и он разглядел траву перед собой. Денис с трудом поднялся на израненные замотанные ноги и стал продвигаться вперед. Он почти бежал вперед пока вдруг не ударился пальцем о выступ бетонной площадки, служившей зданию фундаментом. Не чувствуя боли, Денис уже двигался вдоль стены, скользя руками по ее шершавой поверхности. К великому счастью, окно оказалось приоткрыто. Денис открыл окно шире, попытался залезть на подоконник, и свалился внутрь, грохнувшись на пол.
Луч прожектора прошел рядом со зданием, часть света проникла в окно и осветила небольшую комнату, стол, стул, весла и спасательные круги, дверь в подсобку. Входная дверь была распахнута и оттуда доносился шум моря. Денис, вскочил, закрыл окно и стал лихорадочно опускать жалюзи — стало темнее, но сумеречный свет шел из входной двери, он подбежал к ней, захлопнул, нащупал щеколду и закрыл.
Вокруг теперь была успокаивающая темнота. Денис шумно выдохнул, весь дрожа. Он все еще не мог успокоиться, это место не казалось ему безопасным, каннибал мог прийти и сюда. Денис пошел на ощупь вдоль стены, задел весла, и они с грохотом повалились на пол. Он нащупал одно из них и поднял — холодное и тяжелое. Подобие оружия в руках немного успокаивало. А будь это пистолет — было бы еще лучше!
Денис вдоль стены дошел до двери подсобки — там было абсолютно темно, хоть закрывай глаза. С грохотом упало задетое ногой ведро, и Денис чуть не подпрыгнул. Он выдохнул, закрыл за собой дверь, нащупал какой-то крупный ящик, обнаружил небольшое пространство за ним и забился туда, держа в руках весло. Всё, дальше некуда. Он как загнанный зверь, забился в самый темный уголок. Теперь только ждать и слушать. Был бы пистолет, он мог бы всю ночь держать дверь на прицеле. Пуля может убить кого угодно, а что может весло? А что может он сам — хилый слабак?
Через какое-то время Денис немного успокоился, отдышался, вытер холодный пот с лица. Его руки были в чем-то липком, судя по запаху — кровь. Все тело и особенно босые стопы стали саднить от множества царапин и ранок. Ладно, утром надо будет все осмотреть и промыть. Дожить бы до утра. Но как узнать, что наступило утро, сидя тут, в полной темноте? Какое-то время надо точно переждать и сидеть тихо, но потом можно выглянуть и проверить. Может быть стоит поспать? Вряд ли получится…
БАХ! Что-то стукнуло за дверью. Что?! БАХ! Еще раз! Кто-то бил во входную дверь, закрытую на щеколду! БАБАХ! Раздался громкий треск! По полу отчетливо поскакала металлическая щеколда.
Половицы скрипнули, за дверью подсобки раздались шаги.
* * *
Платон развалился на огромной королевской кровати, широко раскинув ноги. Его член стоял колом, а Юля старательно сосала головку, смущенно поглядывая на ухмыляющегося босса. Она брала член в рот все глубже и глубже, пошло постанывая.
— А ну-ка, не отлынивай! — махнул Платон Майе, отодвинув Юлю.
Майя смущенно сидела на кровати рядом и испуганно смотрела на торчащий лоснящийся от слюней член.
— Уснула? — недовольно проворчал Платон.
Майя осторожно наклонилась к члену, приоткрыла рот и обхватила губами багровую головку. Ее длинные черные волосы закрыли ее неуклюжие попытки сосать. Платон отвел волосы с ее лица, намотал на кулак и заставил взять член глубже.
— Смелее! Смелее! — подбодрил он, двигая голову Майи вверх-вниз.
Юля пошло улыбнулась, припала губами к основанию члена, уткнувшись щекой в седые заросли волос, и стала старательно лизать ствол.
— Мммммм! — простонал Платон. — Хорошие сучки…
Тимур оторвался от книжки, которую читал сидя в кресле, и бросил взгляд на обнаженных рабынь, склонившихся над членом босса.
— Надеюсь, они тебя не разочаруют. — усмехнулся он и вернулся к чтению.
Платон взял обеих рабынь за головы и управлял ими, заставляя вылизывать свой жилистый ствол по всей длине. Девушки невольно терлись щеками друг о друга, их языки сталкивались.
— Ну-ка… целуйтесь… — выдохнул Платон, крепко держа их головы.
Юля бросила недовольный взгляд на Майю, в то время как азиатка даже не открыла глаза. Усилием Платон ткнул Юлю губами в лицо Майи, та сама нашла юлины губы и присосалась.
— С языком, блять! Смелее! — прикрикнул Платон.
Обе девушки послушно открыли рты и стали целоваться взасос, неуклюже шевеля языками, облизывая и обсасывая губы друг друга.
Тимур в очередной раз перекинул несколько страниц.
— Хм… Удивительно… — задумчиво протянул он. — У этого де Сада, конечно, много пыток, крови и прочей жести… но… Но тут на девяносто процентов обычная ебля в жопы и лизание жоп…
— Ну если по принуждению, то вполне вписывается… — отозвался Платон, тяжело дыша. — Дело не в боли, и не в жопах…
— Хм, может быть, — задумался Тимур. — Маркизу точно нравится полная власть.
— Самое удивительное, что сучкам самим нравится власть и принуждение, — сказал Платон, тяжело дыша. — Я вот прям сейчас ногами чувствую их мокрые пизденки. — Он схватил обеих девушек за волосы и приподнял их головы, заглянув в глаза: — Течете, шлюшки? Значит вам нравится, когда вас используют? А? — усмехнулся он.
— Да это просто защитная реакция, — заметил Тимур. — Чтобы не выебали насухую.
— Продолжайте… — выдохнул Платон, нежно погладив рабынь, вновь занявшихся его членом, затем взял бокал с вином и посмотрел на Тимура. — Так что будем делать с беглецами, Тим?
— Хм… — Тимур оторвался от книги и задумался. — Найдем их… Вернем назад… — Он погладил подбородок. — И принудим к послушанию… Будут делать всю работу и не сметь даже голову поднять. Никаких больше вольностей.
Платон отхлебнул вино и кивнул: — Это будет справедливо. Если бы они просто ушли… Но они нас ограбили, избили парней, вооружились… Как после этого мы должны к ним относиться?
— Справедливо? — удивился Тимур. — О чем ты говоришь, босс?
— О том, что порядок — это общее благо, — сказал Платон. — Иначе начнется хаос и пиздец. А мы гарантируем всем порядок, безопасность, но взамен… Взамен нужно послушание, подчинение нашим правилам. Все должны умерить пыл и подумать об общем благе.
— Да ты романтик! — воскликнул Тимур. — Ты подводишь целую теорию там, где она не нужна. Высшая и самая естественная справедливость — это сила. Все намного проще — если мы сильнее, то и должны решать их судьбу. Никакой другой справедливости не существует.
— Хех! — усмехнулся Платон, глядя, как Юля и Майя старательно облизывают его член и по очереди сосут.
— Кто может возразить тем, кто сильнее? — продолжал Тимур. — Кто может их осудить? Сила оружия или сила денег или техническое превосходство… Так было всегда — и это справедливо. Это самая честная гонка.
— В чем-то
