Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На верхней – пятнышко зеленых чернил, и владелец магазина, с извинениями, но настаивая на своем, отсылает пачку купюр для проверки в отделение банка на углу. Вскоре приказчик возвращается с деньгами. В банке сказали, что среди них нет ни одной фальшивки. Владелец снова извиняется, а епископ – сама любезность: мол, он прекрасно понимает проблему, сейчас в мире столько беззаконных и безбожных типов, такая кругом безнравственность и распутство – и бесстыдные женщины, а теперь еще подонки общества вылезли из сточных канав и воцарились на экранах синематографа, чего ещё ожидать от такого века? Ожерелье укладывают в футляр, и владелец прилагает все усилия, дабы не думать о том, зачем епископ покупает бриллиантовое ожерелье за тысячу двести долларов, и почему он платит за него наличными.
Епископ дружески с ним прощается и выходит за порог, и тут ему на плечо ложится рука. «Надо же! Мыльный! Ах ты, бездельник, снова взялся за старые штучки?» И толстый усталый коп с честным ирландским лицом заставляет епископа вернуться назад в ювелирный магазин.
«Прошу прощения, но этот человек ничего у вас сейчас не покупал?» – спрашивает коп. «Разумеется, нет, – заявляет епископ. – Скажите же ему». «Напротив, – говорит ювелир. – Он только что купил у меня ожерелье с бриллиантами и жемчугами и заплатил за него наличными». «Банкноты у вас в магазине?» – осведомляется коп.
И так ювелир достает двенадцать стодолларовых банкнот из кассы и отдает их копу, который, поглядев их на свет, восхищенно качает головой: «Ах, Мыльный, Мыльный, – говорит он, – эти лучшие, какие ты сумел изготовить! Ты истинный мастер, Богом клянусь!»
Лицо епископа расплывается в самодовольной улыбке. «Ты ничего не сможешь доказать, – говорит он. – И в банке сказали, что они в порядке. Это самая настоящая зелень». «Уверен, что сказали, – подхватывает коп, – но сомневаюсь, что всех клерков предупредили о том, что Сильвестр Мыльный снова объявился в городе, или о том, сколь превосходные банкноты он подсовывал в Денвере и Сент-Луисе». И с этими словами он запускает руку в карман епископа и достает оттуда ожерелье. «Жемчуга и бриллиантов на двенадцать сотен в обмен на бумагу и чернила за пять центов, – говорит полицейский, по всей видимости, философ по натуре. – И еще выдает себя за священнослужителя. Постыдился бы». Тут он надевает на епископа, который, как теперь ясно, вовсе не епископ, наручники и уводит его из магазина, но прежде выписывает ювелиру расписку на ожерелье и тысячу двести поддельных долларов. Это же, в конце концов, вещественные доказательства.
– А они правда поддельные? – спросил Тень.
– Разумеется, нет! Свежие банкноты прямо из банка, только на парочке – отпечаток пальца и размазанные чернила, чтобы сделать их поинтереснее.
Тень отпил кофе, который оказался хуже тюремного.
– Так коп, по всей видимости, полицейским не был. А ожерелье?
– Вещественное доказательство, – сказал Среда, откручивая крышку солонки, перед тем как высыпать на стол горку соли. – Но ювелир получает расписку и заверения, будто ожерелье ему вернут как только Мыльный предстанет перед судом. Его поздравляют как примерного гражданина, а он, размышляя, какую историю расскажет завтра вечером на собрании клуба «Чудаки», смотрит, как полицейский выводит из магазина мошенника, разыгрывавшего из себя епископа, и уносит в одном кармане тысячу двести долларов, а в другом – ожерелье на ту же сумму, как они направляются к полицейскому участку, где их, разумеется, и духу не будет.
Вернулась убрать со стола официантка.
– Скажите мне, дорогая, – обратился к ней Среда, – вы замужем?
Девушка покачала головой.
– Удивительно, что юную леди столь редкостного очарования еще не увели под венец.
Он чертил пальцем в рассыпанной на столе соли маленькие, толстые, похожие на руны значки. Официантка безвольно стояла подле него, напоминая теперь Тени не олененка, а скорее юного кролика, пойманного светом фар грузовика и застывшего от страха и нерешительности.
Среда понизил голос, так что даже Тень, сидевший через стол от него, едва расслышал:
– Во сколько вы кончаете работу?
– В девять. – Она сглотнула. – В половине десятого, самое позднее.
– И как называется лучший мотель в ваших краях?
– «Мотель 6». Но он не слишком…
Кончиками пальцев Среда легонько коснулся тыльной стороны ее ладони, оставляя на коже крупинки соли. Она даже не попыталась их стряхнуть.
– Нам, – сказал Среда, голос которого теперь превратился в едва слышный рокот, – он покажется дворцом удовольствий. Официантка, глядевшая на него во все глаза, прикусила тонкую губу, потом, помедлив, кивнула и сбежала на кухню.
– Послушай, – сказал Тень, – она же на вид почти малолетка.
– Юридический возраст никогда меня особо не интересовал. И она мне нужна не ради нее самой, но просто, чтобы немного взбодриться. Даже царю Давиду было известно, что есть один рецепт, как разогреть старую кровь: поимей девственницу, потом позвони мне утром.
Тень поймал себя на том, что спрашивает себя, была ли девственницей блондинка вечерней смены в мотеле в Игл-Пойнте.
– А болезни тебя не беспокоят? – спросил он. – А если она забеременеет? Что, если у нее есть брат?
– Нет, – ответил Среда. – Болезней я не боюсь. Они ко мне не прилипают. К несчастью – по большей части – такие, как я, обычно стреляют вхолостую, поэтому шанс появления полукровок невелик. В былые времена такое случалось. А теперь настолько маловероятно, что в области невозможного. Так что тут беспокоиться не о чем. И у многих девушек есть братья и отцы. Это не моя проблема. В девяноста девяти случаях из ста я к тому времени уезжаю из города.
– И где мы остановимся на ночь?
Среда потер подбородок.
– Я остановлюсь в «Мотеле 6», – сказал он, потом опустил руку в карман пальто, откуда вынул бронзового цвета ключ от входной двери, к которому был прицеплен картонный квадратик с напечатанным на нем адресом «502, Нортридж-роуд, кв. 3». – А вот тебя ждет квартира в далеком городе. – Среда на мгновение закрыл глаза, а потом, открыв их, серые, поблескивающие и чуть-чуть разные, сказал: – Через двадцать минут в городе остановится автобус «Грейхаунд». Остановка у бензоколонки. Вот твой билет. – Он протянул через стол сложенный автобусный билет.
– Кто такой Майк Айнсель? – спросил Тень, прочитав имя на билете.
– Ты. Счастливого Рождества.
– А где это Приозерье?
– Твой счастливый дом в грядущие месяцы. А теперь, так как все хорошее приходит трижды… – С этими словами Среда вынул из кармана упакованный в подарочную бумагу сверток и толкнул его по столу к Тени. Сверток остановился возле бутылки с кетчупом, на крышке которой соус засох черными пятнами. Тень даже не шевельнулся, чтобы его взять. – Ну?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Ржавое золото - Джордж Локхард - Фэнтези
- Звездная пыль - Нил Гейман - Фэнтези
- Дети Ананси - Нил Гейман - Фэнтези
- Гость - Гейман - Фэнтези
- Яблоня - Philo - Фэнтези
- История с кладбищем - Нил Гейман - Фэнтези
- Время волка - Александр Абердин - Фэнтези
- Требуется Темный Властелин - Алексей Ефимов - Фэнтези
- Пенталогия «Хвак» - О'Санчес - Фэнтези
- Каменная гостья - Лада Лузина - Фэнтези