— А ты посмотри на факты! Мы с тобой сцепились — появилась эта светящаяся. Что будет, если мы продолжим? Если завтра ты подсыпешь мне в шампунь крапиву, а я в ответ заменю твой пистолет на водяной? Ну, если у тебя вообще будет новый пистолет… Ой, не злись! Не надо так на меня смотреть! Кто старое помянет, тому глаз вон.
— Да иди ты, — буркнула Лекса и снова попыталась пройти в каюту, но вампирша не пустила.
— Что, если он притащит какую-нибудь волосатую женщину-йети? Или разумную медузу в аквариуме⁈ — с жаром продолжала она.
Лекса молчала, ошарашенно глядя на вампиршу.
В этой безумной тираде была какая-то своя, извращённая, но пугающая логика.
— Так что слушай меня внимательно, бывшая-коп-ставшая-прачкой, — Кармилла подошла вплотную, её голос звенел от напряжения. — У нас есть только два варианта. Или мы миримся, или он ЕЩЁ приведёт!!!!!! Понимаешь⁈ Скоро каюты кончатся! Нам придётся жить по двое, как в пионерлагере! Ты хочешь жить со мной в одной комнате⁈
Перспектива делить жилое пространство с Кармиллой показалась страшнее любых паучьих яиц. Лекса представила себе это: вечные споры за ванную, её вещи, отодвинутые в сторону ради очередной пары туфель вампирши, и постоянные ехидные комментарии по любому поводу. Она содрогнулась.
А потом тряхнула головой и вышла из лёгкого наваждения. Поняла, что дело в гипнотизирующем взгляде вампирши.
— Эта избушка была отелем на ножках, — буркнула Лекса. — Вряд ли у Волка даже при желании получится занять все каюты.
— А ты готова проверить? — приподняла бровь кровососка.
Лекса постояла ещё немного, сверля соперницу пристальным взглядом.
— Пакт о ненападении? — устало спросила она. — Временно?
— Называй как хочешь, — самодовольно улыбнулась Кармилла, понимая, что победила. Она отошла от двери. — Главное — никаких публичных конфликтов и диверсий. Ясно? А теперь неси. И проверь, чтобы носки были разложены по парам, а не как попало. Ненавижу беспорядок.
Лекса стиснула челюсти и вошла в каюту Кармиллы, чтобы наконец избавиться от проклятой корзины. Услышав за спиной удаляющиеся шаги вампирши, она поняла, что только что заключила сделку с дьяволом.
Но, возможно, этот дьявол прав.
В сумасшедшем доме нужно выбирать меньшее из зол.
И перспектива появления ещё одной «сестры» — определённо большее зло.
* * *
Я провёл Лию по гулкому металлическому коридору к свободной каюте в конце жилого блока. Не слишком близко от моей каюты, но и не слишком далеко. Стратегическое решение. Не хочу давать лишних поводов для ревности остальным девушкам.
Дверь отъехала в сторону, открывая стандартное, абсолютно безликое помещение. Пахло новым пластиком и кондиционированным воздухом. Стерильно. Не обжито. Пусто.
— Вот, — сказал я, входя внутрь. — Располагайся.
Лия зашла следом и с интересом обвела помещение взглядом.
— А где кровать? — спросила она.
— Сейчас покажу.
Я подошёл к стене и нажал на утопленную в панель кнопку. Со щелчком и лёгким шипением из стены откинулась кровать, готовая к использованию. Я шагнул к ней и с резким треском сорвал целлофан с матраса.
Лия всё это время стояла у двери, сложив руки под грудью, и наблюдала за мной. В её больших жёлтых глазах с золотыми искрами плясали смешинки. Она не смотрела на каюту, она смотрела на меня. Изучала. Оценивала.
— А постельное бельё? — спросила она с невинной улыбкой. — Или у вас тут принято спать на голых матрасах? Суровые спартанские условия?
— В шкафу, — буркнул я, кивнув на встроенный в противоположную стену шкаф. — Тоже упаковано.
Она плавно подошла к шкафу, достала вакуумный пакет с бельём, вскрыла его и с какой-то нарочитой, домашней ловкостью начала застилать постель. Расправила простыню, разложила подушки. Каждое её движение было плавным и полным скрытого смысла.
Не просто намёк. Приглашение, вызов и ультиматум в одном флаконе.
Закончив, она повернулась ко мне.
Её кожа мягко светилась в полумраке каюты. Она сделала шаг, потом ещё один, и вот она уже стоит вплотную ко мне, задрав голову, чтобы посмотреть мне в глаза. А потом она просто взяла и поцеловала меня.
Её губы сначала едва коснулись моих, словно случайно, будто она сама не верила, что делает это. Лёгкое, почти невесомое прикосновение — трепетное, как крыло мотылька. Она замерла, будто испугалась собственной смелости, но не отступила.
А потом… Потом что-то переломилось. Её пальцы вцепились в мои плечи, губы прижались жарче, настойчивее. Она уже не просто целовала — она пробовала меня, с каждым мгновением всё смелее, всё ненасытнее. Её дыхание стало прерывистым, горячим, смешиваясь с моим. Я почувствовал, как дрожит её тело, но в этом трепете не было ни капли сомнения — только жадность, только желание.
Она соскучилась по мне.
Соскучилась так же сильно, как я по ней.
Когда она отстранилась, я хрипло спросил:
— Так ты меня простила?
Она рассмеялась тихим, мелодичным смехом.
— Нет. Но у тебя есть шанс заслужить моё прощение. — Она окинула меня долгим взглядом. — Хотя я всё равно не понимаю. Как? Как ты умудрился собрать целый экипаж ОДНИХ баб? Это какой-то фетиш, который ты раньше скрывал от меня?
— Так сложились обстоятельства, — повторил я свою жалкую мантру.
— Да, да, — кивнула она, и её улыбка стала хищной. — Девочки уже рассказали мне про твои «обстоятельства».
И в следующую секунду мою щеку снова обожгла хлесткая, звонкая пощёчина.
— Может уже достаточно? — спросил я.
— Это заслуженно, — спокойно ответила она, потирая ладонь. На её щеках разгорелся лёгкий румянец, а глаза пылали азартом. — За то, что бросил. За то, что заставил волноваться. И просто для профилактики.
Я смотрел на неё, на дерзкий огонь в её глазах
Отвечать не стал. Вместо этого схватил её за талию и резко притянул к себе, так близко, что между нами не осталось пространства. Стальные пальцами зарылись в густые тёмно-зелёные волосы, и я впился в её губы новым поцелуем. Голодным. Яростным. Она ответила мне с тем же нетерпением, обвив руками мою шею и прижавшись ко мне всем телом.
В этом поцелуе смешались и вина, и тоска, и яростная, долго копившаяся страсть.
Я целовал её так, словно хотел запечатлеть в этом мгновении всё, что не успел сказать за месяцы разлуки. Её губы разомкнулись под моим натиском, дыхание сбилось, и она глубже утонула в поцелуе, забыв про обиды, про злость, про всё на свете.
