Форма входа
Читем онлайн Дети-тюфяки и дети-катастрофы - Екатерина Мурашова
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
– Вот! Вот! – взвилась мать. – Еще и издевается, стервец такой! Ему помочь хотят, а он…
– Не надо мне помогать, – серьезно сказал мальчишка.
– А что надо сделать?
– Отстать от меня… Вот она пусть отстанет, – Валентин Егорович мотнул головой в сторону матери.
– Валька! – надрывно запричитала мать. – Да что ж ты такое говоришь-то! Я же всю жизнь на тебя положила, ночей не спала, на две ставки работала, да еще на дом балансы брала…
– А я тебя просил? – спокойно поинтересовался Валька. Мать закусила нижнюю губу, у нее задрожал подбородок.
– Брэйк! – сказала я. – Ты, Валька, иди в другую комнату, там карандаши, фломастеры и прочее. Возьми листы бумаги и нарисуй мне свою семью и свой страшный сон. Запомнил?
– Угу, – усмехнулся Валька. – А зачем?
– Чтоб постичь твою тонкую, неординарную личность. Понял? – Мальчишка удивленно взглянул на меня и поспешно вышел.
– Давайте все с самого начала, – сказала я матери. – Беременность, роды, отношения с невропатологом, чем болел, как учился в начальных классах и так далее.
Из дальнейшей беседы выяснилось следующее.
Валька появился на свет тогда, когда Виктория разменяла четвертый десяток и потеряла всякую надежду на благополучное устройство личной жизни.
– Ты хоть ребеночка роди, – резонно советовала пожилая мать, будущая Валькина бабушка. – Все не одной оставаться. Я ж не вечная. А покудова помогу. Работа у тебя хорошая, бухгалтерская, у меня пенсия, прокормим как-нибудь…
Виктория привыкла прислушиваться к советам матери, да и самой страстно хотелось уже кого-то нянчить. Так что когда примерно через год на свет появился Валька, все окружающие восприняли это событие, как то, что и должно было случиться.
Беременность Виктория отходила для своего возраста неплохо, хотя во второй половине переболела какой-то невразумительной вирусной инфекцией. Валька родился с тугим обвитием пуповиной и закричал не сразу. Впрочем, уже на третий день сосал не хуже других младенцев в палате, а орал так и вовсе громче всех.
В раннем детстве был подвижным, веселым и дурашливым. Лез во все лужи, залезал на все деревья и заборы, в шесть лет на спор с пацанами спрыгнул с высокого гаража и сломал ногу. Быстро и легко обижался, но также легко и отходил, забывая обиды. Набедокурив, просил прощения, но буквально тут же возвращался к прежним проказам. В садик ходил легко и охотно, имел там много приятелей. В год перед школой Виктория много занималась с Валькой, ей хотелось, чтобы он поступил в гимназию. Валька занимался охотно и быстро все схватывал. Но так же быстро и забывал. К тому же день не приходился на день.
– Сегодня он и прочтет все быстро, и сосчитает, и напишет правильно, – сетовала мать. – А назавтра на все то же самое смотрит – и будто в первый раз видит…
В гимназию Вальку не взяли («Там платить надо было, – говорит Виктория. – А я не смогла…»), однако в обычную школу он пошел с удовольствием, умея читать, писать и считать. В первый год все было хорошо, учительница хвалила Вальку, говорила, что он способный и сообразительный, только сильно несобранный и отвлекающийся.
Во втором, и особенно в третьем классе задел, созданный упорством Виктории, кончился, и начались проблемы.
– Правила не хотел учить, на уроках вертелся, словно маслом намазанный, и на переменах носился как оглашенный, – вспоминает мать.
В дневнике и тетрадках стали появляться двойки и замечания. Вместо того чтобы приналечь на учебу, Валька стал «забывать» дневник и домашние задания, врал и выкручивался как в разговорах с учительницей, так и с родителями.
– Представляете, – рассказывает Виктория. – Звонит нам учительница домой. Я на работе, дома, естественно, бабушка. Учительница говорит: я понимаю, вам трудно, дочери сделали тяжелую операцию, все силы семьи уходят туда, но, пожалуйста, обратите внимание на внука, он совсем от рук отбился, переживает за мать, наверное… – У бабушки, естественно, волосы дыбом. Какую операцию?! Кто переживает?! Оказывается, Валька сказал учительнице, что меня увезли на скорой, тут же сделали операцию, и еще неизвестно, выживу я или нет… Естественно, в школе его все жалели… Никому даже в голову не пришло, что можно так врать…
Несколько подобных разоблачений и все ухудшающаяся успеваемость создали Вальке соответствующую репутацию, с которой он и перешел в среднюю школу. Здесь все стало совсем плохо. Постоянно меняющиеся учителя совершенно не склонны были контролировать мальчишку, и Валька начал прогуливать. Сначала врал что-то, доставал какие-то справки, а потом стал прогуливать просто так. Сблизился с такими же ребятами из старших классов, вместе болтались по улицам, собирали бутылки, жгли костры на берегу речки, текущей вдоль железнодорожного полотна. Иногда «путешествовали» – катались на автобусах от кольца до кольца или на электричках. В школе на Вальку махнули рукой, причислили к «балбесам». В пятом классе он остался на второй год и в следующем учебном году, пару раз посетив класс «малявок», среди которых он оказался, вообще почти перестал появляться в школе. На улице Валька чувствовал себя хорошо. Здесь у него были друзья, здесь его понимали. Зимой и летом он ходил в кроссовках и тонкой болоньевой куртке, но практически ничем не болел. Мог целый день ничего не есть, а потом за один присест сожрать кастрюлю макарон по-флотски. Мог неделю питаться только хлебом и молоком. Никакие наказания на Вальку не действовали. Если мать пыталась запереть его, он попросту убегал. Однажды спустился из окна третьего этажа на связанных между собой простынях. Дома и в школе всем было что-то от него надо. Все требовали «напрячься», «взяться за ум», пугали будущим. Слушать все это было невыносимо. От всего этого Валька убегал на улицу. Деятельная, подвижная натура требовала свершений, подвигов. После поджога гаража и попытки обокрасть ларек его и еще двух несовершеннолетних прогульщиков поставили на учет в милицию.
– Вы мне только скажите, – попросила Виктория. – Я еще могу что-нибудь сделать или теперь уже все… пока суд не остановит… – цитата из советской комедии прозвучала немного гротескно в устах немолодого бухгалтера. – Я знаю, что сама во всем виновата. Не надо было без отца рожать. Тем более, что мальчишка получился… Но ведь так хотелось ребеночка. Чтоб радость в жизни была…. Я ведь иногда шпыняю его, а сама думаю: а ну как из окна сиганет, убьется, или убежит куда и там пропадет… Пусть уж лучше так, живой все-таки. Вы мне скажите: если ничего сделать нельзя, так я от него и отстану, как он просит. Пусть уж тогда как получится…
– Как получится – нельзя! – твердо заявила я, пока еще не зная, что сказать дальше.
Надежда, не оправдавшая надежд
Супружеская пара возле дверей моего кабинета. Мужчина одет модно, даже щеголевато. Холеное, слегка одутловатое лицо, тяжелый серебряный перстень на пальце. По виду бизнесмен. Только глаза – близоруко мигающие, грустные, виноватые – совсем не соответствуют солидной внешности. Женщина тоже явно старается держать себя в форме, но морщинки возле глаз выдают, даже не возраст, а усталость в гонке за сохранением молодости.
– Вы ко мне?
– Да, если позволите, – мужчина привстает, вежливо склоняет голову. – Мы без ребенка, если можно. Она обещала потом подойти, но… но это вряд ли… – последние слова он произносит, словно ныряя в холодную воду.
– Хорошо, проходите, садитесь…
...........................................– Нашей дочери Надежде пятнадцать лет, – вопреки моим ожиданиям, к рассказу приступила женщина. – Мы абсолютно не понимаем ее. А она абсолютно не воспринимает нас. Большую часть времени мы просто не общаемся. Любая попытка объясниться приводит к сердечному приступу у мужа или к моей истерике. Надежда же при этом остается абсолютно спокойной. Уходит из дома или запирается у себя в комнате. Уйдя, может не прийти ночевать. При этом даже не подумает позвонить, предупредить, сообщить, что с ней. Никаких наших интересов она не разделяет, ее интересы нам абсолютно не понятны. Мы вовсе не консервативны, сами в некотором роде имеем отношение к искусству. Пытались вникнуть, провести какие-то параллели – она сходу отвергает все наши попытки, сама ведет себя как… как фельдфебель в юбке. Впрочем, как раз юбки она не носит абсолютно! Постоянно ходит в одной и той же одежде. Только брюки, футболки, джемпера и жилеты. Пренебрегает элементарной личной гигиеной, может спать на кровати поверх одеяла, не снимая, простите, штанов. Не ест с нами за общим столом, утаскивает в свою комнату миску как, простите, собака…
– Не извиняйтесь, прошу вас, – не удержалась я.
Что-то в этом монологе было явно не так. Слишком подчеркнуты противоречия – сложная, литературная речь и пять «абсолютно» в одном абзаце. Совершенно отстраненный рассказ о дочери, а при этом истерики и сердечные приступы в контексте. Женщина явно что-то от меня скрывает.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дети-тюфяки и дети-катастрофы - Екатерина Мурашова бесплатно.
Похожие на Дети-тюфяки и дети-катастрофы - Екатерина Мурашова книги
- Я так хочу, чтобы мой ребенок заговорил на иностранном языке. Советы родителям от опытного педагога - Алла Антонюк - Психология
- Гармоничное развитие вашего ребенка - Александр Юрьевич Смагин - Воспитание детей, педагогика / Психология
- Разум вашего новорожденного ребенка - Дэвид Чемберлен - Психология
- Ребенок от одного года до четырех лет. Практическое руководство по уходу и воспитанию - Махтельд Хубер - Психология
- Как вырастить хорошего человека. Научно обоснованные стратегии для осознанных родителей - Мелинда Веннер Мойер - Психология
- Ребенок. Инструкция по эксплуатации - Андрей Валерьевич Смирнов - Воспитание детей, педагогика / Психология
- Всё о детях. Секреты воспитания от мамы 8 детей и бабушки 33 внуков - Хелен Анделин - Психология
- Слишком рано! Сексвоспитание подростков в эпоху Интернета - Альберто Пеллай - Психология
- Шаман в большом городе - Филипп Богачев - Психология
- Спасите заложника. Как разрешать конфликты и влиять на людей - Джордж Колризер - Психология
