Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Крыть мне было нечем. Если Куракинская шайка действительно выполняла приказ командования — все мы влипли по полной. И только я один хоть как-то знал, что вообще происходит.
— Я знаю, почему Дар не работает, — проговорил я. — Это заговор против короны. И сейчас…
Рассказ занял минуту или полторы, вряд ли больше — но и они показались мне вечностью. Счет уже давно шел чуть ли не на мгновения, и любое промедление грозило чем-то ужасным — и все же я кое-как заставил себя не тараторить. И говорить по существу, опуская лишние детали. Я все равно не собирался раскрывать товарищам все тайны — хватит и того, чтобы они поняли: сейчас главное — разобраться с “Бисмарком”. Остальное подождет.
— Военный заговор, значит? — хмыкнул Подольский — и повернулся к скорчившемуся на полу Куракину. — Теперь понятно, чего эти… хмыри тут с винтовками разгуливают.
— И всем приказали сидеть и не высовываться. — Я покачал головой. — Похоже, что и командиры наши… сами понимаете.
— Только не ротный. — Богдан уперся руками в бока. — Мама и Папа никогда бы с такими не связался, он мужик нормальный!
— Значит, к нему и пойдем, — подытожил Подольский. — Не могут же все офицеры быть заодно — а без них мы много не навоюем.
— Ага. — Иван шагнул вбок и легонько пнул по ребрам тихо постанывающего второкурсника. — Идите с Сашей — вы у нас тут самые языкастые. А мы пока с Богданом покараулим этих… господ.
Не самый плохой план — особенно когда никакого другого, в общем, нет и в помине.
Дороги до кабинета Мамы и Папы было всего ничего: по коридору до лестницы, на этаж вниз и сразу направо. Но добирались мы минут десять, не меньше. Похоже, Куракинская свора уже успела расползтись с оружием по всему училищу и смотрела в оба. Наверняка соответствующие приказы были и у дежурных: Васька-штык и остальные без разговоров пропустили меня наверх, в дортуар, но выйти из него оказалось куда сложнее. К счастью, шума драки на других этажах как будто не услышали, но мы с Подольским все равно осторожничали и крались так, чтобы наверняка не попасться никому на глаза.
Когда я без стука открыл дверь в кабинет ротного, он даже не пошевелился. Еще несколько мгновений сидел неподвижно, тупо уставившись на вороненый револьвер, который держал в руке — и только потом со стуком опустил оружие на стол рядом с початой бутылкой водки и повернулся в нашу сторону.
— Горчаков… Подольский?.. — проговорил он. — Доброй ночи, господа юнкера, доброй ночи. Милости прошу… присаживайтесь.
Язык у Мамы и Папы слегка заплетался, но до тела хмель, похоже, еще не добрался: рука, указавшая на стулья около стола, не дрогнула. Подольский тут же послушно уселся — а я остался стоять. Заготовленная по пути торопливая, но убедительная речь как-то разом вылетела из головы, оставив лишь мутное недоумение.
— Что вы делаете, ваше высокоблагородие? — поинтересовался.
— Выполняю приказ. — Мама и Папа пожал плечами. — Сидеть и ничего не делать, не покидать помещения… Уж не знаю, почему вы, господа, разгуливаете, где попало, но раз уж вы здесь — угощайтесь. Стаканы в шкафу.
— Пить водку? — поморщился я. — Сейчас?
— А что мне… что нам еще остается делать? Пить шампанское лично я не вижу повода. Но прошу извинить, господа юнкера — едва ли я смогу принять вас надолго. У меня еще есть… — Мама и Папа скосился на револьвер на столе. — Еще есть кое-какие незаконченные дела.
Я только сейчас обратил внимание, что ротный надел не только парадную форму, но и награды. Наверное, все разом — столько я раньше не видел, даже в Пятигорске, когда приезжала императрица. Я мог только догадываться, что за миниатюрный парад он устроил для самого себя и выстроившихся на столе револьвера, бутылки водки и граненого стакана — но явно догадывался верно. Пьяный и раздавленный Мама и Папа представлял из себя настолько жутковатое и одновременно жалкое зрелище, что Подольский, похоже, и вовсе потерял дар речи.
А меня вдруг снова взяла злость.
— Вы ведь знаете, что сейчас происходит в городе? — процедил я сквозь зубы. — Так, ваше высокоблагородие? И знаете, что происходит здесь, в училище?
— К сожалению, — кивнул Мама и Папа. — Там, за стенами, сейчас гибнет Империя… Во всяком случае — та Империя, которой я клялся служить.
— Клялись — и теперь сидите здесь и готовитесь пустить себе пулю в лоб? — Я шагнул к столу. — Если мне не изменяет память, подобное называется изменой… Ваше высокоблагородие!
— Уверяю вас, друг мой, меня никто не назовет изменником… просто не успеет. — Мама и Папа мрачно усмехнулся. — Видит Бог — я совершил немало ошибок. Но что, с сущности, от нас зависит? Что может сделать один офицер, когда…
— Что вы можете сделать?!
От моего вопля Подольский едва не подпрыгнул на месте, и даже Мама и Папа чуть дернулся, вжимаясь спиной в кресло. Наверное, услышали даже в коридоре — но мне было уже все равно.
— Что вы можете сделать? — повторил я, нависая над столом. — Возьмите себя в руки, ваше высокоблагородие! Примите командование училищем, откройте арсенал и вооружите юнкеров. Арестуйте изменников… И дайте мне, наконец, чертов телефон!
Глава 27
На мгновение глаза Мамы и Папы сверкнули гневом. В самом деле — на него, гвардейского штабс-капитана, боевого офицера и кавалера нескольких орденов только что наорал первокурсник… да еще и одетый в штатское. Ротный, которого я знал, точно бы не спустил подобного.
Но этот только выдохнул и отвел взгляд.
— Милости прошу, сударь. — Мама и Папа пододвинул мне блестящий черный аппарат. — Пользуйтесь на здоровье… Хоть я и не вполне понимаю, кому вы собираетесь звонить.
— Куда? Да хотя бы Багратиону. — Я пожал плечами. — Думаю, это имя о чем-то говорит вашему высокоблагородию?
— Разумеется. Но вынужден разочаровать вас, господин юнкер: не далее, как три часа назад государыня освободила Багратиона от должности главы Третьего отделения. И гвардейцам Семеновского полка велели арестовать его, — Мама и Папа посмотрел на меня мутным взглядом, — по подозрению в государственной измене.
— Чего?.. — Я не поверил своим ушам. — Багратион в тюрьме?!
— Этого я не говорил.
— Прекратите паясничать, ваше высокоблагородие. — Я снова склонился над столом. — Вам ведь прекрасно известно, что случилось.
— Ошибаетесь, господин юнкер. Я не знаю даже, кто на самом деле отдал приказ арестовать его светлость… Зато совершенно точно уверен, что им это не удалось. — На осоловевшем лице Мамы
- Коммандер - Валерий Пылаев - Альтернативная история / Городская фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Побег - Алексей Николаевич Круглов - Детективная фантастика
- Не ОК(обычный кореец) - Стас Пылаев - Мистика / Попаданцы / Фэнтези
- Выбор, который делают за нас - Галина Добровольская - Периодические издания / Современные любовные романы / Эротика
- Бремя изгоя - Стас Пылаев - Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- Рассказы о мире Нэстэ - Михаил Евгеньевич Щукин - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Периодические издания
- «Если», 2006 № 09 - Журнал «Если» - Периодические издания
- Одиночество Герберта Соломона - Майкл Уайтхаус - Мистика / Периодические издания
- Это другое 3 (СИ) - Солин Иван - Попаданцы
- Gemini - Дания Аувэст - Любовно-фантастические романы / Периодические издания