то и больше.
Тысяча? Большой город? А как начёт городов-миллионников? Есть тут такие?
— А сколько людей в Сторнуле? — Осторожно поинтересовалась я.
— Почти триста, — был ответ.
Почти триста?! Да это не город, а деревенька по нашим меркам. Мнда, и денежная система тут не развита…
— Ещё раз спасибо, что прибралась, девонька. Идём, перекусим.
С удовольствием съела сыра с хлебом и запила молоком с мёдом. А что если сам Грэг заболеет? Останется без еды вовсе. Интересно, есть ли у него дети. Как-то неудобно спрашивать человека, недавно потерявшего жену. Вдруг нет, вдруг он совсем один? Я жалостливо посмотрела на мужчину, а он, вероятно, понял мой взгляд по-другому.
— Алина, я мог бы брать тебя с собой лечить больных если сидеть взаперти не по тебе.
— Отлично, буду вашей ученицей! — взбодрилась я, представив как благодарные больные кланяются мне и протягивают еду.
— Но… — Тилли замялся. — У нас тут не одобрят, что незамужняя девица живёт в доме с мужчиной. Нравы у здешних довольно…
Дальше я не слушала. Меня прошибла волна холода. Он хочет… жениться на мне?! Но ведь он старше меня больше чем в два раза! Да, Грэг… господин Тилли помог мне очень-очень, был добр и всё такое и живу я у него, питаюсь за его счёт, можно сказать… Но жениться! Я вгляделась в лицо мужчины: старческие морщинки, седина на висках. Был бы он хотя бы лет на двадцать помоложе, я бы подумала. Как же помягче отказать ему, да так, чтобы он меня после не выгнал?
— … придётся остричь твои красивые волосы. — Закончил Тилли речь, на середине которой я зависла.
— Что? — переспросила я. Причём здесь волосы?
— Если будешь претворяться мальчишкой, придётся подобрать мужскую одежду и остричь волосы, — пояснил Грэг.
— Что?
Мужчина напрягся и произнёс медленно как будто разговаривал со слабоумной:
— В городе не одобряют сожительство женщины и мужчины без брака. Могут забросать камнями или привязать к позорному столбу. А если ты претворишься мальчишкой, то сможешь появиться на людях. Я бы говорил, что взял мальчишку в обучение. Но придётся соответственно одеться и подрезать волосы.
Наконец до меня дошло.
— Замечательно, я согласна! — Выдохнула я. Мне не придётся выходить за него! Какой же Грэг, всё-таки, отличный мужик. Как дядя Женя. Даже лучше.
— Хорошо, — Грэг тоже обрадовался, что до меня наконец-таки дошло. — Давай подберём тебе подходящее имя.
Придумать себе мужское имя… Ален, Алек — начала я перебирать производные от собственного имени. Может Лёшка как моего несостоявшегося парня? Не, слишком больно. Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Донателло…Хм, какие-то черепашки-ниндзя получаются. Может двойное имя? Типа Марк Антоний?
— Тод, — прервал мои творческие размышления Тилли.
Что? Тод? Не… Не…
— Может Тодео? — пошла я на компромисс. Вроде так звали принца из «Сказки сказок» Джамбаттиста Базиле.
— Нет, Тод, — отрезал мой благодетель.
Тод… Удот… Не… Не… Точно не…
— Хорошо, — как-то неожиданно для самой себя вдруг согласилась я.
Всё-таки Грэг приютил меня, кормит и всё-такое. В общем ему и кличку придумывать, не стану лишать его этой привилегии.
На следующее утро, после того как вынесла свой ночной горшок (да-да, я снова хожу на горшок, содержимое которого сливаю в вонючую ямку за домом) и позавтракала безвкусной кашей, принялась натягивать мужскую одежду. Одежда, разумеется, принадлежала Грэгу, он подобрал мне самую узкую и, хм, чистую. Грудь я перебинтовала, так что под просторной хлопчатой рубахой (если особо не выпячиваться) ничего видно не было. Штаны пришлось укоротить, а на талии туго затянуть ремень, что б не свалились в самый ответственный момент. Я взяла небольшое зеркало на деревянной ручке и осмотрела себя. Волосы Грэг отстриг мне ещё вчера. Он особо не заморачивался по этому поводу: надел на голову горшок (надеюсь не ночной) и выстриг всё, что торчало из-под него. Теперь я на себе понимаю откуда взялось название «стрижка под горшок». Кстати, у самого моего благодетеля стрижка была аналогичная. Видать мода в Сторнуле такая. Или просто стричь удобно.
Из зеркала на меня смотрел… нет, всё-таки смотрела — уж очень парень из меня вышел миловидный — девушка с короткими светлыми вьющимися волосами: после сна мои волосы стали особенно рьяно виться. Надо, хоть голос делать погрубее.
— Я — волосатый мужик по имени Тод. Пью пиво и лапаю девок, — сказала я своему отражению в зеркале самым низким голосом, на который способна и тут заметила в дверном проёме Тилли.
Он как-то странно на меня посмотрел, отчего сделалось немного стыдно.
— Пойдём, Тод, — махнул он рукой и в его голосе послышалась усмешка.
Как только мы вышли на улицу и мне в лицо пахнула утренняя прохлада, то я почувствовала себя гораздо лучше, чем за последние несколько дней. Вдалеке виднелись деревянные дома, крыши которых прятались в тумане, маячили едва различимые человеческие фигуры.
— Держи, Тод, — Тилли протянул мне светло-коричневую шляпу, не такую разляпистую как у него, но тоже изрядно поизносившуюся.
Тод-енот. Наверно, если бы у него был сын, он назвал его Тодом. А есть ли у него сын? Или вообще кто-нибудь остался? Нет, пока не удобно спрашивать. Поинтересуюсь в более подходящий момент.
Вдруг осознала, что семеню за Тилли как-то уж слишком по-женски. Надо шире шаг делать и руками размахивать. Я немного расставила ноги и стала идти большими шагами. Заметив преображение моей походки, Грэг остановился и поинтересовался с выраженным участием и некоторой обеспокоенностью:
— Штаны жмут?
— Нет, — быстро ответила я и пошла дальше своим обычным шагам, только немного более широким.
Сначала мы направились к чуть накренившемуся двухэтажному домику с соломенной крышей. Навстречу нам выбежала женщина в тёмно-синем платье с жёлтым фартуком и, как водится среди местных лиц слабого пола, с завязанным у подбородка платком, покрывающим голову. На вид ей было около сорока.
— Мастер Тилли, — обратилась она к Грэгу, — Микочка второй день плачет, видать ночница его совсем замучила.
Я покосилась на здравника. Какая ещё ночница?
— Здравия, сударыня Васса, разберёмся, — ответил тот и, не замедляя шага, направился к накренившейся постройке.
Мы подошли к приоткрытой двери, из которой доносился детский плач и причитания как минимум двоих взрослых.
— Я вас не приглашаю! — внезапно для меня воскликнула встречающая нас женщина, та, которую Грэг назвал сударыней Вассой.
Я вопросительно посмотрела на неё, потом на учителя. Но Тилли никак не отреагировав шагнул в дом, я последовала за ним. В нос тут же ударил запах детских пелёнок. Такой же запах стоял у нас дома, когда Сенечка делал каку.
— Мастер Тилли! — подбежала к нам женщина, держащая на руках плачущего и выгибающегося