ее за талию, Остин ускорил шаг:
– Тогда пошли скорее.
Глава 20
Спустя пару часов Остин закинул в багажник пикапа надувную кровать, кое-какие постельные принадлежности, а также продуктовую сумку с едой для пикника и немного разной выпивки – упаковку из шести бутылок пива, красное вино и бутылку бурбона. Всегда ведь хорошо, когда есть из чего выбрать.
– И куда ты меня повезешь? – поинтересовалась за спиной у него Беатрис, когда он закрывал задний бортик.
Обернувшись, Остин увидел, как она выходит на крыльцо. Боже… чего только они ни вытворяли, закрывшись в его домике! Беатрис оказалась первой в его интимной жизни женщиной, у которой абсолютно не было комплексов. Не то чтобы у него было так уж много женщин, но те, с которыми ему доводилось спать, слишком переживали из-за того, как они выглядят, чтобы просто наслаждаться близостью.
Беатрис не нуждалась ни в каких заверениях и подбадриваниях, она всегда точно знала, чего желает, а чего – нет. Если ей требовалось что-то иное, она просто об этом просила, и если у нее самой не получалось – то либо искала замену, либо просила это сделать его.
Ее сексуальная уверенность полностью пленила Остина.
Но вот что по-настоящему сейчас запало ему в душу, когда Беатрис обхватила рукой один из грубо отесанных столбов, подпиравших навес крыльца, было вовсе не то, что они делали внутри, а то, как она вышла из его дома. И то, как сильно ему хотелось видеть это вновь и вновь.
– Поедем к моему любимому местечку на ранчо, – ответил Остин. – Это почти у границы с лесом, недалеко от ручья.
– Правда? К любимому местечку? – выгнула она бровь. – Это то самое, куда ты возил всех своих подружек?
Остин хохотнул:
– Нет. То самое – это сеновал на чердаке в амбаре.
– Ух ты! Как это…
– Романтично?
Ее губ коснулась легкая улыбка.
– Скорее, я бы сказала, царапуче.
– Ну да, не без этого. – У него вырвался громкий смешок. – Ну что, поехали?
Они забрались в пикап, и Остин взял курс прямиком через луга, широко расстилавшиеся перед ними. Вообще-то он планировал сначала провести небольшую экскурсию по окрестностям, однако на небе уже начинали меркнуть последние лучи великолепного кроваво-золотистого заката, и очень скоро грозила опуститься тьма.
«В другой раз покатаю. Надеюсь».
– Так что? – заговорил он, снова давя на газ, чтобы машина меньше качалась и подпрыгивала на пересеченной местности. Амортизаторы на его пикапе определенно поизносились. – Катание на лошади оправдало твои ожидания?
– Не совсем. Я-то представляла, как буду мчаться вихрем по полям – без седла, с развевающимися за спиной волосами, в кожаных ковбойских чапсах[25] и в куртке с бахромой. Ну ты представляешь.
– Не-а, – усмехнулся Остин. – Но чего бы это ни стоило, я бы хорошо заплатил, чтоб такое увидеть!
– Как я мчусь вихрем по полям?
– Нет, на тебя в ковбойских чапсах.
Она вытаращила на него глаза:
– Остин Купер! Мне казалось, ваша мама вас лучше воспитала.
Остин ухмыльнулся:
– Ну да, зато папа не сподобился.
Беатрис готова была взорваться хохотом, но тут она залюбовалась открывшимся впереди пейзажем, где последние отсветы дня сглаживали очертания местности до полупрозрачных, зыбких теней.
– Ого! – восторженно выдохнула она. – Какая красотища! Представляю, как ёкает в груди всякий раз, как сюда приезжаешь!
– Это да. Люблю бывать здесь. – На Остина нахлынули эмоции. Семейное ранчо было поистине частью его души.
– И все же… – нахмурилась она. – Работать здесь ты не захотел?
– Не захотел, – мотнул головой Остин. – В отличие от Клэя. Не пойми меня неправильно, я хочу всегда жить здесь, на ранчо, иметь возможность помогать родным и способствовать процветанию и росту нашего хозяйства. Но… ранчо – это призвание Клэя. А мое?.. Я, сколько себя помню, всегда хотел служить в полиции. – Он быстро скосил глаза на Беатрис и вновь сосредоточился на изрытой колеями местности впереди. – Мне это очень нравится. Быть полицейским маленького городка. Криденсовским копом. Вот оно, мое призвание.
– Да? – Беатрис округлила глаза, явно удивленная его признанием.
– Ага, – улыбнулся Остин. – И я решительно нацеливаюсь на место Арло. По моим прикидкам, лет эдак через двадцать он уйдет на пенсию, а у меня как раз накопится достаточно опыта, чтобы принять его функции на себя.
– И ты не хочешь снова рвануть в большой город, стать, к примеру, полицейским детективом или специалистом в смежной области? Полицейский спецназ, полиция нравов? Или судмедэкспертиза?
– Не-а, – мотнул головой Остин. – За пять лет в Денвере я по уши наелся большого города. Так что я мог бы, конечно, ближайшие десять лет скакать по другим полицейским департаментам в поисках того же самого чувства, что испытываю, каждый день идя на работу в полицию Криденса, – или просто заниматься делом своей жизни.
– Ну… тебе виднее.
Переключив передачу, он траверсом спустился в лощину, то и дело поглядывая на задумчивый профиль Беатрис.
– Наверное, можно выдернуть мальчишку из маленького городка – но только не городок из мальчишки. Как, по-твоему?
Она хмыкнула в ответ:
– Ну, скажем, бывают вещи и похуже.
– Брюссельская капуста, например.
– Или кале, – усмехнулась Беатрис. – Я знаю, калифорнийке так не пристало говорить, но все же… Бр-р!
Оба расхохотались.
– Может, мне не хватает честолюбия, – сказал, отсмеявшись, Остин. – Но это примерно то же, о чем ты говорила сегодня Джилл. Что найти в жизни по-настоящему любимое дело – дар судьбы. И зачем тратить жизнь на то, чтобы искать нечто получше или… просто другое, если это, любимое, оказалось прямо перед тобой.
От ее пристального взгляда у Остина зажгло щеку. Но он не смел посмотреть в глаза Беатрис, потому что не был уверен, что говорит сейчас лишь о профессии, и боялся ее спугнуть.
Он уловил, как насторожилась Беатрис, когда к ним на манеже подошли его матушка с Джилл, так что огорошивать ее сейчас своими чувствами казалось Остину не самым разумным шагом. Беатрис напоминала ему пугливого жеребенка: одно неосторожное движение – и она убежит.
– Не думаю, что честолюбивые стремления непременно должны быть какими-то заоблачными или… замысловатыми, или постоянно предполагать новую цель. Профессиональные амбиции ведь могут и не иметь большого размаха.
– Но только не для тебя, – мягко улыбнулся он ей. – Это ж ты у нас так метила в угловой кабинет, верно?
Беатрис издала резкий смешок.
– Честолюбие порой бывает очень вредно.
В ее словах звучали горечь и сожаление, и Остину показалось, что этот ее мрачный настрой словно когтями впился в его душу. Внезапно все вокруг словно померкло – но вовсе не из-за того, что
