лично присматривал за молодняком и наблюдал за их поведением на выбеге, а Мишке и Архипу оставалось ухаживать за конями так, как того хотел хозяин. У каждого заводчика есть мечта: показать миру своего лучшего коня и сказать: «Вот он, моя работа!» – и есаул Иловайский в этом смысле не был исключением, но подходил к делу с каким-то незаурядным долготерпением.
В их роду не было мужчин, бросавших слова на ветер: обещал в баталии верх взять – нате вам, редут вражеский и штандарт трофейный; сказал – церковь поставлю – сделал; подписался под обязательством Войсковому начальству земли освоить – выросло несколько деревень. Иловайские тем и прославились, что держали слово, и никто никогда не опозорился, потому Владимир Иванович в компании конезаводчиков всегда был на слова аккуратен. Уж как своих чемпионов нахваливали и ростовские, и харьковские, а москвичи – так те английскую породу возвеличивали и каждый раз на колкие вопросы: «А чем ты, Иловайский, нас порадуешь?» – отшучивался – мол, без устали мои лучшие жеребцы работают, еще увидите.
Мишка Воронков был благодарен Владимиру Ивановичу искренне и безмерно. За то, что его, сироту, приставил в доме служить, что коней потом доверил и самое главное – позволял с Фагобалом возиться.
Тот был его любимцем еще жеребенком. Частенько Мишка подкармливал его с руки, что категорически запрещалось, потом, когда конь окреп, казачок к седлу его приучал, но не мог совладать с гонористым жеребцом. Конь никак не хотел терпеть на себе ношу. Может, в силу своего вольного характера, может – из-за предков свободолюбивых, но Фагобал скидывал своего наездника каждый раз, когда тот пытался его оседлать. Мишка злился, потирал синяки от падений, но всякий раз запрещал Архипу приближаться к коню с кнутом, и однажды его тактика взяла верх. Таки принял седока непокорный жеребец, но понес, будто в отместку. Хозяин тогда приметил и широкий шаг коня, и резкий рывок, и то, как крепко держался в седле казачок. Не испугался парень, держался в стременах крепко, узду не отпускал и управлял конем.
– Раз ты его оседлал, тебе за него и отвечать, Мишка! – сказал ему Иловайский после того, как паренек привел жеребца под уздцы в конюшню. И с этого дня Фага и Мишка уже не разлучались. То, что конь лучший в табуне, видели все, но Владимир Иванович всё сомневался. Лучший-то он здесь, в Зуевке, а вот с англичанами как сравнивать?
Однажды проездом побывал в Зуевке наказной атаман Донского казачьего войска, барон фон Таубе. Федор Федорович. Для хозяев этот визит был полной оказией – у генеральского экипажа ось сломалась недалеко от имения есаула Иловайского.
Как положено, высокого гостя встретили со всей широтой души, а утром, после долгого застолья, за чаем, попросил атаман показать коней.
– Хороши, чего там говорить! – восхитился генерал-лейтенант. – А вот этот, так особенно! – Его внимание привлек Фагобал – статный, нетерпеливо гарцующий на месте, он словно просился в круг.
Архип уловил взгляд хозяина, вывел жеребца во двор и стал водить. Прогнав несколько кругов, Архип обратил на себя внимание хозяина:
– Ваше высокоблагородь…
– Чего тебе, Архип?
– Та шо ж мы его по кругу гоняем? Позвольте во всей красе представить, тссскаать… – Архип любил витиевато изъясняться в присутствии господ и нарочито протягивал слова. – Мишку бы сюда да пусть пыли нагонит, а? Ваше высокоблагородь…
– А чего и нет? – Иловайский оглянулся, высматривая глазами казачка. – Мишка! Мишка! Иди-ка покажи своего красавца!
– Своего? – удивился генерал.
– Он его сам вырастил, любимец. С малолетства с ним возится.
Мишка наблюдал за всем происходящим из-за столба. Не нравились ему эти смотрины, уж больно заинтересованно атаман разглядывал Фагу. Какая-то ревность даже проснулась в Мишкиной душе.
– Ваше высокоблагородие, я здесь! – Мишка возник перед офицерами, готовый исполнять приказ.
– Прогони-ка Фагобала, как ты умеешь! Похвались конем, казак! – Владимир Иванович был весел и расположен к шуткам.
– Фагобал? – спросил генерал. – Чудное имя…
– На французкий манер, ваше превосходительство, в честь побед казаков рода Иловайских в кампании восемьсот двенадцатого года, – отрапортовал есаул.
Мишка запрыгнул на спину жеребца и повел его по полю – сначала рысью, а потом галопом, но коня не пришпоривал, хотя тот прямо напрашивался рвануть вперед.
– Хорош, до чего хорош! – Генерал все нахваливал да присматривался.
Когда Мишка пошел на второй большой круг, атаман обратился к Иловайскому:
– А что, есаул, не продаете красавца? Цену дам, какую попросишь!
От такого предложения Владимир Иванович слегка оторопел, но сразу ответил:
– Никак нет, ваше превосходительство! Таких планов не имею. Еще муштровать его надо, сыроват, вы же видите – не в полную силу скачет. А наездник его подгоняет. Пока подождем.
– Ну, как знаешь, как знаешь… Конь достойный. Как надумаешь – имей в виду моё предложение.
Фон Таубе отбыл в Новочеркасск, а Мишка, словно ожидая грозу, ходил весь сам не свой. Вечером масла в огонь подлил Архип:
– А ты ж не слыхал, генерал-то денег за Фагобала давал хороших. Так и сказал: скупиться не буду!
– И что хозяин наш? – переспросил Мишка, подкладывая свежее сено.
– Да вроде отказал атаману, но, чует мое сердце, не отстанет генерал. Приглянулся ему наш Фага.
– Не отстанет, думаешь? – Казачок совсем опечалился.
Через пару дней, терзаемый своими сомнениями и опасениями, Мишка таки решился обратиться к Владимиру Ивановичу:
– Ваше высокоблагородие! – Казачок вылил на спину хозяина ковш холодной колодезной воды, и тот от удовольствия фыркнул.
– А?
– Владимир Иваныч, не продавайте Фагобала, он себя еще покажет…
– Ты с чего это решил, что я его продам? Лей ещё!
Мишка зачерпнул полный ковш и ливанул так, что окатил хозяина целиком.
– Любо! – Есаул взял с Мишкиного плеча суровое полотенце и быстро обтерся до красноты.
– Как энтот генерал на Фагу пялился, думаете, я не видел? – продолжил Мишка. Раз начал, так надо было и заканчивать – так учили.
– Ты, малец, остепенись… – Есаул приструнил Мишку, и тот густо покраснел. – Не думал я его продавать, не думал, но он же торговаться не намерен! Может, еще мне время нужно поразмыслить…
– Ваше высокоблагородие! Ну умоляю, не продавайте! Фага еще себя покажет! Вы ж его от всех прячете, не выставляете, на скачки не возите, ну зачем продавать? А если он – чемпион?
– Эк, малец, куда тебя занесло… – улыбнулся Владимир Иванович.
– Дайте попробовать, у вас есть с собой хронометр?
– Нет… – Удивлению Иловайского не было предела. – Ты чего это затеял?
– Я сейчас! Я сбегаю! Где он? В гостиной? – не дождавшись ответа, Мишка рванул в дом и быстренько вернулся с часами. – Ваше высокоблагородие! Я на поле вешки
