В восемь часов они начали восхождение, возле вершины решили отдохнуть, подкрепиться бутербродами, приготовленными утром в гостинице. Они уселись на тропе, свесили ноги с уступа, круто обрывавшегося вниз. Ричард разглядывал, как Френсис достала толстые куски хлеба и выковыривала маленькие зернышки тмина из ломтиков сыра, напоминавшего мыло. Она бросала их время от времени на скалу, с кромки которой свешивались вниз ее загорелые обнаженные ноги. В толстых шерстяных носках и тапочках они напоминали Ричарду ноги школьницы, столь же привлекательно стройные и мускулистые. Легкий ветерок ерошил ей волосы, кудрявившиеся вокруг запотевшего лба, трепетал в складках просторной шелковой кофточки. Она завязала вокруг шеи рукава джемпера. Наконец-то она закончила извлекать тмин, положила бутерброды один на другой и с аппетитом вонзила в них зубы. Ричард улыбнулся. Трогательная сосредоточенность появилась у нее на лице при взгляде на бегущий далеко внизу Изар.
— Хорошо, — тихо сказала она, — очень хорошо. Посмотри. — Френсис показала на долину, где зеленели поля и извивалась голубая, как лед, река.
— «Бог создал страну, человек создал город». Жаль, что он не мог создать ничего лучшего.
— Он лишь жалкий подражатель. Думает, что сложность есть доказательство прогресса.
Они замолчали, бесхитростная природная простота заставила задуматься.
Наконец завтрак закончился, Ричард поднялся.
— Пора идти, — сказал он и помог Френсис встать на узкой тропе. — Пятнадцать минут до вершины, и оттуда мы увидим Австрию.
— У нас еще уйма времени. — Френсис поглядела на солнце. — Спускаться недолго.
Ричард укоризненно покачал головой. Никак ему не удалось научить Френсис; не могла она противостоять искушению быстро спуститься с горы. Не выйдет из нее настоящей альпинистки. Хотя смелости ей не занимать. Из последних сил она карабкалась за ним на вершину, внешне не выказывая своего утомления, но в душе проклиная все на свете. Подниматься в горы она ненавидела с той же страстью, с какой любила спускаться.
На пике они отдышались, перед ними неровными серыми каменными волнами простирались Австрийские Альпы с заснеженными вершинами.
Ричард махнул рукой.
— Вон там лежит Инсбрук. Поедем туда завтра. У нас есть рекомендация одной твоей школьной подруги… Мэри, как ее там величают… остановимся у Гастхоф Бозена на Герцог-Фридрихштрассе.
Френсис кивнула.
— Мэри Итон. Она вышла замуж за одного парня из Центральной Африки.
— Далековато отсюда, — засмеялся Ричард.
Его настроение передалось Френсис, они начали спуск в прекрасном расположении духа, которое не покидало их до самого Миттенвальда.
Наконец-то они добрались до гостиницы, где Ричард уже останавливался в бытность свою студентом. В те мирные дни маленькая гостиница была забита иностранцами, главным образом, американцами и англичанами. Теперь же все было иначе, они сидели в полупустом ресторане. Хозяйка гостиницы фрау Кеплер, по-прежнему, сидя за маленьким столиком, вела глубокомысленную беседу со своими задушевными приятелями. Она все так же носила длинное черное рабочее платье, ставшее неотъемлемой частью ее облика. Во время прошлого визита Ричарда этот столик являлся предметом бесконечных шуток миттенвальдцев, приходивших сюда выпить пивка, поиграть в скат, а если случится здесь аккордеон или скрипка, то потанцевать и попеть. Ричард оглядел ту часть ресторана, которая была отведена для местных жителей. Он вспомнил, как сердилась фрау Кеплер, когда безусые студентики предпочитали пить свое пиво там, а не в специально отведенной комнате для гостей. Тогда в ходу была шутка, будто фрау Кеплер симпатизирует нацистам и за специальным столиком обсуждает со своими приближенными подробности предстоящего заговора. Шутка пользовалась успехом и сопровождалась взрывами хохота баварцев, дело в том, что фрау Кеплер была северянкой и, как они говорили, собиралась их опруссачить; а слово пруссак часто употребляется на юге в непристойном смысле. Похоже, ныне шутка оправдывалась.
Рассматривая, как Френсис расставляет на доске шахматные фигуры, Ричард размышлял, вправду ли столь счастлива фрау Кеплер, как ей это кажется. Гостиница определенно переживала упадок: здесь обитала лишь какая-то итальянская семейка, которая постоянно нервничала и что-то доказывала фрау Кеплер, выслушивавшей их с презрительно поджатыми губами. Цены для немцев были значительно ниже, приезжавшие в середине дня туристы привозили собственное питание. Надо было видеть, как они за ресторанными столиками разворачивали свои кулечки с хлебом и сосисками, а заказывали лишь бокал пива, чистую тарелку и нож. Френсис особенно потрясло, когда она узнала, что за все это сбившиеся с ног официанты берут еще и чаевые.
Ричард обратил внимание, фрау Кеплер частенько поглядывает в их сторону. Она делала вид, что увлечена их шахматной партией. Чувствовалось, что за ними больше не следили, но, вне всякого сомнения, фрау Кеплер с повышенным интересом наблюдает за каждым сделанным ходом. Весьма возможно, что у такой закаленной нацистки, как она могла бы себя отрекомендовать, появились на их счет какие-то подозрения. А может, эти необременительные обязанности доставляли ей удовольствие; они повышали в ее глазах собственную значимость. Как и ожидалось, Френсис атаковала конем, этот маневр можно было предвидеть, он защитил слона пешкой, подождал ответного хода. Музыка по радио прекратилась. Какая тоска, подумал Ричард, никуда не денешься от этих надоедливых звуков, послушать бы сейчас заграничные неарийские мелодии. Мужской голос начал, будто на параде, вещать не допускающим возражения тоном. Как только Френсис, не обращая внимания на пешку, смело взяла слона, фрау Кеплер встала и подошла к их столику.
Ричард поднялся, желая преложить фрау Кеплер стул, подмигнул Френсис… И тут радиоголос прекратил выкрикивать лозунги, и в комнату ворвались раскатистые звуки духового оркестра. Едва загрохотали тарелки, все поняли, что за этим последует. Френсис продолжала сидеть, закурила сигарету. Фрау Кеплер стояла, оцепенев, возле стула и устремила невидящий взгляд на противоположную стену комнаты. Бедный Ричард, посмеялась про себя Френсис, увидев, как он слегка покраснел. Он не сядет, пока будет стоять фрау Мордоворот, а Френсис-то знала, как омерзительна ему эта песня. Он называл ее гимном во славу известного сводника. Френсис непринужденно курила и увидела, как Ричард зацепил шахматную фигуру. Она упала под стол, он нагнулся за ней, оркестр закончил исполнять Хорст Вессель, прозвучали позывные Мюнхенской радиостанции. Фрау Кеплер присела, поклонившись по обыкновению. Ричард тоже сел, он был вежлив и невозмутим.
— Надеюсь, я вам не помешала, — завела разговор фрау Кеплер. — Хорошо проводите отпуск?
Они ответили, да, хорошо, Миттенвальд — очаровательное местечко. Френсис уступила Ричарду главную роль в беседе. Она не совсем понимала, с чего это они удостоились такой чести. Фрау Кеплер не очень-то кланялась своим гостям, особенно иностранцам. Она не была высокой женщиной, но держалась столь надменно, что казалась выше своего роста. Когда-то она, видно, была красивой. У нее сохранились правильные черты лица, но желтые волосы и голубые глаза потускнели от времени, в ее облике не было мягкости и доброты, которая придала бы старости определенное очарование; напротив, она выглядела суровой и неприступной. Возможно, фрау Кеплер считала очарование признаком слабости; ей по душе была более решительная, если не твердокаменная, внешность. Мрачное создание, решила Френсис. Фрау Кеплер не хватало одухотворенности. Даже при разговоре чопорность не покидала ее. Эта дама придала своеобразное толкование принципу непринужденности, хотя не имела ни малейшего понятия о непринужденности. Она обернулась к Френсис.
— Я рада, что вы довольны. Людям полезно приезжать в новую Германию. Нам есть, что им показать.
Френсис поглядела на Ричарда, а затем снова на фрау Кеплер. Вежливый ответ не приходил в голову. Она улыбнулась, улыбка всегда универсальный, хотя и не самый достойный ответ.
Фрау Кеплер продолжала:
— Вы очень хорошо говорите по-немецки, весьма хорошо. Вне всяких сомнений, вы раньше посещали нашу страну? Вы случайно заехали в Миттенвальд или вам порекомендовали приехать сюда? Меня всегда интересует, зачем люди к нам наведываются.
Итак, вопрос задан. Верно, тягостное занятие поддерживать разговор, стараясь при этом не выдать своего любопытства, подумала Френсис. Забавно, что, несмотря, на все ее ухищрения, она не признала Ричарда, а потому не смогла правильно истолковать его улыбку. Похоже, игра складывается в его пользу. С ответом он не задержался.
— Горы, — сказал он. — Несколько лет назад я здесь останавливался, и они меня настолько покорили, что захотелось показать их жене.
