Форма входа
Читем онлайн Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. - Любовь Воробьёва
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Для активизации деятельности по изданию книг, строительству храмов, организации приходских школ и благотворительных мероприятий по инициативе архиепископа Платона в январе 1867 г. было учреждено Рижское Петропавловское братство. При открытии братства архиепископ Платон обратился к собравшимся со следующими проникновенными словами: «Ужели вы откажитесь принять участие в том, что может улучшить быт ваших братии по вере и племени и вместе возвысить нашу народность в здешнем крае и принести различную пользу вашей Святой Церкви? О, если между вами найдутся равнодушные к этому, то я с прискорбием скажу: они плохие православные и недостойны имени русского!.. Многие из вас ропщут, что здесь русские в уничижении и без всякого значения; позвольте же спросить: что вы доселе сделали, чтобы здешние туземцы уважали вас? Многие из вас, как я слышу, винят начальство за то, будто оно мало заботится о православии и русских интересах в здешнем крае… а что вы сами делаете для них, и в особенности для православия? Вы тоже должны пещись о пользе их, потому что вы чада православной Церкви, члены русской семьи»{216}. Эти увещевания преосвященного Платона, безусловно, справедливы и актуальны по сей день. Но поскольку он так горячо взывает к благотворительности русских прихожан, которая относительно эффективна лишь тогда, когда развивается в рамках правительственного курса, а сама по себе едва ли может переломить ситуацию в крае, то в его словах трудно не почувствовать разочарованности политикой верховной власти в прибалтийских губерниях, которая (т.е. политика), судя по всему, оказалась ниже ожиданий, упований и просьб архиепископа.
VI.9. Условия формирования эстонской интеллигенции во второй половине XIX в. Идейно-политическое размежевание среди зарождающейся эстонской элиты
Покорение народов немцы всегда начинали с уничтожения элит. Так они поступили и с эстонским народом, который в течение многих веков не имел образованной прослойки, способной влиять на национальное самосознание соплеменников. Жестоко уничтожался и всякий смелый и непокорный элемент, способный поднять народ на борьбу. В то же время из среды местного населения немцы рекрутировали подручных (или, выражаясь современным языком, коллаборационистов) для исполнения роли кубьясов (надсмотрщиков), кильтеров (мызных надсмотрщиков), доносчиков, агентов влияния, с опорой на которых было легче управлять покорённым народом. Но эти подручные на службе у немецких рыцарей до такой степени себя дискредитировали и стали объектами такой ненависти и презрения народа, что сфера их использования всё больше ограничивалась текущими потребностями в исполнителях «грязной работы». А между тем время ставило новые задачи перед хранителями остзейского порядка. Движение эстонских и латышских крестьян к православию показало, что стихийно народ тянется к единению с Россией и не хочет обособления Прибалтийского края от России. Чтобы перенаправить это движение в условиях хоть и неспешного, но последовательного наступления России на привилегии немецкого меньшинства, одних репрессивных мер со стороны немецкого элемента было явно недостаточно. К тому же такие меры могли вызвать неудовольствие имперского центра с нежелательными для немецких господ последствиями. Требовались новые, более изощрённые технологии обеспечения обособленности Прибалтийского края. Нужно было, чтобы сам народ захотел такого обособления. А для этого были нужны национальные вожаки, являющиеся лютеранами по убеждению и способные оказывать влияние на народ в нужном направлении, т.е. в антиправославном, антирусском, антиимперском.
Реформы Александра II сообщили мощный импульс формированию национальной интеллигенции в Прибалтийском крае. Однако Россия не поспешила своевременно направить этот процесс в нужное русло и взять его под свой контроль путём утверждения через государственную Церковь, государственный язык и народное образование православно-русских начал в Прибалтийском крае.
Немцам удалось не только остановить движение к православию в крае, не только добиться возвращения назад в лютеранство части крестьян, принявших православную веру, но и оказать через лютеранскую Церковь и школу влияние на национальную самоидентификацию формирующейся эстонской интеллигенции (при всей ненависти эстонцев к своим поработителям). И это влияние оказалось настойчивее и мощнее православно-русского воздействия.
Со второй половина XIX в. немцы уже не могли сдерживать развития национальной эстонской культуры, народно-просветительской деятельности эстонской интеллигенции (пока ещё малочисленной), национального эстонского движения. Но они сделали всё от них зависящее, чтобы этот процесс, несмотря на нередко сопутствовавшие ему антинемецкие настроения, всё же развивался вокруг твёрдого лютеранского ядра. И это ядро подспудно тянуло в сторону от православной России, задавало пробуждавшемуся национальному движению антироссийский и антиимперский вектор.
Ещё в 1840-е гг. епископы Иринарх и Филарет, генерал-губернатор Головин разглядели в движении крестьян к православию акт стихийной массовой национальной самоидентификации коренного населения края с русским народом и российской государственностью. Но это движение не было поддержано своевременно и должным образом. В результате лютеранско-немецкий элемент перехватил инициативу и там, где это было возможно, наложил свою печать на мировоззрение формирующейся эстонской интеллигенции, а следовательно, и на формулируемые ею цели национального движения.
Поскольку эстонский народ в основной своей массе оставался крестьянским народом, то многовековые чаяния крестьян, испытывавших национальный и социальный гнёт немецких помещиков, не могли не влиять на повестку дня национального движения. Поэтому вопрос, как вывести крестьян из угнетённого состояния, улучшить их быт, сделать хозяином на своей земле, был стержневым для эстонских интеллигентов.
С другой стороны, так как немцам удалось утвердить практически монопольные позиции лютеранской религии в крае, а вместе с ней и немецкий характер региона с тяготением к Германии, то это обстоятельство не могло в дальнейшем не привнести в повестку дня элементы вестернизации, равнения на политические, социальные, экономические процессы, развивающиеся на Западе.
На первых же порах основное внимание было уделено развитию этнокультурной самоидентификации эстонцев. И здесь выдающуюся роль сыграл Фридрих Рейнгольд Крейцвальд, врач из Выру и основоположник эстонской национальной литературы. Он явился составителем народного эпоса «Калевипоэг», впервые изданного в 1857–1861 гг. и оказавшего большое влияние на самосознание эстонцев. За этот труд Крейцвальд был награждён Демидовской премией Российской академии наук. Широкую популярность в народе завоевали и «Старинные эстонские народные сказки» Крейцвальда, а также редактировавшийся им «Полезный народный календарь», расходившийся огромным для того времени тиражом — до 25 тысяч экземпляров.
Вслед за Крейцвальдом, считавшим наследие предков славой и красой эстонского народа, собиранием и изучением народного творчества стали заниматься почти все виднейшие эстонские писатели и деятели культуры второй половины XIX в. Центром этой работы стало открытое в 1872 г. Общество эстонских литераторов, зарегистрированное под названием Общества грамотных эстонцев. Наиболее усердными собирателями народного фольклора были М. Веске, Я. Хурт, М. Эйзен, Я. Кырва, Ю. Кундер, П. Сюдда. Нередко они объединяли вокруг себя широкую сеть таких же увлечённых корреспондентов: учителей, ремесленников, крестьян, студентов.
Однако далеко не все виды народного творчества могли быть пропущены прибалтийско-немецкой цензурой и опубликованы. Прежде всего это касается цикла песен «Жалоба эстонца», получивших широкое распространение во второй половине ХГХ в. в устной форме и в рукописях и представлявших как бы подпольную народную литературу. В этих и других политических народных песнях различимо сильное неприятие 700-летнего угнетения эстонского народа немецкими баронами. И потому жалоба воспринимается не как бессильное причитание по несчастной судьбе, а скорее как готовность и призыв к борьбе. Вот как в одной из песен характеризуется историческая миссия немецких пришельцев:
Из Германии набежали,Всю Эстонию забрали.На народ ярмо надели,Всё ограбили, объели.Нет житья ни днём, ни ночью,Стар и млад — все спины гнут.Чуть приляжешь — нету мочи,Кубьяс, кильтер тут как тут.
Не меньше достаётся и пасторам, которые также причисляются к угнетателям и грабителям народа:
Пасторы — отцы святые,Белый бант на каждой вые.Много денег загребают,Салом, жиром заплывают.Погляди-ка, раб-народ:Вот где кровь твоя и пот!{217}
Народное творчество отражало и социальное расслоение в деревне. Наряду с продолжавшими бытовать бобыльими и пастушьими песнями появляются рифмованные батрацкие песни, направленные против крестьянина-дворохозяина — серого барона. Народ осмеивал и так называемых «можжевеловых немцев», т.е. эстонцев, стремившихся подражать всему немецкому.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. - Любовь Воробьёва бесплатно.
Похожие на Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. - Любовь Воробьёва книги
- Прибалтийский фугас Петра Великого - Александр Широкорад - История
- Великие тайны Руси. История. Прародины. Предки. Святыни - Александр Асов - История
- Города Северо-восточной Руси XIV-XV веков - Анатолий Сахаров - История
- История западных славян Южной Балтики - Юрий Анатольевич Николаев - История / Периодические издания
- Города-государства Древней Руси - Игорь Фроянов - История
- История Крестовых походов - Екатерина Монусова - История
- Мегалиты Русской равнины - Антон Платов - История
- Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи - Олег Ивик - История
- Викинги и Русь. Завоеватели или союзники? - Константин Богданов - История
- Мир истории. Начальные века русской истории - Борис Александрович Рыбаков - История
