из своих экспериментов, он наблюдал за карликовыми свиньями. Либерман смотрел, как те бегают на беговой дорожке, как вдруг к нему подошел коллега по имени Деннис Брамбл. Ученые стали наблюдать за свиньями вместе. Брамбл отметил, что их головы мотаются на бегу, вероятно, из-за отсутствия выйной связки. Эта широкая эластичная связка на затылке поддерживает голову при движении. У всех хороших бегунов из царства животных — лошадей, собак, гепардов, зайцев — выйная связка имеется. У животных, которые бегают плохо, включая шимпанзе и других человекообразных обезьян, ее нет. Обсуждая наблюдение Брамбла, коллеги вспомнили, что у одного животного, которое считается никудышным бегуном, выйная связка все-таки есть: у человека.
Брамбл и Либерман были заинтригованы. Оба читали недавно вышедшую статью[16], автор которой пытался опровергнуть сложившиеся представления эволюционных биологов о способности человека бегать. В тот момент многие ученые просто не обратили на нее внимания. В статье способность к бегу была представлена важным адаптивным признаком, сыгравшим огромную роль в эволюции человека. Чем больше Брамбл и Либерман размышляли о выйной связке, тем больше задавались вопросом: вдруг в этой гипотезе что-то есть?
Пытаясь разгадать эту загадку, коллеги отправились в Гарвардский музей[17]. Они провели долгие часы, роясь в окаменелостях, чтобы установить, когда и почему у человека появилась выйная связка. Оказалось, что это произошло около 2 млн лет назад. Это был очень важный момент нашей эволюционной истории. На ее сцену вышел Homo erectus — первый предок человека, ходивший на двух ногах, а также — что важно — первый наш предок с большим мозгом.
Либерман и Брамбл обнаружили, что примерно в это же время — когда наши предки стали двуногими, — появились и почти все адаптивные признаки, позволяющие человеку бегать. Homo erectus стал первым гоминидом с укороченными и сгибающимися при шаге вперед пальцами на ногах; первым гоминидом со сводчатой стопой и мощным ахилловым сухожилием, при ходьбе и беге работающим как амортизатор; первым гоминидом с коленями, выдерживающими нагрузку, которая создается ударами стопы о поверхность; первым гоминидом, у которого растягивается поверхность бедра[18]. И у Homo erectus появилась попа[19]. Все эти факты указывали на то, что гоминиды могли перейти к двуногости в том числе и для того, чтобы бегать.
Это открытие подтолкнуло Либермана к подробному изучению роли, которую в беге играет попа. Он приступил к внимательному анализу анатомических различий между попами человека и наших ближайших родичей-приматов[20]. Ученый прикреплял на попы испытуемых электроды и заставлял их ходить и бегать на беговой дорожке: он хотел понять, какую именно функцию выполняет большая ягодичная мышца, когда человек переходит с ходьбы на бег трусцой. К 2013 г. Либерман прославился своими исследованиями настолько, что его пригласили сняться в юмористической телепередаче «Отчет Кольбера» (The Colbert Report). «Если вы посмотрите на попу шимпанзе, то сразу заметите, какая она малюсенькая, — рассказывал Либерман телезрителям об эволюционном значении попы[21]. — У шимпанзе совсем жалкие попы. У человека, наоборот, попа огромная! Большая ягодичная мышца — это самая крупная мышца в нашем организме, и мы единственные животные на Земле, у которых она такая большая[22]. Эта мышца является уникальным признаком, она отличает нас от других приматов — так же как белки глаз[23] и сводчатая стопа». Доктор Либерман попросил Кольбера пройтись, плотно прижав ладони к ягодицам, чтобы почувствовать, насколько попа расслаблена при ходьбе. Затем он велел ведущему немного побегать: «Вы чувствуете, как они сжимаются?»[24]
Меня Либерман заставил сделать то же самое. Правда, мне, чтобы прощупать мышцы, пришлось постараться и с силой вдавить пальцы в свой зад — он состоит не только и не столько из мышц. Я бегала кругами по своей квартире, мыски толкали меня вперед, поверхность бедер растягивалась, ягодицы сжимались. У меня едва ли получится два раза обежать вокруг квартала медленной трусцой, но доктор Либерман был уверен, что мое тело хорошо приспособлено к бегу. Доказательства этому, как он считает, можно отыскать в пустыне Аризона.
* * *
Вот уже почти сорок лет, с 1983 г., предприниматель по имени Рон Барретт организует бега, которые называются «Человек против лошади». Если верить Барретту, история этих соревнований началась с пьяного спора в баре: подвыпивший член местного городского совета заявил, что хорошо подготовленный человек может обогнать лошадь, сидевший рядом за стойкой полицейский с этим не согласился и предложил собутыльнику поспорить на деньги. Они устроили импровизированный забег, который впоследствии стал ежегодной традицией. Идея простая: люди и лошади пересекают аризонскую пустыню, состязаясь в выносливости — человек с человеком, животное с животным и, что самое интересное, человек с животным.
Сегодня забег «Человек против лошади» организуют на горе Мингус, в 48 км от Прескотта. Это поросший соснами пик высотой почти 2400 м. Хотя соревнования проходят и на дистанциях 20 и 40 км, настоящий забег — тот, на который съезжаются лучшие бегуны и наездники, — это, конечно, 80-километровый сверхмарафон.
Раздираемая одновременно недоверием и любопытством, я поехала в Прескотт, чтобы воочию увидеть зрелище, которое доктор Либерман назвал «первобытная битва». Лошади должны будут затащить свои 600-килограммовые (а с наездником еще тяжелее) туши вверх по узкой скалистой тропке, балансируя на четырех копытах, каждое из которых меньше человеческой ладони. Люди пробегут полный марафон по той же тропе, после чего им нужно будет взобраться по крутой скале на высоту более 500 м — «колени к щекам», как выражается Рон Барретт[25]. И даже тогда это будет только половина задачи — до финишной прямой останется еще около 30 км. А вечером после забега участники устраивают барбекю.
Приехав, я обнаружила лагерь, разбитый накануне участниками забега на засушливом пологом участке склона. Один берег протекавшей неподалеку речушки был отведен лошадям. Каждое животное привезли в фургоне вместе со всем необходимым: сеном, ножами для обрезки копыт, седлами и специальными, похожими на кроксы подковами, которые используются при забегах по пересеченной местности. Пока наездники оборудовали импровизированные загоны, где лошади могли бы отдыхать и кормиться, животные ржали, фыркали, хрипели и повизгивали, выделяясь ясно очерченными силуэтами на фоне ярко-синего неба пустыни.
По другую сторону речки располагалась территория бегунов. Они приезжали на энергосберегающих Subaru, переодевались в специальные спортивные костюмы, которые можно было запихать в мешочек размером с кулак, и ели энергетические гели из пакетиков. «Худые как щепки», — заметил один из наездников, и действительно почти все бегуны подходили под это описание: маленькие, гибкие, сухощавые, с поджарыми мускулистыми попами — попами, которые были им нужны для того, чтобы победить огромных