У Кавелли была привычка каждый раз после проведенной лекции делать заметки: что можно сделать лучше в следующий раз, на какие вопросы студентов он не смог ответить? Сидя за письменным столом перед огромной доской, он пришел к выводу, что сегодня все прошло, в принципе, нормально. Если не считать того, что он уклонился от ответа на вопрос, можно ли заказать эти порнографические сочинения на «Амазоне».
Кавелли заметил, что дверь лекционного зала захлопнулась, но, занятый своими размышлениями, не придал этому значения. Затем услышал негромкий шорох, поднял глаза и увидел, что наверху у входа стоит человек в светлом летнем костюме. Мужчина показался ему смутно знакомым. Но точно не коллега по университету, а для студента староват — явно лет на двадцать или тридцать старше его обычной аудитории.
Мужчина несколько застенчиво поднял руку.
— У вас найдется для меня минутка, синьор Кавелли?
Кавелли бросил быстрый взгляд на настенные часы, висящие над доской. Меньше чем через час у него начнется очередной семинар, а до этого он собирался пообедать в одной симпатичной остерии.
— Да, но только не очень долго, пожалуйста.
Он сделал знак рукой, призывая мужчину подойти поближе. Откуда же он его знает? Посетитель стал торопливо спускаться по ступенькам.
Кавелли обратил внимание, что тот смотрится в этих стенах как-то особенно чужеродно и странно. Совершенно не вписывается в местную атмосферу и выглядит дико, как тореро на подводной лодке. Мужчина приветствовал Кавелли вялым рукопожатием.
— Спасибо, синьор Кавелли, я понимаю, что у вас много дел.
Знаком ли с ним этот человек? Похоже, да. Но самое главное, он, казалось, был твердо уверен, что Кавелли его узнаёт.
— Во-первых, мне следует предупредить вас о том, что этот разговор должен остаться строго между нами.
Кавелли несколько недоверчиво посмотрел на собеседника, но тот истолковал его взгляд как согласие, на мгновение задумчиво сжал губы и продолжил свою речь.
— Кроме того, хочу уточнить, что я нахожусь здесь не в официальном качестве и действую не от имени святого отца.
В мозгу Кавелли словно сработал выключатель. Как же он был настолько слеп?! Перед ним стоял монсеньор Лонги, папский секретарь и к тому же один из самых могущественных людей Ватикана. Конечно, Кавелли знал его, но никогда не видел в костюме. То обстоятельство, что он совершенно неожиданно появился в университете, к которому не имел никакого отношения, не позволило Кавелли сразу понять, с кем он имеет дело.
— Да, конечно, я все понимаю, — пробормотал Кавелли, пытаясь сгладить неловкость.
Лонги молча смотрел на него. Он выглядел встревоженным и, казалось, пытался что-то сообразить или просчитать.
— Ну что ж, синьор Кавелли, — начал он, запинаясь, как будто ему приходилось взвешивать каждое слово. — Итак, все это совершенно неофициально. Причем слово «неофициально» в данной ситуации, пожалуй, слишком слабо отражает ситуацию. Скорее, речь пойдет о несостоявшемся разговоре. Меня здесь не было, и вас здесь не было. Я надеюсь, вы понимаете меня, синьор.
Кавелли прекрасно знал манеру, в которой в курии принято выражать свои мысли. Там всегда предпочитали использовать любезные намеки. К чему обсуждать нечто несерьезное, ведь нужды в этом нет? А если, напротив, затрагивать что-то важное и судьбоносное, то стандартная фраза-предупреждение обычно звучала так: «Не ссылайтесь на меня». Но то, как это прозвучало сейчас, было крайностью даже для членов курии.
— Думаю, да, — подтвердил Кавелли.
Что, черт возьми, надо от него секретарю папы? Должно произойти нечто исключительное, что-то из ряда вон выходящее, чтобы монсеньор Лонги покинул Ватикан, переоделся в цивильный костюм и отправился в университет разыскивать Кавелли.
Лонги бросил взгляд на дверь, словно желая убедиться, что они и вправду одни.
— Я не слишком понимаю, с чего начать. Вы слышали о несчастье, которое приключилось в Чивита ди Баньореджо?
— Да, этот страшный пожар, просто ужас!
Лонги прикусил губу.
— Боюсь, что дело обстоит несколько хуже, чем сообщалось в новостях. Хотя там на самом деле произошел пожар, но не токсичные продукты горения стали причиной того, что все жители этого городка погибли.
Он на мгновение остановился, как будто ожидая, что Кавелли предложит ему дать пояснения. Затем продолжил:
— Настоящая причина массовых смертей заключалась в том, что в Чивита ди Баньореджо произошла вспышка чумы.
Кавелли показалось, что он ослышался.
— Чума? В двадцать первом веке, в Италии? Как вы себе это представляете?
— Все верно. Чума. Как в Средние века. Бубонная чума, если уж быть совсем точным.
— Я полагал, что ее давно искоренили.
— До недавнего времени мы тоже так думали, но очевидно, что это не так. В Африке она возникает снова и снова, как и в других местах на планете.
— Но не в Италии же!
— До недавнего времени, слава богу, так и было. Однако теперь… Понимаю, в такое трудно поверить, но боюсь, что в этом нет никаких сомнений.
— Но в новостях…
— Пресса молчит, чтобы избежать паники среди населения.
— Это же безответственно, люди должны знать, какая опасность им угрожает!
Лонги поднял руку так, словно хотел заставить замолчать капризного ребенка.
— Сначала выслушайте меня, синьор Кавелли, а потом обсудим ваши возражения.
Кавелли глубоко вздохнул и приготовился слушать.
— Итак, — Лонги попытался восстановить нить повествования, — нам известно, что это возбудитель с чрезвычайно коротким инкубационным периодом. Если бы кто-то заразился от местных жителей, то мы уже знали бы об этом. Но это, по счастью, только локальная вспышка заболевания, поскольку сгоревший мост был единственным способом добраться до Чивита ди Баньореджо.
— Не было бы счастья, да несчастье помогло, — мрачно согласился Кавелли.
— Так-то оно, конечно, так…
Лонги снова погрузился в зловещее молчание. Очевидно, что самые ужасные новости еще впереди.
— Что не так? Вы чего-то недоговариваете?
— Вспышка чумы не несчастный случай, и пожар тоже. Обе трагедии рукотворны и произошли в результате злого умысла.
— Боже мой! Теракт? Но кому и зачем это понадобилось?
— Все по порядку, синьор Кавелли.
— Не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете? Вы знаете, кто за этим стоит?
— Пожалуйста, не перебивайте меня!
Лонги поднял руки, призывая Кавелли к терпению.
— Да, хорошо. Я вас внимательно слушаю.
— Несколько дней назад один человек побывал на частной аудиенции у святого отца. Возможно, вам известно это имя: Анджело Монтекьеса?
Кавелли задумчиво нахмурил брови.
— Это не тот плейбой?
— В прошлом он действительно часто мелькал на страницах светской хроники. Но потом сильно изменился. Сейчас это глубоко религиозный человек, который жертвует огромные суммы на благотворительные цели и церковь. Под огромными суммами я подразумеваю и в самом деле колоссальные пожертвования. Святой отец регулярно предоставлял ему аудиенции и всегда с интересом беседовал. Казалось, что они оба стоят на одной позиции, разделяя тревоги за будущее Римско-католической церкви. Главной заботой и печалью Монтекьесы, по его словам, являлось то, как стремительно обесцениваются христианские идеалы в западном мире. Этот процесс он считал величайшей проблемой человечества. И поэтому видел своей основной жизненной задачей борьбу с девальвацией духовных ценностей. Конечно, святой отец мог это только приветствовать.
— Несомненно.
— Теперь, однако, выяснилось, что этот человек сошел с ума.
Лонги снова сделал паузу. Такой неспешный способ повествования подвергал терпение Кавелли самому суровому испытанию. Он с трудом сдержался, чтобы не поторопить папского секретаря.
— Этот человек, Монтекьеса, живет в мире фантазий. Он считает себя благодетелем человечества, полагает, что можно сотворить что угодно, лишь бы это служило высшей цели возрождения веры. И, видимо, он убежден, что святой отец на его стороне. На последней аудиенции он открыто признался, что вспышка чумы в Чивита ди Баньореджо, а также поджог моста — его рук дело.
