Форма входа
Читем онлайн Мы помним и не забудем! - Александр Потылицын
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
В условиях исключительного по свирепости террора пришлось начинать и проводить работу коммунистам большевистского подполья Архангельска. В то время, когда эсерам и меньшевикам их заморские хозяева разрешали сотрудничать в марионеточном «правительстве» и его органах, издавать газеты, — принадлежность к коммунистической партии и сочувствие ей карались расстрелом или каторгой.
На слежку за большевиками поднялись контрразведки интервентов и белых. Активное содействие контрразведкам оказывали городская буржуазия, чиновники, мещане, злобствующие обыватели.
Часть большевиков, оставшаяся в городе, вскоре была арестована и брошена в тюрьмы, но основное ядро подполья сохранилось и стало объединяться порайонно, а в городе — вокруг товарищей Теснанова и Прокушева.
В комитет большевистского подполья Архангельска входили товарищи Теснанов, Закемовский, Рязанов и другие.
Архангельская большевистская организация была сильна своей дисциплинированностью, сочувствием и поддержкой непартийных большевиков из рабочих масс. Она установила связи с рабочими, проникла в казармы солдат и матросов противника, горячо воспринимавших слова большевистской правды. Рабочие и бедняцко-середняцкое крестьянство захваченных интервентами местностей отказывались от мобилизации в белую армию.
Начиная с декабря 1918 года, в белогвардейских частях вспыхивало восстание за восстанием. Тесные и близкие взаимоотношения с соломбальскими матросами (один из них, товарищ Иванов, был избран в состав комитета партии) дали парторганизации возможность держать радиосвязь через линию фронта. Комитет установил также и живую связь с находившимся в эвакуации губернским комитетом. Подпольщики проходили за линию фронта и обратно с оперативно-организационными заданиями. Часто такие задания выполнялись солдатами белой армии, с которыми был связан комитет партии, например, старшим унтер-офицером тов. Склепиным, служившим наборщиком типографии штаба командующего белогвардейскими частями.
Подпольный Комитет партии, не ограничиваясь устной агитацией, использовал испытанное и острейшее оружие — большевистскую печать. В январе 1919 года была отпечатана на шапирографе и широко распространена среди рабочих, солдат и матросов первая прокламация. В ней разъяснялась сущность переживаемого момента. Контрразведки усилили аресты, но парторганизация уцелела и в феврале, открыв свою типографию, выпустила две прокламации, а в марте третью — «Ко всем мобилизуемым».
В прокламации «Ко всем мобилизуемым» комитет партии, обращаясь к мобилизуемым в белую армию, призывал взять винтовки, но с тем, чтобы в нужный момент обратить их против интервентов и белогвардейщины. Прокламация имела очень широкое распространение. Ее обнаруживали не только в городе и рабочих районах, в солдатских казармах, а также и на позициях белых и интервентов. В марте прокламация была отпечатана в газете политотдела 6-й Красной Армии «Наша война».
Расстрел интервентами коммуниста К. Герасимова на судне в Онежской губе Белого моря. 1918 г.
Наличие подпольной типографии, широкое распространение прокламаций, действенность большевистской агитации, вызвавшей возбуждение в рабочих массах и среди солдат белой армии, подняли на ноги все силы контрразведок интервентов и белых. В марте им удалось раскрыть большевистскую организацию в армии, по делу которой были расстреляны солдаты из разных частей: товарищи Пухов, Шереметьев, Глазков, Сывороткин, П. Каминский, Поздеев, Аншуков, Печинин и Богданов. Тогда же был арестован, осужден и расстрелян наборщик И. М. Склепин, именем которого впоследствии названа Архангельская областная типография.
Один за другим попадают подпольщики в контрразведки, оттуда за город, на Мхи, на расстрел. Но ничто не останавливало большевиков подполья в их мужественной решимости продолжать борьбу за дело социалистической революции.
В апреле 1919 года контрразведкой были схвачены еще несколько рядовых членов большевистской организации и некоторые члены комитета большевистского подполья. В пролетарский праздник Первое мая одиннадцать большевиков архангельского подполья, в том числе члены комитета, осужденные особым военным судом, были расстреляны на Мхах, за городом. Среди них были товарищи: Карл Теснанов, Д. А. Прокушев, С. А. Закемовский, К. Н. Близнина, Д. Н. Анисимов, Ф. Э. Антынь, Я. Ю. Розенберг.
Свидетели казни рассказали впоследствии, как умирали большевики. Член подпольного комитета, военный моряк товарищ Иванов, находясь в камере смертников, запел «Интернационал». Палачи набросились на смелого большевика и растерзали на месте, в камере.
Расстреливая приговоренную к смертной казни женщину-большевичку (это по всем данным была Клавдия Близнина), палачи пытались приколоть ей на грудь бумажку для прицела. А она, разорвав рубашку, крикнула им: «Вот моя грудь, стреляйте, негодяи!»
Большевики мужественно принимали смерть. Они, стоя на краю братской могилы, гордо провозглашали: «Да здравствует Советская власть!»
Знамя борьбы, под которым сражалась большевистская подпольная организация Архангельска, подхватили тысячи партийных и непартийных большевиков, воспитанных партией Ленина — Сталина.
ГУБЕРНСКАЯ ТЮРЬМА
По числу прошедших заключенных и установленному «цивилизованными» палачами режиму из всех мест заключения оккупированной англо-американскими интервентами Северной области особенно выделялась Архангельская губернская тюрьма.
Начальство губернской тюрьмы, а также все ответственные должности тюремно-полицейского ведомства были укомплектованы тюремщиками царского времени. Старший надзиратель Мамаев, получивший от заключенных прозвище «Мамай», прежде подвизался в должности палача в одной из тюрем на юге.
Сохранившиеся записи в книге приема арестованных по Архангельской губернской тюрьме показывают, что за период с августа 1918 года по ноябрь 1919 года через тюрьму прошло 9760 заключенных.
Первыми обитателями губернской тюрьмы оказались служащие советских учреждений, не успевшие эвакуироваться из Архангельска, попавшие в плен матросы ледоколов «Святогор» и «Микула Селянинович», члены заводских комитетов и другие. Тюрьма не вмещала арестованных. Заброшенные, сырые и холодные подвалы архангельской таможни служили отделением губернской тюрьмы. Арестованными были переполнены арестные помещения полиции города и его районов, концентрационные лагери на Быку и Бакарице, больничные отделения тюрьмы на Кегострове и в больничном городке.
Так осуществлялись посулы «демократических свобод», возвещенных интервентами и эсеровским «Верховным управлением Северной области».
Социальный состав заключенных — в основном рабочие, крестьяне-бедняки и середняки, матросы — наглядно показывал классовую сущность политики интервентов и белогвардейщины, как политики реставрации буржуазно-помещичьего строя.
Поводом к заключению в губернскую тюрьму являлась активная деятельность в большевистской партии или органах Советской власти, в комитетах деревенской бедноты, в профсоюзах, сочувствие Советской власти, а также и такие «преступления», как служба сыновей в Красной Армии, «разговоры большевистского порядка».
Арестовывали за агитацию, «вызывающую классовую борьбу», за «неуважение» к интервентам и т. д. Мальцев-Николаенко — часовых дел мастер — иногда занимался живописью. Он скопировал картину «Лунная ночь в окрестностях Петербурга». Копия понравилась английскому полковнику, но Мальцев-Николаенко отказался уступить ее, за что был арестован, а через сутки расстрелян как сочувствующий большевикам и проявивший неуважение к «союзникам».
Губернская тюрьма с ее отделениями, каторжная тюрьма, открытая 23 августа 1918 года на острове Мудьюг, не вмещали всех арестованных. В камеру, рассчитанную на двадцать человек, помещали по шестьдесят человек и более. Мест на нарах нехватало. Заключенные располагались на сыром, грязном голом полу, под нарами. Опоражниваемая раз с сутки «параша» быстро переполнялась, ее содержимое текло под спящих.
Произвол тюремной администрации сказывался и в зверском обращении и в наказании карцером. В темный, холодный карцер с заплесневевшими от сырости стенами заключенных бросали в одном белье и держали до 14 суток. Редкие выдерживали такое испытание.
От голода, неимоверной скученности, антисанитарных условий содержания появились массовые заболевания цынгой, дизентерией, затем вспыхнула унесшая много жертв эпидемия сыпного тифа, а нужных лекарств в тюремную аптеку не выдавалось. Перевод в тюремный лазарет — барак больничного городка, облегчения не давал. Тов. Тубанова, будучи заключенной и добровольно работавшая сиделкой в тифозном бараке, вспоминала:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мы помним и не забудем! - Александр Потылицын бесплатно.
Похожие на Мы помним и не забудем! - Александр Потылицын книги
- Международные отношения в Новое время (1789-1871 гг.) - Андрей Тихомиров - Историческая проза / История / Юриспруденция
- Комитет 300 - Джон Колеман - История
- Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - Венди Голдман - История
- История ВКП(б). Краткий курс - Коллектив авторов -- История - История / Политика
- Движение Талибан: социально-религиозные аспекты деятельности сообщества - Горунович Михаил Владимирович - История
- Неизвестный фронт Гражданской войны: конфликт между властью большевиков и крестьянской массой в Пермской губернии - Анжела Валерьевна Долгова - История
- Генрих V - Кристофер Оллманд - Биографии и Мемуары / История
- Казачество в Великой Смуте - Александр Широкорад - История
- Воспоминания бывшего секретаря Сталина - Борис Бажанов - История
- Немецкая карта: Тайная игра секретных служб: Бывший глава Службы военной контрразведки рассказывает. - Герд- Хельмут Комосса - История
