Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Грозные призраки преследовали императрицу. С помощью Лестока она встретилась и с опальным Бироном, которого не вернула из ссылки, однако значительно смягчила опалу. Императрица встретилась с бывшим регентом, поселив его в Ярославле и запретив приезд в столицу и ко двору.
Содержание этого разговора так и осталось неизвестным. Должно быть, трехчасовая беседа окончательно убедила императрицу. Или упрочила ее решение. Как бы то ни было, но в середине декабря вся семья в большой тайне была перевезена в Дюнамюнде, а затем в январе 1744 года – в Ораниенбург, Рязанской губернии.
Здесь мы пока остановимся, хотя к Брауншвейгам так или иначе нам придется еще возвращаться.
А пока взглянем на Елизавету, уже самодержицу и императрицу. Счастлива ли она теперь? Спокойна ли?
Глава 22. «Мы, Елизавет Первая…»
– … Что бы ты ни говорил, Арман, короноваться я буду в Москве! Там папенька мой был коронован, там он маменьку в императрицы возвел…
– Так ведь, матушка государыня, не мог ваш папенька-то в Санкт-Петербурге короноваться – не было его тогда! А теперь это ж сколько сил займет да суеты потребует: Сенат надобно отправить в первопрестольную, Синод також…
– Иностранную и Военную коллегии, службы дворца, канцелярию придворную… – продолжил мысль Лестока Разумовский.
– И что же? И из-за этого я должна старые традиции отменять?
– Можно было бы новые традиции основать – короноваться здесь, на Неве, ведь племянница-то твоя здесь коронована была…
Лесток осекся – не стоило этого говорить, ох не стоило. Алексей укоризненно покачал головой – дескать, что ж это ты, батенька, не удержался-то…
Однако Елизавета только плечами пожала, для нее уже все было решено. Да и Брауншвейги помаленьку стали в прошлое отходить. Но не страшный призрак маленького Иоанна. Однако сейчас следовало все же думать об ином – стать законной царицей, принеся присягу, мало. Надо стать коронованной императрицей, иначе останешься простой узурпаторшей, а не наследницей дел своего великого отца. Чтобы тебя признала твоя страна, чтобы занять достойное место в бесконечной веренице правителей тысячелетнего государства, ты должна была венчаться с властью в ее древнем жилище – в московском Кремле.
– Одним словом, готовьтесь, други…
Лесток вздохнул, но совсем тихо. Елизавета очень быстро превращалась во владычицу, императрицу, самодержицу. Лейб-медик не без удовольствия подумал, как же просчитались Шетарди с Нолькеном, да и их монархи, принимая дочь великого Петра за пустую дурочку и марионетку.
«Ох и задаст она вам жару, ох и задаст!.. Клянусь, вы еще пожалеете, что некогда отказались видеть ее королевой Франции или Саксонии с Курляндией! Кровь Петрова вам еще даст жару…»
Губы Елизаветы плотно сжались – уж очень она не любила, когда с ней спорят, даже самые близкие. Лесток еще раз усмехнулся про себя.
Ровно через неделю невероятный, невиданный обоз отправился в путь. Современники писали, что почти девятнадцать тысяч лошадей были расставлены вдоль дороги, по которой кибитка императрицы, сани, кибитки и кареты из Петербурга следовали в Москву.
Изумительная, незабываемая, ни на что доселе не похожая поездка весьма согрела душу Елизаветы Петровны – радостные подданные с иконами встречали царский поезд у въездов на станции, громко звонили колокола, люд пел и веселился. По ночам вдоль дороги зажигали бочки со смолой – крылатая душа императрицы не любила медленной езды, поэтому ее кибитка неслась по заснеженным дорогам аки птица.
Да и кибитка-то была непростая – настоящий дом на полозьях. Отделанная кожей и коврами, меблированная удобными креслами и столом, она была настоящим передвижным дворцом. В кибитку запрягали дюжину лошадей, которые меняли на каждом постоялом дворе. А уж за этой кибиткой-дворцом невероятный хвост из саней и кибиток вельмож и чиновников растягивался на целые версты.
В Москву обоз вошел в конце февраля, и всего через два месяца архиепископ Новгородский Амвросий – глава Синода – начал торжественную службу под сводами кремлевского собора.
Именно архиепископ Новгородский некогда настаивал на том, чтобы цари русские короновались в Москве, именно он, чуть растягивая «о», убеждал цесаревну Елизавету в том, что нет и не может быть иного места для столь великого таинства, коим является таинство коронационное.
– Кремль, матушка, есть особое место в Москве да и во всей России. Сие не только памятники истории нашей, не только величественные соборы да дворцы изумительной красоты. Сие не только высокий холм, на коем была заложена первая деревянная цитадель. Кремль – история страны, от первых ее царей да первых подданных. Вся земля в Кремле и вокруг него пропитана кровью тех, кто штурмовал и оборонял сии древние стены, кровью казнимых на эшафотах и растерзанных толпами. Однако и этого мало. Кремль, прежде всего, место власти, ее обиталище и престол. Величие власти всегда обитало именно здесь, всегда в глазах твоих подданных, матушка, от вельмож до простолюдинов, именно отсюда проистекало. Каждый русский человек испытывает вполне понятное и объяснимое волнение и даже страх, ступая впервые на землю Кремля. Неуместными, но одновременно такими близкими и родными кажутся пышно цветущий яблоневый сад на склоне холма, крик ласточек в небе – там, где державно сверкает золотом Иван Великий…
– Да вы поэт, батюшка…
– О нет, царица. Какой из меня, смиренного инока, поэт? Сие описание я помню еще с семинарии. Светлые то были дни, сердцу тепло от них.
– Вот удивительно, батюшка, ничего этого я не знала, однако чувствовала, что коронация должна быть именно здесь, в сердце страны.
– Душа, Елизавета Петровна, порой куда мудрее разума бывает. Вот она-то, душа мудрая, тебя и привела на древние камни Кремля. Не противься никогда зову своей души. Да советчиков слушай лишь тогда, когда сама сомневаешься в деянии. Ежели тебе все понятно – так и поступай, как считаешь правильным.
«Легко сказать, – мысленно вздохнула Елизавета. – Ежели б всегда и все было понятно… Однако спасибо, батюшка, сейчас мне сего совета вполне довольно. А завтра… Оно будет завтра…»
Нынче, это правда, Елизавета ни в своем решении, ни в своих приказаниях не сомневалась ни на йоту. И коронация ее стала пышной настолько, насколько это вообще возможно.
Постарались все, однако первым свое усердие проявил Сенат, увеличивший число коронационных регалий – кроме короны, порфиры, мантии, скипетра и державы, появились Государственный меч, Государственное знамя и Государственная печать.
Во-вторых, изменилась и процедура коронации. Тут не обошлось без хитреца Лестока, сумевшего убедить Синод, вернее, наиболее влиятельных его членов, что новый век и новые цари должны принимать власть не от отцов или пастырей, а от помощников и друзей. Теперь коронуемый самодержец уже не должен был называть коронующего его патриарха «отцом», не просил «благословить его на царство» и не подставлял голову для короны, стоя на коленях. Более того – Лесток намекнул, что совсем недурным будет и вовсе заменить поучительно-назидательное слово патриарха поздравлением президента Священного Синода.
- Пани царица - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Заговор Тюдоров - Кристофер Гортнер - Исторические любовные романы
- Своенравная красавица - Сильвия Торп - Исторические любовные романы
- Царская невеста. Любовь первого Романова - Сергей Степанов - Исторические любовные романы
- Наследница царицы Савской - Эдхилл Индия - Исторические любовные романы
- Летняя королева - Элизабет Чедвик - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Черная шкатулка (императрица Елизавета Алексеевна – Алексей Охотников) - Елена Арсеньева - Исторические любовные романы
- Новая царица гарема - Георг Борн - Исторические любовные романы
- Ничего, кроме обольщения - Джоанна Линдсей - Исторические любовные романы