Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я чувствую, что нам не избежать ремня, — меланхолически вздохнул Узелок, но глаза его беспокойно светились.
— Я и в самом деле не выдержу, у меня уже затекает рука. — Прыг сжал сильнее мешочек, который двигался и шумел так, словно в работала, жужжа шестерёнками, какая-то сложная машина.
— Ну, пошли!
Быстро перебирая ногами и весело гикая, они снова побежали в гущу сражения.
На остывшей пушке стоял полковник Пернат и в подзорную трубу рассматривал поле битвы.
— Это действительно редкостные стёкла, — бурчал он себе под нос, — они здорово приближают: — у меня перед глазами одна только лошадиная морда. — Бедняга не знал, что блаблацкие драгуны в этот момент напали на батарею.
Вдруг на голову сражающимся упал таинственный мешок. Бросив его, Прыг и Узелок тотчас же удрали. А из мешка начали, жужжа, выскакивать золотые искры. И как только они садились на кончик носа или на толстый затылок, солдат удирал, размахивая руками.
Это осы, рои тютюрлистанских ос!
«… Жужжанье к небесам взлетает громовое,И армия бежит, покинув поле боя».
Так описывает это событие блаблацкий поэт.
Укушенный под хвост конь короля Цинамона встал на дыбы, повернул назад и, не слушаясь всадника, весь в мыле, умчался прочь.
— Король уходит! — заорал кто-то.
— Король уже убежал, — кричат все и бегут за ним следом.
Так осиное гнездо, снятое с крыши постоялого двора «Под копчёной селёдкой», сыграло решающую роль в нашей победе.
И как раз в этот момент подлетел, сидя с поджатыми ногами на пойманном скакуне, граф Майонез. Мой рожок придал ему силы.
— За мной! — крикнул он. — На Блабону!
И мы начали преследовать врага.
Осада Блабоны
Через три дня и три ночи у нас взбунтовались кони. Покинув всадников, они вернулись в родные конюшни. Продолжая путь пешком, мы шли форсированным маршем на вражескую столицу. Нам удалось настигнуть только одиннадцать инвалидов. На восьмой день укреплённые ворота Блабоны захлопнулись перед самым нашим носом, тяжёлые створы прищемили прямую, как клин, бороду графа Майонеза, — она первой стремилась проникнуть в осаждённый город. Не дожидаясь цирюльников и брадобреев, спешивших сбрить бороду по всем правилам искусства, граф героически отрубил ее мечом и, лишившись истинно мужского украшения, стал еще более грозен и суров.
— Да, друзья мои, я и мой рожок привели нашу армию к победе, — хвастался Пыпец, закрывая от удовольствия глаза. — И король помнил об этом. Он снял со своей груди самый большой орден и приколол его мне, — тут петух расправил выцветшую ленточку на груди.
— Оооох! — запищали восторженные голоса.
— Кто это там опять? — удивился Мышибрат. Вытянув из огня пылающую ветку, он помахал ею в темноте. Ему показалось, что маленькие чёрные точки скачут у него в глазах, а может быть, это был сон, который сыпал голубоватый мак.
— Тебе время что-нибудь мерещится, — зевнула Хитраска.
— Тише! Слышите? — насторожённо шепнул петух.
Звери замолкли.
Издалека послышался конский топот, и по дороге вновь проскакал всадник, разрезая факелом темноту. Длинным хвостом за ним летели искры и, мерцая, гасли.
— Говорю я вам: что-то случилось…
— Да, похоже на то, что случилось что-то важное!..
Мышибрат в задумчивости выпустил когти и стал точить их о камушек.
— Эх, если бы теперь были такие войны! — вздохнул он.
— Никто не может сказать, что ожидает нас в будущем.
— А как вам удалось взять этот город? — спросил, наконец, Мяучура, рассматривая блестящий коготок.
— Блабону? Пустяки! И этой победой потомки обязаны мне, — гордо ответил петух. — Вы только представьте себе… Мы не были подготовлены к осаде крепости. Солдаты тяжело дышали, они утомились и проголодались. Пушки и обозы остались далеко позади. А тут стены и заборы из кольев вышиной в три человеческих роста. За забором город, и такой город, что клюв невольно расплывается в улыбке, — весь он застроен маленькими домиками, покрашен розовой и жёлтой краской; улицы вьются, точно ленты, а над домами сверкают позолоченные крыши замка и купола церквей.
Хотелось бы склевать это как пирожное, а тут стена; по стене, издеваясь над нами, прогуливаются блабланцы.
Мы ринулись на штурм, но голыми руками стен не разрушишь. Нашего славного короля Толстопуза, который собственной персоной штурмовал ворота, эти негодяи облили расплавленным свинцом. К счастью, панцирь спас его величество, иначе он поджарился бы, словно на сковородке. Однако короля так основательно запаяло, что в течение двух недель мы кормили его одними макаронами, — никакая другая пища не могла пролезть через узкие щели забрала. Нам удалось вскрыть панцырь государя лишь тогда, когда гонцы из Тулебы привезли на перекладных большой консервный ключ.
Толстопуз выглядел очень плохо, страшно похудел, но первые его слова были: «Я уничтожу этот курятник!»
Город не мог выдержать долгой осады. Вскоре у осаждённых кончились снаряды. Но что могло быть хуже для нашей армии, чем обстрел яйцами, сваренными вкрутую?
Однажды в полдень враги пробили бедро самому Майонезу, метко выстрелив в королевский шатёр двенадцатифунтовой колбасой.
Издалека до нас доходили отголоски непрекращающегося пиршества, и мы, охваченные гневом, штурмовали и штурмовали город. Жители Блабоны выбегали на городские стены, даже не отерев губ, выпачканных в соусах, а с бород у них стекали капли вина и мёда.
Наши солдаты грызли ремни, сосали колбасную кожуру, которую блабланцы высокомерно бросали нам со стен города.
Однажды и меня по ошибке чуть не посадили в котёл.
Это было тяжкое время.
И вот тогда-то в наш лагерь пришли двое озорных мальчишек, рыжий Прыг и вихрастый Узелок. Их хотели тотчас же отправить домой, но они так трогательно просили разрешения остаться и были так забавны при этом, что мы не решились их прогнать.
Оба сорванца вертелись под стенами крепости, дразня и передразнивая толстобрюхих блабланцев.
Рядом с воротами столицы росли два высоченных тополя. Прыг и Узелок влезали на деревья и с вершины осматривали город.
И вот они сделали себе из длинной проволоки качели. Сильно раскачивая их, мальчишки долетали до самых бастионов, а порой шалунам удавалось плюнуть на часового. Разбойники облюбовали себе высокого алебардника; метким выстрелом из рогатки они выбили ему два передних зуба.
По вечерам я учил их играть на трубе, — это обоим доставляло несказанное удовольствие. Впрочем, учение шло так успешно, что нам вскоре приказали уходить в соседний лес. Ну и, представьте себе, до чего додумались эти бездельники…
Я повёл их к вождю.
— Рискованное дело, — проворчал Майонез и хотел почесать бородку, но так как не было, граф покрутил пальцами волосы, торчавшие из носа.
Подумав, он, наконец, сказал: «Ну, если вам удастся этот манёвр… именем короля обещаю вам всё, чего бы вы ни пожелали…»
У мальчишек сверкнули глаза, как будто кто-то насыпал туда искр.
— Я хочу самокат!
— А я мопсика, маленького мопсика и калапутьку!
— А что такое калапутька? — удивился вождь.
— Я и сам не знаю, — признался Прыг, — но мне это очень нужно!
Ночь была тёмной. Штурмовой отряд разулся, чтобы не шуметь, и подкрался на цыпочках к городской стене. Порой, кто-нибудь из очень нервных оглушительно чихал, ступая на влажную землю.
Мальчишки начали с того, что раскачали качели и — гоп! — взлетели на стену. Потом с каждым новым взмахом на качели прыгал тютюрлистанский солдат и приземлялся за валом.
Над лесом взошла луна. Заинтересовавшись движущимися тенями, она стала опускаться на город и при этом злорадно улыбалась. Луна выдала бы весь замысел, если бы Узелок не заслонил высоко пустив в небо большого змея. Окрестные леса, холмы и рощи серебрились от блеска любопытного светила, а на город пала чёрная тень.
Извиваясь, как уж, Прыг полз вдоль балюстрады. Неожиданно из-за сторожевой башенки выскочил высокий блабланец и крикнул: «Я тебе блам, благодяй!»
И он рассек бы мальчишку алебардой на две части, если бы не один из наших гвардейцев, который в этот момент спрыгнул с качелей и, размахивая ногами, приземлился на шее алебардника.
— Блавол, — завопил стражник, перепуганный летающим привидением. Он шарахнулся в сторону и вместе с солдатом полетел в зелёные воды рва. Прыг изогнулся, как кошка, схватил алебарду и побежал вдоль стены. Увидев за поворотом дремлющего блабланца, мальчишка, недолго думая, ударил его остриём в живот.
Толстяк застонал. Медленно поднял голову. Из пробитого живота брызнула тоненькая струйка. Раненый пошарил вокруг себя, достал кубок и, опасаясь, что из его жил вытечет вся кровь, подставил кубок под зияющуо рану. Когда же кубок наполнился до краев, он поднёс его к губам и начал пить.
- Дракон из голубого яйца - Нина Блазон - Сказка
- Сурикаты-сумасброды. Невероятно смешные приключения в пустыне - Иан Уайброу - Сказка
- Как жираф в прятки играл (сборник сказок) - Виктор Лунин - Сказка
- Фантастический мистер Фокс - Роальд Даль - Сказка
- Коты, призраки и одна бабушка (сборник) - Светлана Лаврова - Сказка
- Жизнь и похождения Трифона Афанасьева - Степан Славутинский - Сказка
- Шрек- 2 с иллюстрациями из мультфильма - Computers - Сказка
- Шрек - Computers - Сказка
- Котир, или Война с дикой кошкой - Брайан Джейкс - Сказка
- Бабушкины янтари - Александра Анисимова - Сказка