серому метафизическому челноку. Рыбарь сидел в своей - бесцветно-золотисто-умбристой вневременной - робе спиной к нам. Настасья окликнула его лучшим из голосков, мелодичным сопрано, и мы увидели его лицо с водянисто-голубыми глазами, лишенное выражение лицо вечного существа.
Настасья просила у него разрешения пересесть к нему в челн, порыбачить с ним, он внимательно слушал. Казалось, он слушает сквозь невидимую стеклянную стену, приглушавшую звук и разделявшую нас. Выслушав, рыбарь отрицательно покачал головой: нет. Настасья растерялась, она была обескуражена, ей редко отказывали в чем бы то ни было. В паузе рыбарь перевел взгляд на меня. Пока он смотрел, мелькнуло: а ведь он давно утонул, но все на посту, он приходит, отрыбачив, утопленник стучится под окном и у ворот, тятя, тятя, наши сети, да он сам принес и сети, и рыбу, дети ему рады, хоть он призрак, поскольку сами они тоже давным-давно привидения.
Высмотрев в зрачках моих маленькие картинки, воображением моим созданные, рыбарь передумал. Он бросил мне лодочную цепь, я зацепил ее за кольцо на носу нашей лодчонки, он выбрал сеть свою, сел на весла - и мы поплыли.
Я пересел на скамью рядом с Настасьей, мы сидели, прижавшись друг к другу, обнявшись, молча. Он греб легко, непредставимо легко, мы оба видели это, - словно другая вода была под веслами его обветренного челнока.
Похоже, он перевидал все пейзажи архипелага Святого Петра, начиная с безлюдных.
Наши сцепленные плавсредства забирали влево, еще левее, мы огибали незнакомые места незнакомых берегов.
И увидели мы Подзорный дворец с гравюры, дворец, которого уже не было. Он выступал из воды, властно заняв весь крошечный Овчий остров, двухэтажный, с маленьким кур-д’оннёром, с башенкой над перекладиной, образующей его в плане буквы «П»; неграмотные птицы с птичьего полета, пролетая над ним, видели первую букву его названия, совпадающую с вычеканенной на монетах первой буквой имени царя, совпадавшей с первой буквой имени святого Петра, а также святого Павла. Меня неприятно поразил флаг, точнее вымпел, на флагштоке башенки, несуществующим ветром расправленный, напоминающий жестяной флюгер, клочок материи, распластанный в среде непонятного воздуха, заледеневший в обмершем нездешнем Борее.
Мы причалили к входу, к одному из входов, к центральному, рыбарь высадил нас, мы вошли во дворец, точно заколдованные, за руки держась.
Дворец был нем, пуст. Из окон его, точно из иллюминаторов, была видна одна вода. Дворец плыл в море житейском.
Все находилось на местах: кресла, столы, штофы, рюмки, картины с ведутами и маринами, синие блюда голландского фарфора, изразцовые печи,
Настасья постучала коготком по стеклу старинного барометра, озабоченно глядя на стрелку, не соскользнет ли та к слову «Буря». Я запустил затейливые бронзовые часы, завел, открыв стекло, перевел стрелки, положил ключик обратно, в вазочку на самом верху. Маленький маятник стучал, точно метроном.
Мне стало чуть страшновато, когда Настасья откупорила пробку малюсенького штофа зеленого стекла с нарисованными на стекле цветами и птицами и налила себе и мне по граненой стопочке неведомого зелья.
– Сколько, по-твоему, зелью лет? Больше двухсот? Мучиться-то не будем? Сразу помрем? Странная манера у тебя пить что попало. Прихваты профессиональной алкоголички.
– Не зелье питейное, сударь, не что попало, а любовный напиток. Царь ждал ночью царицу, она приплывала, они пили любовный напиток, предавались любовным утехам.
– Почему обязательно царицу? - спросил я, нерешительно беря свой стопарь. - Может, какую-нибудь Трудхен либо Минхен из немецкой слободы але же фрейлину. Не удивлюсь, если кухарку или заезжую самоедку из чума. Пастух и Ткачиха, царь-плотник и царь-баба, она же кухарка, кто хошь, баба как таковая.
– Дурачок, его тогдашняя царила была все это вместе: Трудхен из слободы, она же фрейлина, она же царь-баба, она же кухарка. К тому же экономка. Чужая. Трофейная.
– Леди, как вы неромантичны.
– Мы не романтические персонажи, а классические. Какая еще романтика? окстись. Твое здоровье.
– Была не была! - сказал я. - Призрак дворца, привидение вина. Стало быть, похмелье тоже фантомное.
И немедленно выпил, не забыв брякнуть своей граненой о ее граненую. Звон дивно совпал с боем заведенных мною часов.
– Очень вкусно, - сказала Настасья, облизываясь. - Хочу еще рюмочку.
– Только по одной, - отвечал я сурово, - мы здесь не одни. То есть мы именно одни, но, может, не единственные посетители. Есть хозяева. Может быть. Есть случайные гости. Неблагородно вылакать все и другим не оставить.
– Все-то ты о других, - с укором, покачав головою, пила она помаленьку любовный напиток из царева погребка. - Ты о нас подумай.
– Сейчас, - сказал я, направляясь к двери.
– Куда ты?
– Думаю о нас. Собираюсь подняться на второй этаж и поискать там ежели не кровать с балдахином, так хоть диванчик какой. Канапе. Кушетку. Лежанку. Софы тогда еще не придумали, кажется.
– Ай, - сказала Настасья, - а как же рыбарь? Ведь он нас ждет. Неудобно.
– Насколько я понимаю, он нас не ждет. Он убыл в неизвестном направлении вместе с нашей лодкой. Аннигилировался. Тут обзор хороший. Я еще с башенки гляну, удостоверюсь. Но вроде его нет. Он ненароком вплыл в другой век, там рыбы больше. Или приплывет позже, деликатничает. У нас времени навалом, впереди выходной.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина бесплатно.
Похожие на АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина книги
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Вилла Рено - Наталья Галкина - Современная проза
- Дом - д’Истрия Робер Колонна - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- «Лимонка» в тюрьму (сборник) - Захар Прилепин - Современная проза
- За радугой - Соломоника де Винтер - Современная проза
- Милицейское танго (сборник) - Горчев Дмитрий Анатольевич - Современная проза
- Полночь в саду добра и зла - Джон Берендт - Современная проза
