Форма входа
Читем онлайн Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
такая. Дело в том, что нас, русских, за пределы лагеря не выпускали вообще. А все остальные выходили на работу – там, у бауэра[767], разгружали вагоны. И вот эта Шура Шипова вдруг появилась у нас в бараке и сказала: «Я выхожу за пределы лагеря и буду вам помогать, чем смогу». Вот она приносила, допустим, если разгружали вагон с овощами, а у немцев было распространено все вяленое – лук, морковка, она нам приносила. Но кормил детей весь лагерь. У нас в столовой стояла такая миска, куда сливался суп в обед, хлеб дополнительно, в общем, их кормил весь лагерь. Надо отдать должное всем заключенным. И потом эта Саша нам приносила одежду. Надо же как-то сменить, в грязном же ходили. Умываться мы мылись холодной водой, а голову мы мыли кофе. Этот лишний, украденный, общитанный бочок. Мы по очереди мыли головы. Вот привезли этих детей, мы их разобрали, а это был конец 1944 года, декабрь месяц, и вот в канун Нового года из наших военнопленных выходила Мария Ивановна Петрушина и Лида Назарова, они работали слесарями, водопроводчиками или что-то такое. Если канализация испортилась за пределами, они выходили с надзирательницей. Вот Мария умудрилась вырыть небольшую елочку. Как она это сделала, что не видела надзирательница, мы не знаем, потом засунула туда, на голое тело, застегнулась и принесла эту елочку к нам в барак. Мы на третьем этаже, «семья москвичей», устроили им елку. Какие-то ленточки, тряпочки, что-то разрезали, какие-то бумажки. Причем приходили посылки Красного Креста, но поскольку Советский Союз не был в Красном Кресте, то нам посылок не было, но сортировать эти посылки, потому что заключенным не все можно было дать, лакомство и, конечно, курево нельзя было, а курили фронтовики почти все. Так вот сортировать чаще всего посылали военнопленных, они тоже умудрялись шоколадку стащить, деткам дать, больным, и, конечно, курево. Я это к тому, что фольга от сигарет и ей елочку раскрасили. Пораньше положили детей спать. Пришли с работы, покушали, общаться вообще между бараками нельзя было, периодически проныривали куда-то пообщаться, а так вообще-то нельзя. А ночью, где-то без десяти двенадцать, разбудили наших детишек, приготовили им торт и эту елочку. Свечи зажгли, чтобы они видели, потому что свет выключался. Это была для них такая радость. Галочка, например, по многим лагерям путешествовала. Мама у нее умерла, папа был партизан, а папа пришел ночью зачем-то в это место, где они жили. Старший сын был на фронте, а Галочка и младший мальчик с матерью были дома, а сосед донес, и его на глазах семьи расстреляли. Они три дня не могли его похоронить, а потом, это со слов Галочки, но она была такая маленькая, что вроде бы его под крыльцом зарыли. А мать послали в Германию. Братик умер, и мать умерла от брюшного тифа. И вот она с такими детьми, как Стелла, как Надя, как Витечка, она путешествовала из лагеря в лагерь. И вот приходит в один день от Евгении Лазаревны одна наша и говорит: «Слушай, организовывается «транспорт», видимо, последний, хотим, чтобы больше в лагере участвовало в протесте этого «транспорта». Сходи к югославам». Поскольку я с разведчицей была знакома. «Скажи, что мы организовываем протест». А это был уже, наверное, март месяц, потому что и прохладно, и уже тепловато. У меня был жакет и юбка какая-то, а Кате как раз принесли пальто. Я ей говорю: «Катюш, можно я твое пальто надену?» – «Конечно». Я одела пальто, так как этот день был, видимо, нерабочий, я довольно свободно шла по территории лагеря, совершенно забыв, что раз «транспорт», значит, будет облава, ну и попала в эту облаву. Записали мой номер. Конечно, в блок, где сидели югославки, я не попала. Я пришла и говорю: «Не попала, а попала в облаву». Катя говорит: «А номер-то мой!» – «Ну и что. Очень просто. Ты останешься Ольгой Васильевной Головиной, а я Раей (она была там Раей). Неужели ты думаешь, что я отправлю тебя туда. Ты же тоже так бы не поступила». Она: «Конечно нет». Нас тут же быстрым темпом отправили в больницу, как заболевших. Я уже даже не помню, по-моему, под чужими номерами. Лечили нас там витаминчиками наши врачи. Но мы там недолго лежали, потому что отменили этот «транспорт», и благополучно вышли из этой больницы и из этой ситуации. Потом эвакуация лагеря. Часть наших девушек, особенно медицинских работников, осталась в лагере. Некоторые девушки, Марина Смелянская и другие, остались, им сказали, что лагерь заминирован. Они остались, чтобы не дать погибнуть больным или лагерь разминировать. В этом вопросе, что им там сказали, я не осведомлена, не помню в общем. А нас выгнали за пределы лагеря, и мы пошли в сторону наших союзников. Впереди отступали гитлеровские войска, потом шли мы, за нами шли наши. Мы так двигались два дня. Первую ночь мы просто где-то заночевали, остановились. Снаряды летают так хорошо. Было неприятно столько прожить, еще мы-то с Катей были не так долго в лагере, а вот такие, как Зоя, Мария. Зоя попала в плен вообще в Севастополе. Мария попала где-то тоже под Сталинградом, по-моему. В общем, они прошли все лагеря, которые были на нашей территории, и Зоя даже в Майданеке была. Неприятно, думаешь, вот так не долетит снаряд. Люди столько прожили, пережили, дожили, вот-вот свобода, и погибнуть. Надзирательницы бегали и просили у нас что-нибудь гражданское, переодеться, но никто ничего не дал. А на вторую ночь мы остановились в каком-то котловане. И надзирательницы стали говорить: «Вот там рощица, вы можете бежать. Мы будем стрелять, но только вверх». Ну и мы решили бежать. Правда, не все, потому что народу много, а вот «семья москвичей» драпанула вся в этот лесочек. Тоже сидели, и тоже снаряды рвались. Потом затихло, и Маша с Зоей решили выйти посмотреть на разведку. Мы их стали уговаривать: «Дурочки, мы столько прошли, столько пережили, подождите еще немножко. Какая-то шальная пуля и все». Еле удержали. А потом из лесочка поднялись и смотрим по дороге идет наш. Ну и, конечно, как все эти бабоньки высыпали и как налетели, а это был младший лейтенант… Он только и говорит:
«Бабоньки, я прошел всю войну, я дошел почти до Берлина, оставьте меня живым!» (Смеется.) У него пуговиц не было, рукав оторван, сапоги вычищены до блеска. Конечно, тут было такое, что описать это невозможно. Он нам сказал, куда идти. Мы вышли на
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов бесплатно.
Похожие на Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов книги
- Госпожа Смерть. История Марии Мандель, самой жестокой надзирательницы Аушвица - Сьюзен Эйшейд - Биографии и Мемуары / Прочая документальная литература / Публицистика
- Мои печальные победы - Станислав Куняев - Прочая документальная литература
- Мои печальные победы - Станислав Куняев - Прочая документальная литература
- Карательная медицина - Александр Подрабинек - Прочая документальная литература
- Наступление маршала Шапошникова. История ВОВ, которую мы не знали - Алексей Исаев - Прочая документальная литература
- В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - Прочая документальная литература
- Путь к Граалю - Сборник статей - Прочая документальная литература
- Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX-XX столетий. Книга VII - Алексей Иванович Ракитин - Прочая документальная литература
- Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга III - Алексей Ракитин - Прочая документальная литература / Психология / Публицистика / Юриспруденция
- Антон Чехов. Роман с евреями - Лео Яковлев - Прочая документальная литература