записях или архивах отца. Но эта надежда от отчаяния и сродни вере в чудо, а не в науку и искусство врачевания. — Ответил ей медикус, опустив голову.
Леди и так казавшаяся совершенно болезненной, ещё больше побледнела. Даже через улицу было видно, как застыло её лицо. Она просто упала на ступеньки на колени и вцепилась в руку медикуса.
— Умоляю… — просила она, подняв лицо. — Это мой третий сын… Младший, единственное, что спасало от безумия…
— Леди, прошу, встаньте! Я… — не зная, что делать, он начал оглядываться по сторонам и заметил меня. — Фармик Саргенс!
— Сорр Вильямс, я подойду? — тихо спросила я.
— Да как же не подойти-то, — ответил извозчик, кинув сочувствующий взгляд на происходящее на той стороне улицы.
— Здравстуйте, — подошла к лестнице я.
Пожелать доброго утра в такой ситуации мне показалось лишним.
— Саргенс? Та девушка из семьи фармиков-озаров? О вас писали в газете. — Прошептала глядя на меня леди.
— Возможно мы можем обсудить с вами изменение в лечении, как это было с назначением фрау Ингрид? — спросил меня медикус. — Честно говоря, я уже перепробовал всё. Если и есть надежда, то на записи вашего отца. Может вы вспомните что-то… Я вам сейчас опишу ситуацию… Леди, что вы делаете?
Услышав слова медикуса, леди Сессиль похоже сделала свои выводы. Глаза её заблестели, словно у неё разом подскочила температура. Она вскочила, схватила меня за руку и потащила по ступенькам вверх. Я только и успела уронить на руки сорру Вильямсу футляр с серьгами.
— Всё, что желаете, обсудите рядом с моим сыном! — ответила она медикусу.
Лепросу Кринату не оставалось иного выхода, как последовать за нами. Леди почти что волоком протащила меня по своему особняку. Правда рассмотреть убранство я не успела. В комнате, куда мы пришли было многолюдно. Но я даже не стала обращать внимания на толпу. В душной и тёмной комнате пахло человеческими испражнениями. Было заметно, что их убирали, меняли бельё, но этот въедливый запах всё равно витал в воздухе.
На кровати, в свете ночника был виден ребёнок. С прилипшими к коже волосами, с неприятно-восковой кожей и сильно исхудавший. До ввалившихся щёк и жутко провалившихся глаз.
— Дизентерия? — сложила я признаки в картину.
— Да, фрау. Просто сжигает ребёнка. И ничего не помогает. Если улучшение есть, то буквально на сутки. — Встал чуть сбоку от меня медикус.
Я задумалась. Вспомнила конец сорок второго года. У нас в деревне была очень многодетная семья. И вот у них почти что разом началась диарея. Позвали маму. Оказалось, что они набрали старой и помëрзшей картошки, которую оставили на поле. А шла война, и картошку собирали даже самую мелкую. То есть, если и откидывали, то полугнилую. А они её собрали, как могли выковыряли более-менее сохранившиеся части, смешали с чем-то вроде комбикорма и сварили. И съели. Мама тогда за голову схватилась. Отпаивала всю семью углем и сама полночи готовила морковный суп, которым потом кормила чужих детей. А потом высказывала многодетной матери за дурость.
— Да запасов мало, думала подспорье будет, — плакала потом та.
А мама нам рассказывала про врача Моро или Море, я уже плохо помню. И про его рецепт супа от диареи, благодаря которому снизилась детская смертность от дизентерии в Европе. Уж и доктора того давно нет, и медицина шагнула далеко вперёд, а рецепт тот до сих пор используется почти в неизменном виде. По крайней мере, Дина для внучки варила.
— Послушай, — вырвала меня из воспоминаний леди Сессиль, видно расценившая мои размышления по-своему. — Марк единственный выживший из моих троих сыновей. Двух старших унесла такая же болезнь, когда Марк был грудным младенцем. Не сомневайся, любая награда, какую попросишь и что будет в моих силах, будет твоей. Имение, драгоценности, деньги… Да хоть всё сразу! Только помоги, если можешь!
— Леди, я сейчас думаю не о цене. И не о том, как бы побольше урвать. Такие деньги только к беде. Я пытаюсь сообразить… Давайте, начнём с малого.
— Мама, опять… — прошелестел едва слышный голос.
Леди, опережая няньку, схватила судно и подсунула под ребёнка.
— Обильное питьё, лучше овсяный отвар или кисель. Чем кормите, леди? — спросила я у леди, пока та обтирала ребёнка.
— Мясной бульон. Куринный и говяжий. — Ответила она. — Питьё сейчас прикажу приготовить.
— Леди Сессиль, моя просьба возможно покажется вам странной, но не могли бы вы приказать проводить меня на кухню? Я приготовлю суп из моркови, который варила моя мама при проблемах с животом. И ещё мне нужно переговорить с сорром Вильямсом, это извозчик, который меня ждёт. — Попросила я, посмотрев на часы.
До визита в управу оставалось ещё пару часов, но в банк я уже никак не успевала.
— Сесси, — ответила мне леди. — Так проще и быстрее. Фрай Кринат, останьтесь с ребёнком. А я провожу вас на кухню, вашего извозчика пригласят туда же.
От убитой горем матери не осталось и следа. Леди моментально взяла себя в руки и решала проблемы.
— Медикус Лепрос, приготовьте пожалуйста для Марка кувшин остывшего кипятка и угольную пасту. — Попросила я, решив полностью повторить действия своей мамы.
В конце концов, в деревне её уважительно звали "нашей ведьмой" и часто можно было услышать фразу: "Да ведьма она, хоть и образованная".
— Угольную пасту? — обернулась и пристально посмотрела на меня леди.
— Да. А что? — переспросила я.
— Да нет, ничего, — чуть нахмурилась леди.
Когда на кухню привели сорра Вильямса, я уже успела отмыть выбранную кастрюлю, хоть она и была вроде чистой и отмерить нужное количество моркови.
— Сорр Вильямс, не подскажите, где у нас пекут хороший хлеб с отрубями? — спросила я.
— Так может домашнего? Лучше, чем печёт моя жена, я хлеба никогда не ел. И с отрубями у нас постоянно на столе. — Ответил сорр Вильямс.
— Мне нужны подсушенные в печи кусочки такого хлеба. Как сухарики. — Уточнила я. — Если это не трудно, буду очень благодарна. И конечно эти разъезды пойдут в оплату за сегодняшний день.
— Даже не думайте, все траты возьмёт на себя мой муж, лорд Норимар. — Перебила меня, внимательно слушавшая наш разговор леди. — И даже не вздумайте спорить!
В результате, через без малого два часа, ребёнок был сначала накормлен тёплым морковным супом пюре с подсушенным хлебом и напоен овсяным отваром. Из комнаты всех выгнали, комнату проветрили и сменили постель.
Мы с медикусом в один голос утверждали, что свежий воздух ребёнку необходим чуть ли не наравне с лекарствами.
— Спит, — еле заметно улыбнулась леди, поправляя на сыне одеяло.
— Леди, мне необходимо появиться в управе, меня
