Форма входа
Читем онлайн О начале человеческой истории - Борис Поршнев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Вдумавшись, всякий поймёт, что эти три суммарно очерченные эпохи раскрепощения, эти три сменивших друг друга способа общественного производства именно в той мере, в какой они были этапами раскрепощения человека, были и завоеваниями этого человека, достигнутыми в борьбе. Все три антагонистические формации насквозь полны борьбой — пусть бесформенной и спонтанной по началу и по глубинным слоям — против рабства во всех этих его модернизирующихся формах.
Отсюда ясно, среди прочего, что переход от каждой из трёх антагонистических формаций к следующей не мог быть ничем иным, как революционным взрывом тех классовых противоречий, которые накапливались и проявлялись в течение всего её предшествующего исторического разбега. Они были очень разными, эти социальные революции. Шторм, на несколько последних веков закрывший небеса античности, не все даже согласны называть революцией, но он был всё-таки действительной социальной революцией в той адекватной форме, в какой она только и могла тогда извергнуться, — в форме перемежающихся народных движений, вторжений, великих переселений и глубоких размывов. Вторая великая эпоха социальных революций — классический перевал от феодализма к капитализму. Третий — пролетарский штурм капитализма, открывший выход в социалистическую эру.
Если разметить передний край всемирной истории по этим грандиозным вехам — от возникновения древнейших рабовладельческих государств и через три финальные для каждой формации революции, то обнаруживается та самая ускоряющаяся прогрессия, о которой шла речь. Ряд авторов полагает, что длительность или протяженность каждой формации короче, чем предыдущей, примерно в три или четыре раза. Получается геометрическая прогрессия, или экспоненциальная кривая (см. схему 1).
Хотя бы в самом первом приближении её можно вычислить и вычертить. А следовательно, есть и возможность из этой весьма обобщённой логики истории обратным путём по такой кривой хотя бы приблизительно определить время начала и первичный темп движения человеческой истории: исторический нуль. Но прежде чем совершить такую редукцию, надо рассмотреть ещё одну сторону этой общей теории исторического процесса.
Со времени рабовладельческого способа производства мы видим на карте мира народы и страны передовые и отсталые, стоящие на уровне самого нового для своего времени способа производства и как бы опаздывающие, стоящие на предшествующих уровнях. Сейчас на карте мира представлены все пять способов производства. Может прийти мысль, что, стартовав все вместе, народы затем двигались с разной скоростью.
Но если так, нельзя было бы и говорить о выяснении какого-то закономерного темпа истории вообще. Однако на самом деле перед нами вовсе не независимые друг от друга переменные. Отставание некоторых народов есть прямая функция выдвижения вперёд некоторых других. Так вопрос стоит на протяжении истории всех трёх классово антагонистических формаций. Чем больше мы анализируем само понятие общества, основанного на антагонизме, тем более выясняется, что политическая экономия вычленяет при этом «чистый» способ производства, стоящий на «переднем крае» экономического движения человеческого общества. Но в сферу политической экономии не входит рассмотрение того, как же вообще антагонизм может существовать, как он не пожирает себя едва родившись, как не взрывает сразу общество, основывающее на этом вулкане своё бытие? Ответ на этот вопрос даёт только более общая социологическая теория.
Социально-экономические системы, наблюдаемые нами на «переднем крае» человечества, существуют и развиваются лишь благодаря всасыванию дополнительных богатств и плодов труда из всего остального мира и некоторой амортизации таким способом внутреннего антагонизма.
Этот всемирный процесс перекачки в эпохи рабства, феодализма и капитализма лишь иногда (при первой и третьей) выступал в виде прямого обескровливания метрополиями и империями окрестных «варваров» или далёких «туземцев» в колониях. Чаще и глубже — перекачка через многие промежуточные народы и страны как через каскад ступеней, вверху которого высокоразвитые, но и высокоантагонистичные общества переднего края. Ниже — разные менее развитые, отсталые, смешанные структуры. А глубоко внизу, хотя бы и взаимосвязанные с внешним миром, в том числе с соседями, самыми скудными сделками, но вычерпанные до бесконечности и бесчисленные в своём множестве народности пяти континентов — почти неведомое подножие, выделяющее капельки росы или мёда, чтобы великие цивилизации удерживались. Насос, который непрерывно перекачивает результаты труда со всей планеты вверх по шлюзам, — это различия в уровне производительности труда и в средствах экономических сношений.
Таков в немногих словах ответ на вопрос, двигалось ли своей цельной массой человечество в ходе всемирной истории, в ходе ускоряющихся прогрессивных преобразований, совершавшихся в классово антагонистические эпохи на его переднем крае. Да, при изложенном взгляде история предстаёт, безусловно, как цельный процесс.
Вернемся же к его свойству — ускорению. В истории освобождения человека мы ясно видим, пожалуй, только ускорение. Мы не можем описать, каким же станет человек в будущем. Между тем при достигнутых скоростях и мощностях пора видеть далеко вперёд. И вот, оказывается, у нас нет для этого иного средства, как всерьёз посмотреть назад. Как оказался человек в той несвободе, из которой выходил путём труда, борьбы и мысли? Иными словами, если есть закон ускорения мировой истории, он повелительно ставит задачу новых исследований начала этого процесса. Что закон есть, это можно ещё раз наглядно проиллюстрировать прилагаемыми схемами (см. схемы 2, 3).
В этих схемах дано представление об относительном времени (абсолютное время измеряется в геологических масштабах). Читатель может мысленно преобразовать эти схемы таким образом, чтобы каждое деление на транспортире, скажем, каждый градус поставить в соответствие неравным величинам времени. Допустим, приняв последний градус за единицу (всё равно 200 это лет или 33 года), предпоследний градус будем считать за две единицы, или за четыре, или в какой-либо иной прогрессии, можно брать и по другим математическим законам. В такой преобразованной схеме выделенные эпохи расползутся равномерно, т. е. они не будут сгущаться к концу, зато идея ускорения мировой истории получит новое выражение, более близкое математическому мышлению.
Однако для первой схемы навряд ли возможно подобрать такую прогрессию хронологических значений градусов, при которой основные эпохи расположились бы равномерно. Здесь «доисторическое время» совершенно задавило «историческое время». Последнее заняло такую ничтожную долю процесса, что зрительно как бы оправдывается ошибка Тойнби: всё, что уложилось в «историческое время», можно считать «философски одновременным» по сравнению с протяжённостью «доистории». Во второй схеме для такой аберрации уже нет места. Нам как раз и предстоит в дальнейшем выбор между ними.
Пока что мы ограничимся немногими заключениями из сказанного. Если бы не было ускорения, можно было бы мысленно вообразить некую логику истории, вполне абстрагируясь от какой бы то ни было длительности, т. е. протяжённости во времени каждого интервала между социальными революциями, разделяющими формации: можно было бы пренебречь эмпирическим фактом, что на жизнь любого способа производства ушло некоторое время; ведь оно при изменениях конкретных обстоятельств могло бы оказаться и покороче, причём неизвестно насколько. Но нет, даже в самой полной абстракции невозможно отвлечься от времени, ибо останется время в виде ускорения, иными словами, длительность заявит о себе в форме неравенства длительности. Точно так же каждая антагонистическая формация проходила в свою очередь через ускоряющиеся подразделы — становление, зрелость, упадок. Если же охватить всю эту проблему ускорения человеческой истории в целом, последует вывод: в истории действовал фактор динамики, т. е. история была прогрессом, но действовал и обратный фактор — торможение, причём последний становился относительно всё слабее в соперничестве с фактором динамики, что и выражается законом ускорения истории. Однако лишь при коммунизме динамика неизменно имеет перевес над торможением.
Начальный отрезок истории был наиболее медленно текущим, следовательно, на нём торможение имело перевес над динамикой. Но этот начальный отрезок — необходимый член траектории, которая, как мы уже знаем, будет характеризоваться ускорением по типу экспоненты.
Наконец, мы констатируем ещё раз, что вся наша кривая, а тем самым и начальный отрезок истории, — это не сумма некоторого числа кривых, иными словами, не история племён и народностей, а история человечества как одного объекта.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу О начале человеческой истории - Борис Поршнев бесплатно.
Похожие на О начале человеческой истории - Борис Поршнев книги
- Борьба за троглодитов - Борис Поршнев - Биология
- Мифы об эволюции человека - Александр Соколов - Биология
- Размножение организмов - Рената Петросова - Биология
- Антропология общения и творчества - Андрей Юрьевич Панов - Биология / Религиоведение
- Правила развития мозга на работе. Как испытывать меньше стресса и быть продуктивнее, работая в офисе или дома - Джон Медина - Биология / Менеджмент и кадры / Самосовершенствование
- О дарвинизме - Илья Ильич Мечников - Биографии и Мемуары / Биология
- Счётчик клеточного времени - Мария Зверева - Биология
- Мутанты. О генетической изменчивости и человеческом теле. - Арман Мари Леруа - Биология
- Взломать Дарвина: генная инженерия и будущее человечества - Джейми Метцль - Биология / Прочая научная литература
- Паразиты: Тайный мир - Карл Циммер - Биология
