Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот он вылез из своей шикарной коляски и подал руку разряженной в пух и прах женщине. Скарлетт сразу же отметила вульгарную пестроту ее наряда и все же жадно впитывала взглядом детали туалета: ей так давно не приходилось видеть новых модных платьев! Что ж! Значит, кринолины в этом году уже не так широки, подумала она, изучая красное клетчатое платье. Оглядывая черную бархатную накидку, она отметила, что жакеты стали уж больно короткими! А какая смешная шляпка! Шляпки капором, видно, вышли из моды, раз на макушке у женщины пришпилена эта нелепая плоская штука, напоминавшая зачерствевший блин из красного бархата. И ленточки завязаны не под подбородком, как раньше, а сзади, под копной локонов, ниспадавших из-под шляпки, причем Скарлетт не могла не заметить, что эти локоны и цветом, и блеском, и пышностью явно отличаются от волос хозяйки.
Когда женщина вышла из коляски и повернулась к дому, что-то в ее густо напудренном кроличьем лице показалось Скарлетт знакомым.
– Да это же Эмми Слэттери! – изумленно воскликнула она вслух.
– Да, мэм, это я, – ответила Эмми, вскинув голову со льстивой улыбкой и направляясь к крыльцу.
Эмми Слэттери! Грязная, патлатая потаскушка, у которой Эллин крестила незаконнорожденного ребенка; та самая Эмми, что заразила Эллин тифом и убила ее. И эта разодетая, как павлин, продажная девка, белая шваль, поднималась по ступеням Тары, нагло осклабившись, будто здесь ее родной дом! Скарлетт подумала об Эллин, и чувства разом вернулись – нахлынули волной и затопили ее опустошенную душу. Ее вдруг лихорадочно затрясло от мгновенно возникшего желания совершить убийство.
– Вон с этого крыльца, грязная девка! – закричала она. – Вон с этой земли! Вон отсюда!
У Эмми от неожиданности отвисла челюсть, она оглянулась на нахмурившегося Джонаса. Он был рассержен, но старался держаться с достоинством.
– Вы не должны разговаривать в таком тоне с моей женой.
– Женой? – переспросила Скарлетт и презрительно расхохоталась. – Наконец-то ты сделал ее своей женой! Давно пора! А кто же крестил твоих ублюдков, Эмми, после того как ты убила мою мать?
– Ох, – только и сказала Эмми. Она поспешно сбежала с крыльца и устремилась к коляске, но Джонас остановил ее, грубо схватив за рукав.
– Мы приехали с визитом… с дружеским визитом, – проскрипел он. – Надо обсудить одно небольшое дельце со старыми друзьями…
– Друзьями? – Голос Скарлетт прозвучал как удар кнута. – Да разве мы когда-нибудь водили дружбу с такими, как ты? Слэттери жили за наш счет и отплатили тем, что убили мою мать… а ты… ты… папа уволил тебя, потому что ты обрюхатил Эмми, и тебе это отлично известно. Какие там друзья? Убирайся вон отсюда, пока я не позвала мистера Бентина и мистера Уилкса.
При этих словах Эмми вырвалась из рук мужа и забралась в коляску, мелькая блестящими лакированными сапожками с ярко-красной окантовкой и красными кисточками.
Теперь и Джонас затрясся от ярости, как сама Скарлетт; его землистое лицо побагровело, он стал похож на рассерженного индюка.
– Гляди-ка, какие мы важные да всемогущие! Что ж, мне про вас все известно. Уж я-то знаю, что вам нечего на ноги надеть. Знаю, что ваш отец из ума выжил…
– Убирайся вон!
– Ничего, вы у меня не так запоете. Ведь вы разорены. Вам и налоги-то заплатить нечем. Я приехал предложить сделку, я купил бы ваш дом за вполне приличную цену. Уж больно Эмми загорелось тут жить. А теперь я вам и цента не дам! Можете сколько хотите задирать ваш гордый ирландский нос, вы у меня узнаете, кто здесь главный, когда ваше имущество с молотка пойдет. Я куплю это поместье со всеми потрохами, с мебелью и со всем на свете, и буду здесь жить.
Так вот кто хочет заполучить Тару – Джонас Уилкерсон! Джонас и Эмми решили таким кружным путем сквитаться за прошлые обиды, вселившись в дом хозяев, от которых они эти обиды терпели. Натянутые нервы Скарлетт вибрировали ненавистью, как в тот день, когда она приставила пистолет к бородатому лицу янки и выстрелила. Ей захотелось, чтобы тот пистолет снова оказался у нее в руках.
– Я разнесу этот дом камень за камнем, все сожгу и засею каждый акр земли солью, прежде чем твоя нога ступит на этот порог! – крикнула она. – Вон отсюда! Сейчас же!
Джонас бросил на нее взгляд, полный лютой злобы, начал было что-то говорить, но затем повернулся и направился к коляске. Усевшись рядом со своей всхлипывающей женой, он развернул лошадь. Скарлетт так и подмывало плюнуть им вслед. Она взяла и плюнула. О, она знала, что это глупая, вульгарная выходка, достойная истеричного ребенка, но на душе у нее сразу полегчало. Она даже пожалела, что не плюнула раньше, прямо у них на глазах.
Проклятые прислужники черномазых, они еще смеют приезжать сюда и насмехаться над ее бедностью! Этот прохвост и не собирался предлагать ей за Тару достойную цену. Он это придумал просто как предлог, чтобы приехать сюда и выставляться перед ней вместе со своей Эмми. Грязные прихлебатели, вшивые, дрянные белые оборванцы, еще и кичатся тем, что купят Тару!
Неожиданно гнев отступил, и ее охватил ужас. Боже милостивый! Они приедут и будут жить здесь! Она никак не сможет помешать им купить Тару, дать на торгах свою цену за каждое зеркало, столик, кровать, за приданое Эллин, за всю эту драгоценную мебель красного и розового дерева, бесконечно дорогую для нее, хотя и попорченную мародерами янки. И фамильное серебро Робийяров!
«Я этого не допущу, – гневно подумала Скарлетт. – Даже если мне придется сжечь этот дом! Нога Эмми Слэттери никогда не ступит на пол, по которому ходила мама!»
Скарлетт закрыла дверь и прислонилась к ней. Она была очень напугана. Хуже, чем в тот день, когда в ее дом пришла армия Шермана. Тогда она опасалась лишь того, что Тару сожгут у нее на глазах. Теперь все было куда страшнее: безродная шваль поселится в этом доме и будет хвастать перед своими дружками – такой же безродной швалью, как они сбили спесь с гордецов О’Хара. Небось еще и негров в доме поселят, и те будут здесь есть и спать наравне с новыми господами. Уилл рассказывал, что Джонас из кожи вон лезет, чтобы всем показать, что он с неграми запанибрата: пищу делит, с визитами к ним ходит, катает их в своей коляске, обнимается на каждом шагу.
При мысли о том, что Тару ждет такой конец, у Скарлетт больно закололо сердце, ей даже стало трудно дышать. Она попыталась сосредоточиться, найти какой-то выход, но ярость и страх сотрясали ее, не давая собраться с мыслями. Должен же быть какой-то выход, должен быть кто-то, у кого можно занять денег. Деньги – не осенняя листва, они не могут просто высохнуть и улететь. У кого-то они непременно должны быть. И тут она вспомнила, как Эшли с горькой насмешкой сказал: «…мне приходилось слышать только об одном человеке, у которого водятся деньги. Это Ретт Батлер».
Ретт Батлер… Скарлетт поспешила в гостиную и, закрыв за собой дверь, оказалась в полумраке. За задернутыми портьерами угадывались зимние сумерки. Никто не догадается искать ее здесь, а ей нужно время подумать, чтобы никто не мешал. Пришедшая в голову мысль казалась настолько простой, что Скарлетт даже удивилась, как это она раньше до этого не додумалась.
«Я добуду денег у Ретта. Продам ему серьги с бриллиантами. Или займу у него, а серьги оставлю в залог, пока не смогу вернуть долг».
На миг она почувствовала облегчение и слабость во всем теле. Она заплатит налоги и рассмеется Джонасу Уилкерсону прямо в лицо. Но вслед за радостной мыслью пришла другая, куда более горькая и близкая к правде жизни.
«Налоги ведь придется платить не только в этом году. И на будущий год, и еще через год, и так до самой смерти. Если я заплачу в этот раз, на будущий год они поднимут налог еще выше и будут поднимать до тех пор, пока не выживут меня отсюда. Если уродится много хлопка, они обложат его такими налогами, что я останусь ни с чем, или же конфискуют его и заявят, что это хлопок Конфедерации. Янки и их прихлебатели загнали меня в угол. Всю свою жизнь я проживу в страхе, что меня на чем-то подловят. Всю жизнь дрожать от страха и трястись над каждым центом, надрываться и гнуть спину попусту, потому что меня все равно обманут, а хлопок отберут… Занять триста долларов и заплатить налог – это только оттянуть неизбежное. Мне нужно выбраться из этой ямы раз и навсегда, чтобы по ночам я могла спокойно спать и не думать о том, что случится со мной завтра, или через месяц, или через год».
- Унесенные ветром - Митчелл Маргарет - Прочее
- Так родилась Душа - Кристина Колегина - Прочая детская литература / Прочее / Эзотерика
- Русуданиани - Без автора - Прочее
- Унесенные временем - Геннадий Авласенко - Прочее
- Илон Маск: Tesla, SpaceX и дорога в будущее - Эшли Вэнс - Прочее
- Мой муж - Господин - Мелани Маршанд - Прочее
- День влюбленных - Nogaulitki - Короткие любовные романы / Прочее / Современные любовные романы / Юмористическая проза
- Грешник - Михаил Злобин - Боевая фантастика / Прочее / Попаданцы / Фэнтези
- Горящий светильник (сборник) - О. Генри - Прочее
- Китти и лунный котёнок - Пола Харрисон - Прочее