заметно улыбнулся. Багги в своем репертуаре. Он будет скучать по нему, когда пират наконец покинет это мерзкое место.
— А потом она спросила… почему я этого хочу, — внезапно сказал клоун — И я… запнулся. Мне казалось, что я знаю ответ. Что я всегда его знал, но в этом месте… я понял, что не знаю — тихо признался Багги — Если дать мне сейчас славу и деньги… мне будет плевать. Сейчас единственное, что я хочу, это закончить все это и наконец сдохнуть — глухо прохрипел мужчина, после чего горько усмехнулся — И теперь я постоянно думаю, к чему же я стремился всю свою жизнь? Я думаю, и думаю, и думаю, и думаю… к сожалению, здесь больше нечем заняться. Поэтому… мне кажется, что я наконец понял ответ — горько признался некогда громкий и самоуверенный пират.
Узник перестал улыбаться и удивленно посмотрел на своего сокамерника. Тот выглядел так, будто вот-вот заплачет.
— Они все были такими сильными, — каким-то робким шепотом сказал Багги — Капитан, Рейли, остальные… Шанкс. Они всегда были сильнее меня. Я всегда чувствовал, что недостаточно хорош, чтобы быть частью их команды. Мне казалось, что когда-нибудь они откроют глаза и увидят, что я не такой как они. Что я не их накама, — печально сказал мужчина — А потом…они ушли. Они покинули нас, меня и Шанкса, как только клинки опустились. Бросили нас прямо там, на том острове. Они ничего нам не оставили… никаких номеров, ни одной библикарты. Пираты Роджера перестали существовать в тот момент, когда голова капитана ударилась о землю. Остался только Шанкс… он один хотел, чтобы я был рядом, — крупно дрожа сказал Багги — и тогда я… я так испугался. Они уже бросили меня… капитан бросил меня… это было так больно. Если бы Шанкс увидел, какой я слабак… если бы он разочаровался во мне… я бы не смог этого пережить. Я бы сломался окончательно, — и на этих словах, по впалым щекам мужчины покатились слезы — Поэтому, я решил бросить его первым. Я решил, что если узы накамы такая хрупкая вещь, то они мне не нужны. Власть, деньги, сила… это то, что никогда тебя не предаст — хрипло сказал пират, после чего криво усмехнулся, — Но на самом деле, я всегда знал, что лишь трусливый слабак… это факт, который не изменить. Мне стоило просто смириться с этим. Просто принять эту истину как непреложный факт и перестать… перестать пытаться доказать Роджеру и остальным, что я был их накамой, — тихо сказал мужчина.
Узник молча сидел у стены и смотрел на плачущего сокамерника. Слушать это было почти физически больно… особенно ему. Слабаку, который всегда твердо знал, что его накама никогда его не бросят. Если бы они… стал бы он как Багги?
— Шанкс… он всегда считал тебя своим другом, — хрипло сказал узник.
Сокамерник поднял голову, и узник увидел его бесконечно усталые глаза.
— Я знаю, — просто сказал Багги — Я видел это каждый раз, когда мы встречались… до самого конца, — прошептал мужчина.
Узник еле заметно поморщился. Казнь капитана Рыжеволосых пиратов Шанкса… это было ужасающее зрелище. Бывший Йонко… он так и не смог пережить смерть своей команды. Казалось дозорные казнят не человека, а его пустую, рассеяно улыбающуюся оболочку. Это зрелище транслировали по всему миру. Даже на последнем уровне Импел Дауна.
Багги оказался в соседней камере через неделю после казни. К тому моменту, его команда была мертва уже год. Похоже мужчина находил в себе силы бежать и сопротивляться вплоть до той самой трансляции, но потом внезапно… просто остановился и перестал бежать. И теперь он наконец понял, почему. Багги держался, пока в живых оставался хоть один его накама, даже если он перестал считать его накамой. А потом… смысл бежать просто исчез.
— Я был отвратительным другом и плохим капитаном, — наконец сказал Багги — Я не верил в то, что люди могут любить меня. Я не осмеливался в это верить, но почему-то… меня окружали идиоты, которые упорно любили и верили в меня. Моя команда, — это слово слетело с губ пирата с какой-то опасливой, но бесконечной нежностью. Будто мужчина боялся использовать его, чтобы не испачкать об эти серые, безжизненные стены — Они остались со мной до самого конца. Эти придурки… я даже не смог их похоронить. Я даже этого не смог, — с застарелой, глухой ненавистью сказал капитан пиратов Багги — Если бы… если бы я мог вернуться, то хотел бы быть хорошим другом и капитаном. Мне не нужно золото или слава или великая сила… слабак навсегда останется слабаком. Я просто хочу, чтобы их капитан и друг заслуживал их преданности, — тихо сказал мужчина.
А потом, в его глазах мелькнул странный синий отблеск, и Багги потрясенно на что-то посмотрел. Его рот удивленно открылся, а губы начали складываться в какое-то слово. Но он так и не смог его сказать. Голова мужчины упала на грудь, тело безвольно обвисло на цепях, и он… замолчал навсегда.
Именно на этом печальном осознании, лежащий на мягкой кровати парень вздрогнул и резко сел. Он открыл свои ярко-синие глаза и наткнулся взглядом на стальные решетки… картины его сна были лишь истлевающими обрывками в его памяти. С каждым мгновением они бледнели и стирались из его разума, но… что-то в этих решетках напугало Джея до ужаса. Он крупно вздрогнул и забился в дальний угол камеры.
А потом заметил, что именно его разбудило.
Через решетку на него пристально смотрел пират Багги «Клоун». Он сидел на низкой табуретке, рядом с конфискованной у Джея горой оружия. При обыске, парень потратил почти час, чтобы вынуть все спрятанное. С каждым новым предметом, лицо громоздкого пирата Гуливера бледнело все сильнее, а глаза становились все шире. Ближе к концу мужик уважительно хмыкнул и пригласил Джея в их команду. Учитывая, что его приглашали в плавучий пиратский цирк, Джей не знал, как на это реагировать. Принимая во внимание силу этих людей, приглашение было лестным, но парень не подходил по стилю. К тому же, он напрочь не понимал такой вещи как юмор. В итоге, снайпер вежливо отказался, и Гуливер весь поник, бурча про растрату юных дарований. После этого мужчина сел напротив клетки и, спустя несколько часов, Джей решил поспать для сохранения боеспособности.
Теперь же он проснулся, чтобы обнаружить рядом капитана Багги, который сидел у оружейной горы, немного нервно сцепив пальцы на руках. У мужчины было здоровое, не осунувшееся лицо,
