я так не думаю».
«Алекс, боюсь, у меня есть для тебя грустные новости…Твой отец произвел на свет страшных чудовищ, больше напоминающих растения, чем младенцев. А потом твоя мать убила его любовницу. И малышей. С большой вероятностью».
«Алекс, мы не могли бы… сбежать из этого дома, пока вся эта тьма не вылезла наружу и не поглотила нас?»
Я покивала головой, но не сдвинулась с места, словно была прикована к кровати.
– Алекс…
* * *
– Ну наконец-то! Я жду уже целый час!
Меня словно окатили ледяной водой, когда я вошла в маленький кабинет и услышала тон Алекса. Я искала его по всему дому – в спальне, в обеденном зале, на террасе. Я даже спустилась к озеру и прошлась по берегу на случай, если он решил позавтракать на свежем воздухе. Нигде не было ни его, ни Фредерика.
– Я… Вообще-то я искала тебя. Тебя не было в комнате.
Он покосился на меня:
– Конечно, не было. Ведь я был здесь. И ждал.
Его раздражение выбило меня из колеи, и мне пришлось отвечать на обвинения, а не действовать по тщательно продуманному плану.
– Извини. Я… Разве мы собирались работать над портретом сегодня утром?
Алекс потер лоб:
– А что нам еще, по-твоему, делать?
– Мы можем поговорить? – спросила я и сжала кулак так сильно, что ногти впились в ладонь.
Он проверил карманные часы:
– Сейчас?
Я хотела кивнуть, но он не дал мне ответить:
– Мы и так потратили впустую все утро. Давай начнем наконец.
В спешке я едва не рухнула на табурет. Никогда еще не видела Алекса таким раздраженным. Я открыла палитру, все еще влажную после вчерашней работы, и взяла в руки кисть.
– Может, у тебя голова болит? Хочешь кофе? Я могу позвать…
– Я уже пил кофе! – огрызнулся он. – Сто часов назад!
– Извини, – промямлила я, хотя извиняться было вроде бы не за что.
Нас разделял лишь холст, но Алекс еще никогда не казался мне таким далеким. Я макнула кисть в темно-бежевый цвет и постаралась выкинуть из памяти все слова, которые так тщательно готовила. Бесполезно что-либо говорить, если он в таком состоянии. Ничем хорошим это не кончится. Можно поработать в тишине, пока у него не улучшится настроение. Я скажу ему все потом. Потом.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нужно просто сосредоточиться на работе. На Алексе. Но, когда я открыла глаза, чтобы начать работу над его скулами, то застыла в недоумении. Что-то было не так. Алекс на холсте и сегодняшний Алекс не совпадали.
– Ты сдвинулся вправо, – сказала я, выглянув из-за холста и пытаясь добиться нужного положения. – Можешь сесть чуть ровнее?
Я с тревогой наблюдала, как меняются тени и блики на его лице, но все равно ничего не получалось. Ничто не соответствовало тому, что я уже сделала.
– Можешь вернуться в позу, в которой ты был до этого? – неуверенно попросила я.
Алекс расправил плечи, но это не помогло. Я внимательно изучила почти готовый портрет и юношу передо мной. Они выглядели абсолютно идентично, но что-то все равно было не так.
– Просто наклони голову… В другую сторону.
Я проследила за двумя его попытками и отложила палитру:
– Нет, не так!
Я вышла из-за мольберта и нежно обхватила его лицо ладонями, придавая правильный наклон. Я надеялась, что он обнимет меня, поцелует в запястье и все вернется на круги своя.
– Я знаю! – внезапно взорвался он, хлопнув рукой по подлокотнику. – Не надо указывать мне, что делать!
Его слова прозвучали как пушечный выстрел, и от неожиданности я испугалась. Я ни разу не слышала, чтобы он повышал голос, и совершенно не была готова к тому, чтобы получить такой всплеск ярости в свой адрес. В полном оцепенении я попятилась к мольберту, чтобы скорее укрыться от его злобного взгляда.
– Может… может, просто сделаем перерыв на сегодня? Очевидно, сегодня дело не ладится. – Мне удалось сдержать слезы, но голос все равно дрогнул.
По ту сторону мольберта было тихо. Затем послышался вздох.
– Я… Прости меня, Вер.
Кресло скрипнуло, и я увидела из-за мольберта, как колеса сдвинулись с места, но тут же остановились.
– Я не хотел кричать на тебя.
– Все в порядке, – отозвалась я, хотя это было не так. – Мы просто оба устали.
– Слишком поздно ложимся спать с этими бесконечными праздниками, – согласился Алекс. – Кажется, Дофина решила показать нас на всех мероприятиях этого сезона.
Я кивнула, хоть он и не видел меня.
– Прости, – снова сказал он и выглянул из-за холста. Его глаза были полны раскаяния. – Прости, пожалуйста.
А затем он наклонился и поцеловал меня. Сначала нежно, осторожно и немного виновато. Я не двигалась и не отвечала. Тогда он тихо вздохнул и поцеловал меня снова, теперь уже более страстно. Это было совсем не похоже на другие поцелуи Алекса. Настойчиво и маняще. Я с любопытством склонила голову под более удобным углом. Он издал легкий стон одобрения и коснулся моих губ языком.
Он еще никогда не целовал меня так. Я даже не знала, что поцелуи могут быть такими. Его руки блуждали по моему телу, повторяя его изгибы, сжимая и поглаживая. Он притянул меня ближе и крепко прижал к груди. Он обнимал решительно и властно, будто хотел оставить на мне свой след. И мне впервые по-настоящему захотелось этого.
Я закрыла глаза. Кожа жаждала новых прикосновений. Они вызывали невероятный трепет во всем теле, словно молния, раз за разом бьющая в одно и то же дерево и высекающая снопы искр.
– Алекс…
Это был вопрос или восклицание? Я сама толком не понимала. Он ухмыльнулся и запустил пальцы мне в волосы. Откинув голову назад, он начал осыпать жадными поцелуями мою шею. Из груди невольно вырвался громкий стон, и я даже не сразу поняла, как мне удалось издать такой дикий, почти звериный звук. Я ответила на его поцелуй. Мне хотелось целовать его с той же страстью, открыть эту новую захватывающую часть нашего общения. Познать его с этой неожиданной стороны. Познать себя. И нас, ведь оказалось, что мы можем так просто отправить друг друга к невиданным, головокружительным высотам.
Я часто чувствовала себя парусником, который не может сдвинуться с места из-за тяжелого якоря ожиданий и требований окружающих. Поцелуи Алекса словно оборвали эту якорную цепь, освободили мой маленький кораблик, и я понеслась на всех парах. Мне было все равно, чего хотят другие. Я наконец услышала свои желания. Я хотела его. Я хотела хохотать от восторга. Вот! Вот о чем так много говорили! Вот какими бывают поцелуи.
Я потянула его за волосы, снова целуя в губы, и он застонал. Пульс участился – всем своим естеством я ощущала нечто томительное, дикое… О бог морских чудес, как же я хотела его сейчас! Поцелуи становились все быстрее, все хаотичнее. Я чувствовала на
