Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Внутреннее человеческое не изучено.
Есть одна деталь, которая мне всегда казалась в маньяках и их историях самой непостижимой. Это то, ради чего они запускают в себе механизм зла: чего они хотят достичь, тщательно, годами порой (!) продумывая преступления, выискивая жертв, а потом заметая следы, прячась, играя со следствием – а ведь на это почти полностью, целиком уходят их жизни, эти люди распоряжаются жизнью так и понимают это, как понимают и то, что их неизменно поймают, посадят; ведь маньяков ловят всегда. Ради чего это делается? Удовольствие от убийства, пыток? Несколько часов, ну может дней, и то с большими перерывами. Сексуальное удовольствие? Несколько минут. Процесс. Оргазм. И после – выход в реальный мир, возвращение, подозреваю, что ужасное, отвратительное. Полжизни готовиться, полжизни заметать следы (условно, да, но тем не менее) – и это ради нескольких секунд. Как такое возможно? Как возможно не задать себе такой вопрос, если уж ты чувствуешь в себе какие-то души прекрасные порывы. Главная загадка маньяков для меня именно в этом. Не подробности преступлений, не детали личной жизни, не какие-то интервью – именно это понимание нескольких секунд , ради которых люди могут сотворить такое, вызывает во мне оторопь. Я не могу это понять.
А потом я думаю. И думаю вот что – разве не то же самое испытывают и другие люди? В человеке что-то рождается, он живет с этим, ходит, обдумывает, пытается избавиться, но нет – понимает, что это очень важно для него, если он не займется этим, будет чувствовать пустоту, неправильность, некий wrong way в дальнейшей жизни. И он понимает, что выбора у него, в общем-то и нет, сила, которая его выбрала, и которой он покорился, все за него решила. Идея становится замыслом, замысел – работой, работа – результатом, результат – не окончательным, требующим доработки, доработка – другой доработкой, третья, пятая, десятая – уже окончательным результатом, удовлетворяющим человека. Но ведь миг счастья – это именно миг: человек порадовался, что закончил, сделал что-то, его похвалили, поддержали, и на этом по большому счету все. Обычная жизнь до следующей идеи – и все сначала. Человек снова что-то готовит, старается, делает, словно паук, плетущий плетет паутину. И тоже ведь ради мига. Все в этой жизни – ради какого-то мига, ради нескольких счастливых минут. Все.
И чем мы в этом смысле не маньяки?
Настоящим маньякам не повезло: они во власти страшной и бессмысленной (по меркам человечества) стихии. Чуть больше повезло писателям, которые живут и работают примерно по той же схеме. Но все равно не особо. Правда, от них меньше зла, конечно. Все их зло, как и остальные их свойства, направлены внутрь себя.
Сам я, правда, не знаю, ведь я не писатель. Писатели – на сайте премии «Лицей».
В человеке что-то зреет. Часть 2. Фенечки и фиалочки
Почему я уделяю так много внимания теме маньяков? Она мне всегда была интересна, да и пара моих произведений (в том числе первый роман) была посвящена этой теме.
Фильм Андреасяна – не хороший и не плохой. Он есть. Смотреть его было интересно. Об игре Нагиева я прочитал много нелестного, но в течение фильма в основном забываешь, что это Нагиев. А значит, наверное, играет он хорошо.
Другое дело, что Нагиев играет мразь. Понятно, что преступления Чикатило характеризуют его не иначе как мразь, однако Нагиев играет только мразь – к тому же урода в непосредственном физическом смысле, человека глубоко больного и отталкивающего. Вот нам показывают, как он дома ест борщ, как вытекает этот борщ изо рта и течет по подбородку – все это должно быть омерзительно, учитывая, что мы смотрим кино о маньяке. Однако реальный Чикатило десять лет, совершая преступления, жил обычной жизнью – устраивался на работы, общался с людьми, добивался результатов, за которые его ценили; человека с внешностью, мимикой и манерой общения, которые демонстрирует Нагиев, все чурались бы и обходили десятой дорогой как прокаженного. Напомним, что у Чикатило еще и было три высших образования, а также богатый жизненный опыт (без иронии не читается, но тем не менее): и филолог, и корреспондент, и редактор, и инженер, и снабженец; помимо этого, он разбирался в политике и философии (получив по второй дисциплине высшее образование). Он прожил хорошую, в основном жизнь, и когда заходят разговоры, что ему приходилось переживать многочисленные унижения и издевательства (под эту базу всегда подводят любых маньяков – так проще всего объяснить их преступления), в случае Чикатило вообще непонятно, о чем идет речь: где, собственно, когда?
При этом ему почему-то верят жертвы, работает какая-то невероятная, странная харизма. Вообще, думается, что Чикатило в его вечных поломанных, перевязанных очках, с портфельчиком, мог быть успешным маньяком (прошу извинить мне такую формулировку) только в советской эпохе, когда таких людей было много, и от них не отворачивались брезгливо, были готовы помочь, а кто-то даже очаровывался. Именно знакомства с жертвами главный российский секс-символ отрабатывает интересно: харизма Нагиева-Чикатило работает на низовом, как говорят сейчас уровне, среди тех, кто на дне или кто не способен оценить низовой уровень этой харизмы, у кого плохо с критериями (среди жертв много детей; опять-таки современные бы на такое не купились). Думается, именно так работали бы харизма и очарование самого Нагиева, будь он не известным и богатым актером, а каким-нибудь заурядным мелким служащим.
Присутствует в фильме и другое – запредельное. Как он откусывает язык, рвет плоть – есть в этом действе что-то инопланетное, как будто перед нами не человек, а какая-то другая сущность, постичь
- Универсальный журналист - Дэвид Рэндалл - Публицистика
- Русская литература первой трети XX века - Николай Богомолов - Прочая документальная литература
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Критика нечистого разума - Александр Силаев - Публицистика
- Избранные эссе 1960-70-х годов - Сьюзен Зонтаг - Публицистика
- 1941: подлинные причины провала «блицкрига» - Сергей Кремлев - Прочая документальная литература
- Наша первая революция. Часть II - Лев Троцкий - Публицистика
- Мои печальные победы - Станислав Куняев - Прочая документальная литература
- Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис - Биографии и Мемуары / Музыка, музыканты / Публицистика
- Последнее прибежище. Зачем Коломойскому Украина - Сергей Аксененко - Публицистика