Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А еще глаза.
Опасные глаза.
Невероятно большие и льдисто-голубые.
Я уверен, что такие глаза привыкли держать мужчин в заложниках.
Конечно, она не идеальна. У нее торчат уши и большие передние зубы. Я пытался сосредоточиться на этом, а также на ее раздражающем характере.
— Нравится, — говорю я ей, зная, что если скажу правду, она будет продолжать петь. — Пожалуйста, продолжай.
Она прищуривается и некоторое время изучает меня, прежде чем выглянуть в окно.
— Как называются эти деревья? — спрашивает она.
Я вздыхаю. Она была ужасно любопытна всю поездку, задавая вопрос за вопросом о Новой Зеландии, что, я думаю, не так уж плохо. Я просто не привык так много говорить.
— Каури, — говорю я ей и колеблюсь. — В северных землях их очень много.
Она задумчиво произносит «ха», и тут я снова чувствую на себе ее взгляд.
Не смотри ей в глаза, съедешь с дороги.
Я практически чувствую ее понимающую ухмылку.
— Знаешь, разговаривать с тобой — все равно что вырывать зубы. Тебе кто-нибудь об этом говорил?
Я сжимаю руль в раздражении, желая, чтобы она не была так близко ко мне. Иногда до меня доносится запах ванили и роз — должно быть, это её духи. Должен сказать, что, хотя временами она немного встревожена, она выглядит чертовски хорошо для той, которая провела в самолете тринадцать часов.
— Я привык держать себя в руках, — говорю я ей и тут же жалею, что дал ей хоть какую-то информацию.
Она слегка поворачивается ко мне, ее бедро прижимается к моему.
— Итак, расскажи мне, откуда ты знаешь Ричарда. Ты говорил, что вы были соседями.
— Да. Мы были соседями.
— Угу. А где выросли? В Окленде?
Я стискиваю зубы, гадая, насколько короткими могут быть мои ответы.
— В Расселе.
— Ой, Роберт то есть? — шутит она, и это заставляет меня слегка зарычать в ответ. — Просто шучу.
Она толкает меня локтем в бок.
Я пытаюсь отодвинуть свой торс в сторону. Мне щекотно.
— Пожалуйста, не делай этого, пока я за рулем.
— Господи, — медленно произносит она. — А тебе кто-нибудь говорил, что ты ворчун?
Мне не нужно отвечать на этот вопрос.
— Итак, в Расселе, — продолжает она через минуту, разбивая все мои надежды на то, что она заткнется. — Ты прожил там всю свою жизнь?
— Да.
— А Ричард был твоим соседом?
Я выдыхаю как можно громче.
— Да. Да. Мы это уже обсуждали.
— Я просто поддерживаю разговор. Пытаюсь узнать тебя.
— Ну, пожалуйста, не надо.
— Говорить или узнавать тебя получше?
— И то и другое.
Она скрещивает руки на груди. Я не буду смотреть на ее декольте, я не буду смотреть на ее декольте.
— Ты ворчун, — говорит она через мгновение.
— Да, черт возьми, я ворчун. На моем месте ты тоже была бы такой.
— Я не знаю, каково это-быть на твоем месте.
— Я имею в виду, что сегодня я раздражен, потому что мне пришлось вернуться и забрать твою неблагодарную задницу.
— Я ценю это, — протестует она, но это звучит довольно слабо.
— Неужели?
Она пренебрежительно машет рукой.
— Ладно. Злись дальше. Это не значит, что я не могу узнать тебя получше. Ты организатор, и я хотела бы узнать почему. Как ты во всем этом участвуешь?
Я бросаю на нее напряженный взгляд, на мгновение задерживаясь на ее груди, а затем снова смотрю на дорогу.
— Я родился в Расселе. Ричард переехал в соседний дом, когда ему было шесть лет. Мы вместе ходили в школу. Все дети дразнили Ричарда, потому что он был тощим занудой, вечно падал, рыдал и не умел плавать. Но поскольку я был соседом Ричарда, мне стало его жалко. Я начал вступаться за него. С кулаками. С тех пор мы дружим, — я останавливаюсь, на мгновение отрывая пальцы от руля. — Теперь довольна?
Она задумчиво кивает.
— Похоже, Ричард был ботаником с самого начала. Ты должен был бы жениться на моей сестре. К тому же его фамилия Бонер, что означает «Стояк».
Я чуть не смеюсь.
— Стояк, да.
— Но произносится как Бон-Эйр, — говорит она.
Я потираю губы, прежде чем посмотреть на нее. Она говорит серьезно.
— Ты думаешь, его фамилия Бон-Эйр? Нет. Ричард Бонер, как Дик Бонер — стоячий член. Вот почему над ним смеялись всю жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Она качает головой, широко раскрыв глаза.
— Этого не может быть. Когда он добавил меня на Фейсбуке, я сразу же начал высмеивать его фамилию, и Лейси настаивала, что произносится как Бон-Эйр.
— Лейси наврала, — говорю я ей. — Неужели ты не поняла, почему она не хочет взять его фамилию?
— Я думала, чтобы продолжать наш род и наследие Льюисов. Значит… Она может стать Лейси Стояк, — она хихикает. — Если она лжет об этом, что она еще мне не сказала?
— Не знаю, и мне все равно. У тебя свои проблемы.
— Что это значит?
Почему я открыл рот? Я должен был перестать говорить еще несколько часов назад.
— Что это значит, Тай? Если это твое настоящее имя.
Я бросаю на нее взгляд.
— А почему это не мое имя?
— Вдруг придумал.
— Не придумывал, я маори*.
Она на мгновение замолкает.
— Оу, ты маори?
Я киваю. Моя кожа становится темной на солнце, и сейчас конец лета, так что я довольно коричневый, но, возможно, это не очевидно для нее.
— Да. Маори по материнской линии.
— Так что же означает Тай?
— «Великий экстрим».
Она трет губы, как будто пытается не рассмеяться.
— Что? — раздраженно спрашиваю я.
— Великий экстрим чего? Ворчунов?
Мои глаза закатываются.
— Как бы ты меня ни называла, мне все равно. Тебя вообще назвали в честь сорняка.
— Не знаю, как вы их здесь называете, но у нас маргаритки — это цветы. Красивенькие такие, — она так возмущена, что я почти улыбаюсь.
— Сорняки.
Она чуть ли не подпрыгивает на сиденье.
— Маргаритки не сорняки! Это цветы!
— Это сорняки, и я подстригаю их каждую весну, — я ухмыляюсь ей в ответ.
Блеск возвращается в ее глаза.
— Забудь о ворчуне, ты придурок.
Я пожимаю плечами.
— Как я уже сказал, называй как хочешь, мне все равно.
И тут она, кажется, замолкает.
Я бросаю взгляд на часы на приборной панели и внутренне вздыхаю. Адский день.
Я проснулся рано, проведя ночь на одной из лодок, на которой я должен был отплыть из Залива Островов на прошлой неделе, в гавань Окленда для клиента. Я встретил клиента, передал ему лодку и поехал по автостраде обратно в Рассел.
Именно тогда Лейси позвонила мне в истерике, сказав, что ее сестра Дейзи приехала на день раньше и не договорилась о встрече с ней. Во всяком случае, мне показалось странным, что Дейзи приехала в день свадебной репетиции, как будто она пыталась приехать как можно быстрее. Но по тому, как Лейси иногда отзывалась о сестре как о слабой, избалованной и отстраненной, я поняла, что это вполне нормально.
Естественно, Лейси была занята последними свадебными делами с родителями и Ричардом, так что я был её единственной надеждой. Можно было бы посадить Дейзи в автобус, но мне очень нравится Лейси, хотя она может быть злючкой, но я помог ей.
Наверное, это не самое худшее в мире, по крайней мере сейчас, когда Дейзи наконец успокоилась и у меня появилось время подумать.
Когда мы проезжаем по мосту, пересекающему залив, я вытягиваю шею, чтобы попытаться увидеть пристань.
— На что ты смотришь? — спрашивает она.
— На лодки.
— Никогда не видела так много лодок, — говорит она, словно любуясь ими на изумрудно-зеленой воде.
Потом она бросает взгляд на мою рубашку.
— Я предполагаю, что ты имеешь к ним какое-то отношение?
Я киваю.
— Я владелец фрахтовой компании. Всего у нас двенадцать яхт, здесь и в Окленде.
— Ух ты, — говорит она. — Впечатляюще, — и она действительно кажется впечатленной. — Сразу видно, что ты неплохо управляешь своими руками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Теперь она смотрит на мои руки, на костяшки пальцев, покрытые маленькими шрамами.
— Ты когда-нибудь плавала под парусом? — спрашиваю я ее вопреки здравому смыслу.
- Безымянная звезда - Себастиан Михаил - Комедия