1941 года. На второе включили его в группу Павла Проворова, в которой, как известно, была и Зоя.
Мы знаем, что группы Проворова и Бориса Крайнова с самого начала объединились, а затем, в результате стычки с немцами, оказались раздробленными. Впоследствии в своем отчете Б. Крайнов напишет:
«В районе Усадкова со мной остались Космодемьянская и Клубков. Я решил поджигать объекты. Дошли до Петрищева и зажгли четыре строения. На место сбора Космодемьянская и Клубков не вернулись. Ждал до утра. В районе Детской Коммуны, Мякишево перешел линию фронта 29.11.41 г.»
Трагическая судьба Космодемьянской стала известна в начале февраля следующего года. А что Клубков? Как ни удивительно, в том же феврале объявился и он. Причем не где-нибудь, а в той самой части, из которой три месяца назад отправлялся с группой на боевое задание.
Однажды утром командиру воинской части 9903 майору Артуру Карловичу Спрогису позвонил его помощник старший лейтенант Д. А. Селиванов и доложил, что прибыл пропавший без вести Василий Клубков из группы Проворова. Он, Селиванов, с ним побеседовал, и Клубков написал объяснительную записку. Затем прошел проверку в «Смерше», после чего Селиванов направил его в группу Буташина.
Из объяснительной записки В. Клубкова от 21 февраля 1942 года: «В конце ноября, 26–27, по приказанию Крайнова я, Космодемьянская Зоя и он, Крайнов, ночью подожгли деревню. Я поджег один дом, где ночевали немцы. На других участках я увидел 2 зарева. После того, как я поджег дом, я побежал на сборный пункт в лес. В лесу были немцы, которые набросились на меня и взяли в плен».
Описав далее перипетии случившегося с ним – немецкий допрос, бегство из плена, снова плен и опять бегство, Клубков завершил свою объяснительную так: «О Зое Космодемьянской я ничего не знаю с тех пор, как разошлись для поджога деревни, занятой немцами».
Понятно, что про Зою особо спрашивали его, да и не единожды, наверное. Спрашивали, конечно, и бойцы группы Буташина, куда он был направлен после возвращения в часть. И вот что-то им в этом парне – чем дальше, тем больше – стало казаться подозрительным. В рассказах о себе, о плене, о лагере под Смоленском, куда он попал, одно противоречило другому.
Ребята этой боевой группы давно знали друг друга. Они уже не раз вместе бывали на заданиях, то есть в деле проверены. Но знали и о случаях предательства, чего надо было опасаться. Словом, о подозрениях своих по поводу Клубкова бойцы рассказали командиру части Спрогису, и он пригласил его к себе.
Дальше я буду ссылаться на книгу доктора исторических наук В. И. Боярского «Диверсанты Западного фронта». У меня к этой книге и ее автору немало претензий, о которых ранее мною сказано. Однако вопросом о Клубкове он, Вячеслав Иванович Боярский, по-моему, занимался больше, чем все другие исследователи темы Зои Космодемьянской. И, хотя у него тоже встречаются сомнительные, не до конца проясненные места, именно обстоятельность подхода и широта привлеченного материала, в том числе из уст непосредственных участников того, что было, дают основания внимательно учитывать приводимые им свидетельства.
Вернемся к встрече Спрогиса с Клубковым. Использую в данном случае прямую цитату из книги Вячеслава Боярского, поскольку писал он эту сцену, основываясь на рассказах самого Спрогиса и близких соратников легендарного командира:
«Дверь открылась, и Спрогис увидел белобрысого парня. Тот смущенно улыбнулся и, переваливаясь, приблизился к столу и присел на стул.
– Не узнаете? – спросил гость. – Я же Клубков из группы Проворова…
– Садись, – после короткой паузы сказал Спрогис, подавляя волнение. – Впрочем, ты уже сидишь. Докладывай, где пропадал.
– Значит так, – бойко начал Клубков, похоже, уже не раз рассказывавший свою историю в особом отделе. – Вошли мы втроем в Петрищево, я, Космодемьянская и Крайнов. Крайнов остался на околице, ближе к лесу, в общем, хороший выбрал себе объект, а нас с Зоей послал в разные стороны, меня – направо, ее – налево. Я ему тогда сказал, что, мол, надо бы кому-нибудь прикрыть, понаблюдать хотя бы, а то влопаемся в темноте, но вы же знаете его, товарищ майор, он упрямый. Да и спорить было не место и не время.
– Дальше, дальше, – торопил Спрогис, которому показалось странным, что Клубков «давит» на Крайнева, заранее пытаясь его в чем-то обвинить. И, может быть, потому, что в той же самой ошибке в свое время обвинил Крайнова сам Спрогис, обвинение в устах Клубкова показалось ему теперь каким-то нарочитым, словно кто-то подсунул ему эту подсказку. Ищут виноватых чаще всего те, у кого совесть нечиста. Чаще всего. Однако отнюдь не всегда! Делать выводы было рано…
– Дальше худо получилось, товарищ майор! Кинул я бутылку, гляжу, в ту же минуту на другом конце деревни тоже загорелось, значит, думаю, и там все сработало. Я – бежать к лесу, где мы уговорились встретиться, а тут меня сзади – по голове прикладом, я с катушек и долой! Очнулся – вокруг фрицы. Что-то спрашивают, я ничего не понимаю, только слышу: “Партизан, партизан!”
Привели меня в дом, бить стали, я глаза закатил, будто без памяти. Думаю, так, может, быстрее передышку дадут… И правда! Вытащили меня в сени, облили водой. Немец в хату заглянул. Отвернулся от меня, а я подхватился – и в дверь. Слышу, сзади по крыльцу затопали, пальбу открыли. Метель меня спасла, товарищ майор. Я огородами из деревни выбрался и дай бог ноги!
– Почему не явились в лес, где вас ждал Крайнов?
– Побоялся! – без запинки ответил Клубков. – Следы на снегу хорошо видны. А вдруг там засада? Помирать-то неохота! Я решил сделать круг и перейти фронт подальше от Петрищева. Сгоряча протопал верст пятнадцать, и дух из меня вон! Ребро мне фашистские гады все же сломали! Подобрала какая-то женщина, спрятала. Все бы хорошо, думал, отсижусь день-другой в подполе и к вам, да устроили немцы облаву. Всю молодежь подчистую загребли. Погрузили в товарняк и отправили в Германию. С одним парнем мы доску в полу выломали, на ходу выскочили из вагона. Счастливая звезда! Месяц к фронту пробирался, шел по ночам. В деревне остановился в одном доме. А тут наши ее заняли. Проверочку прошел на контрольном пункте, и сразу к вам. Прошу, значит, снова послать на боевое задание…
Последняя фраза уж совсем не понравилась Артуру. И весь Клубков ему остро не понравился. Лицо гладкое, а глазки бегают и на щеках красные пятна. Но, может, не стоит быть таким подозрительным? На войне всякое может приключиться. Даже метель по заказу. Даже часовой, отвернувшийся, чтобы партизан мог совершить побег!..
