Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эно. Конечно, ваше нападение было несправедливым, вы начали войну…
Ордэн (прерывая). Последний раз уточним роли. Мой брат задержит наших командиров. В восемь часов три тысячи человек пройдут через Вавилонские ворота. Потом откроются Римские ворота, чтобы пропустить остальные батальоны. Никаких труб, никаких знамен; ни выстрелов, ни песен. Вступление будет внезапным, мирным и безмолвным. Правильно?
Эреньен. Безусловно. Остальное зависит от нас. Оппидомань готова, она вас ждет. В течение часа вы займете весь город. А теперь разойдемся, чтоб не возникли возражения… Они тревожат и расслабляют. Внезапность и отвага будут нашей единственной тактикой. Итак, до завтра!
Пожимают друг другу руки и расходятся. Ордэн и Эреньен обнимаются.
Действие четвертое
Сцена первая
Квартира Эреньена. Та же обстановка, что во втором и третьем действии. Ребенок играет. Взволнованная Клер не отходит от окна.
Ребенок. Какое платье надеть на паяца?
Клер. Самое красивое.
Ребенок. Сегодня праздник, да?
Клер. Самый прекрасный из всех праздников.
Ребенок. Рождество?
Клер. Нет, пасха, настоящая пасха! Первая, которую празднует мир.
Ребенок. Можно мне будет пойти на праздник?
Клер. Это праздник для взрослых; торжество, которого ты не поймешь.
Ребенок. Расскажи мне, что это такое.
Клер. Когда-нибудь ты узнаешь. Ты сможешь сказать, что устроил этот праздник твой отец, твой родной отец.
Ребенок. Там будет много флагов?
Клер. Много.
Ребенок. Почему же ты говоришь, что я не пойму? Когда флаги, я всегда понимаю. Клер (у окна). Наконец!
Входит Эреньен. Одежда его в беспорядке. Клер бросается к нему.
Эреньен (порывисто обнимая ее). Ты знаешь все?
Клер. Я ничего не знаю, но догадываюсь. Расскажи…
Эреньен. События никогда не совершаются так, как мы их себе представляем. Я думал, что у Вавилонских ворот не будет ни одного из наших командиров. Их никогда не бывает в этом месте. Вчера вечером туда явились даже старейшие. Увидя вступающие в город войска, они решили, что неприятель сошел с ума. То не были нападающие: об этом говорило движение войска, отсутствие командования, отсутствие строя. То не были парламентеры; их было слишком много. Когда солдаты подошли почти вплотную, стало видно, что одни бросают оружие, другие поднимают вверх приклады. Не говоря ни слова, кое-кто из наших бросился открывать ворота. Наши командиры суетились, бранились, кричали все сразу. Никто не слушал ни их проклятий, ни их приказаний. Вероятно, их мучили, терзали, угнетали ужасные предчувствия, боязнь измены, предательства, в которые они не решались поверить. Внезапно все разъяснилось, словно блеснула молния. Их окружили. Трое из них предпочли смерть: то были храбрецы. Они увидели неприятеля, входящего в Оппидомань; им представилось поражение, позор, капитуляция. Иные плакали. Но вот наши солдаты бросаются в объятия осаждающих. Пожатия рук, поцелуи. Все ликуют, все счастливы. Летят наземь сабли, ранцы, патроны. Неприятельские солдаты открывают свои фляги, наполненные доверху. И растущая, клокочущая волна разливается уже по городу, по площади Народов, а наши командиры еще стоят на месте, бледные, безмолвные, не смея верить глазам. «Это конец войны!» — крикнул Ле Бре в самое ухо одному из командиров. «Не победа, не поражение, а всеобщий праздник!» Тогда этот зверь, обезумев от ярости, начинает изрыгать проклятия, размахивает, как слепой, саблей и ранит свою же лошадь. Двое его товарищей, пользуясь беспорядком, скрылись. Они направились к Дворцу Правительства: они, вероятно, организуют какое-то сопротивление, и консульская стража их поддержит. Я уже видел, как вокруг нас рыщут зеленые мундиры.
Клер. А неприятельские генералы?
Эреньен. Ну, эти в плену у своей армии! Вчера, увидев, что войска от болезней и бегства наполовину растаяли, они с отчаяния решили пойти на последний приступ. Солдаты отказались выступать, некоторые стреляли в своих командиров. Это было концом.
Клер. Я слышала, как толпы хлынули в Оппидомань, их гул был подобен реву океана. Никогда я не испытывала одновременно такой радости и такого страха.
Эреньен. Теперь в наших стенах находятся двадцать тысяч человек. На площадях расставляют столы. Те, кто во время осады припрятал запасы, открыли свои погреба народу. Эно говорил: «Никогда Оппидомань не унизится до того, чтобы принять своих врагов. Оппидомань никогда не позволит им ходить по своим улицам и площадям, никогда не исчезнут предубеждения в оскорбленной Оппидомани». Так рассуждают в обычное время, но не сегодня! В умах царит такое смятение, что можно было бы основать новые религии и возвестить неведомые верования. Смотри, там, наверху, пылает Капитолий. Жгут Дворец Артиллерии и Флота! Прежде чем наступит вечер, будут поделены все запасы оружия и боеприпасов. Во время осады справедливо покончили с банками и биржами. Пришла пора справедливо покончить с величайшей несправедливостью — с войною. С ней исчезнут и все остальные: ненависть деревень к городам, нищеты к золоту, бесправия к могуществу. Отжившему строю, порожденному злом, нанесен удар в сердце.
На улице крики: «Ура!»
Слышишь, там поет и безумствует всемирный праздник человечества.
Клер и Эреньен приближаются к окну и застывают в долгом объятии. Вдруг Эреньен резко отстраняет ее.
Эреньен. Одень ребенка: я пришел за ним, чтоб он увидел мое творение.
Клер. Ребенка? Но он не поймет.
Эреньен. И все же одень его. Перед лицом погибающего мира я скажу ему слова, которых он никогда не забудет. Одень его, и я его уведу.
Клер. А я?
Эреньен. Твой брат Эно зайдет за тобой.
Клер. Почему не пойти нам вместе?
Эреньен. Говорю тебе, одень ребенка, и поторопись.
Клер выходит. Эреньен осматривает свой письменный стол, кладет несколько связок бумаг в карман, потом подходит к окну, откуда он говорил с толпой.
О, жизнь, о, горький путь, кипучий и мятежный!Страданье шло за мной, как спутник неизбежный.А ныне что? — Любовь, и слава, и покой!Я исполин! Весь мир склонился предо мной.Да, он изменится, моей покорен воле.Подумать! Фермером, всю жизнь проведшим в поле,Простым крестьянином подобный сын рожден,Не видящий, не знающий препон!Я мертвой хваткою за горло взял закон,Я уничтожил мощь и гордость произвола.Все вымирало. Все! Деревни, фермы, села!А города — что там я находил?Былому напряженью силТам шло на смену разложенье.Стяжанье, алчность, вожделеньеРосли и множились, наглея с каждым днем,Глотая золото и задыхаясь в нем.На бирже, в казино, и в банках, и в притонахНастало торжество Инстинктов обнаженных,А подлая, бессовестная властьИз подданных высасывала сокиИ, благоденствуя в разврате и пороке,Всё без различия вбирала жадно в пасть.Я молнией блеснул для всех, кто вдаль глядели,Я озарил им путь к возвышенной их цели.Мне помогли не ум, не знанье, не расчет, —Мне лишь одна любовь дорогу указалаИ воедино мир, весь мир со мной связала.Я меж людьми все грани стер, —Блуждавших розно, как в тумане,Собрал я в стройный, мощный хор.Я уготовил смерть былой Оппидомани,Низвергнул догматы, убил стяжанье, гнет!Из недр грядущего она теперь взойдет,В громах рожденная и, наконец, — моя,Моих заветных дум являя воплощенье,В огне души моей изведав очищенье,Чтоб солнцем воссиять во мраке бытия.
Раздаются ружейные выстрелы.
Клер (из своей комнаты). Эреньен, на улице солдаты правительства.
Эреньен (не слыша, продолжает)
Своею волею весь мир я изменил,Я вывел мой народ, своих не знавший сил,Из нор неведенья, из векового пленаК светилу гордости великой Эреньена…
Клер (появляясь). Эреньен! Эреньен! Вооруженные люди следят за нашим домом; они убьют тебя, если ты выйдешь.
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия
- Поэмы и стихотворения - Уильям Шекспир - Поэзия
- Стихотворения - Эмиль Верхарн - Поэзия
- Стихи и поэмы - Константин Фофанов - Поэзия
- Из цикла Вечера - Эмиль Верхарн - Поэзия
- Том 2. Стихотворения и пьесы 1917-1921 - Владимир Маяковский - Поэзия
- Полное собрание стихотворений под ред. Фридмана - Константин Батюшков - Поэзия
- Огненный дождь - Леопольдо Лугонес - Поэзия
- Стихотворения и поэмы - Виссарион Саянов - Поэзия
- В обители грёз. Японская классическая поэзия XVII – начала XIX века - Антология - Поэзия