Форма входа
Читем онлайн Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Константин Станюкович
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Это был заслуженный профессор Аристарх Яковлевич Найденов, известный ученый и знаток своей специальности, пользовавшийся большим влиянием благодаря своему недюжинному уму, связям в административном петербургском мире и замечательному уменью приспособляться ко всяким веяниям в течение тридцатилетней своей службы и в то же время не пользоваться заслуженной репутацией совсем наглого по беспринципности человека. Напротив, он умел, когда нужно, быть двуликим Янусом, посмеиваясь в душе над каждой из партий, считавшей его по временам своим. Он занимался наукой и в то же время ухитрился как-то устроиться еще при нескольких министерствах, так что получал в общем довольно много денег и, как говорили, имел небольшое состояние. Читал он лекции сухо, как-то нехотя, словно бы не желая спускаться с научных высот до уровня своих слушателей, и студенты посещали его курс больше по обязанности, и на лекциях у него бывало не более двадцати человек. А лет двадцать тому назад Найденов был едва ли не самый популярный профессор в Москве и читал в те времена блистательно…
В последнее время Найденов даже перестал быть и Янусом, — не стоило, — и с нескрываемым цинизмом оплевывал то, чему прежде считал нужным поклоняться, и даже самую науку умел приспособить к собственной карьере. Давно уж он держался вдалеке от своих коллег и жил замкнуто, сохранив отношения с очень немногими профессорами.
Заречный был учеником Найденова и в значительной степени обязан был ему и своими знаниями и своею кафедрой. Несмотря на циничные взгляды и несимпатичное поведение своего бывшего учителя, Николай Сергеевич поддерживал с ним отношения, изредка бывал у него и по старой памяти даже несколько побаивался его ядовитых и подчас злых насмешек, особенно в научных спорах.
— По-прежнему, любезный коллега, срываете аплодисменты, пожиная плоды своей популярности? — самым серьезным тоном проговорил старый профессор, слегка кивая головой и протягивая сухую, тонкую руку подошедшему к нему Заречному.
Тот вспыхнул, но ничего не ответил. Он прежде поздоровался с двумя коллегами и, вернувшись к Найденову, сказал:
— Я не ищу ни аплодисментов, ни популярности, Аристарх Яковлевич.
— Ну еще бы. Она сама идет к счастливцам, подобным вам… Да вы не сердитесь, Николай Сергеевич. Я ведь ничего не желаю сказать неприятного своему бывшему ученику. Право. Я мог бы только радоваться вашим успехам, если б не знал, как непостоянна волна человеческого счастья, дорогой мой.
Лицо старика по-прежнему было серьезно, когда он говорил свою ироническую тираду, только бескровные, тонкие губы его чуть-чуть перекосились да в серых глазах играла едва заметная лукавая улыбка.
— Я по опыту знаю все это, Николай Сергеевич. И от популярности в свое время вкусил, и имел честь быть освистанным, за что, впрочем, не в претензии, ибо свист этот много помог мне в дальнейшей жизни. А вы знаете, за что я был освистан? — понижая голос, спросил старик.
Заречный слышал об этой давнишней истории, но из деликатности сказал, что не знает.
— Молодым дуракам, которые теперь наверное уж сделались почтенными дураками, не понравилось то, что я им однажды прочел на лекции. Им показалось нелиберально, и они меня быстро разжаловали из излюбленных в подлецы. У нас ведь так же быстро производят, как и разжалывают, в чины. Сегодня излюбленный, а завтра подлец, и наоборот.
Найденов примолк и, когда из комнаты вышли два профессора, заговорил, конфиденциально понижая голос:
— А все-таки позвольте мне вам дать дружеский совет, Николай Сергеич.
— Какого рода?
— Среднего, собственно говоря… Не претендуйте на плохую остроту, — усмехнулся Найденов… — Не позволяйте аплодировать себе. Я знаю: вы умный человек. Я понимаю: положение излюбленного обязывает. Но ведь и жалованье остается жалованьем, а дальше ординатура, добавочные и так далее. Не так ли? Так уж вы завтра на юбилее Косицкого не очень-то давайте волю вашему блестящему ораторскому таланту. Сообщаю это вам к сведению.
Слова старого циника производили впечатление ударов бича, невольно напоминая слова Риты. Но Заречный решил выслушать все до конца и сдерживал свое негодование.
— Ну, а затем мне, кажется, пора и отбывать повинность! — продолжал Найденов, взглядывая на часы.
Поморщившись, Найденов лениво поднялся с кресла.
Длинный, худой и прямой, с приподнятой головой, с бесстрастным, казалось, выражением желтоватого, морщинистого, гладко выбритого лица, он в своем вицмундире совсем не походил на профессора, а напоминал скорей какого-нибудь значительного чиновника.
Глядя в упор пронизывающими глазами на Заречного, он самым любезным тоном проговорил, складывая свои тонкие блеклые губы в приветливую улыбку:
— А ведь вы, Николай Сергеич, совсем редко заглядываете к бывшему своему профессору. Это не совсем мило с вашей стороны.
Заречный был удивлен. Никогда раньше Найденов не звал к себе Николая Сергеевича и не упрекал за редкие посещения.
— Я очень занят, Аристарх Яковлевич, да и боюсь вам помешать! — уклончиво отвечал Заречный, несколько смущенный…
Насмешливая улыбка мелькнула в глазах Найденова.
— Я не такой занятой человек, как вы, Николай Сергеич… Меня не разрывают на части, как вас, и, следовательно, ваша боязнь помешать мне несколько преувеличена. Я почти всегда у себя в кабинете, любезный коллега… Копаюсь в архивных бумажках… вот и все мое дело. Так уделите часок вашего драгоценного времени и навестите меня на днях. Кстати, у меня к вам и дельце есть. При свидании объясню… Хоть мы и числимся в противоположных лагерях — вы в либералах, а я в обскурантах, — но это, надеюсь, не послужит препоной заехать ко мне. В Европе этим не смущаются… Не правда ли? — усмехнулся старик.
— Я заеду.
— Пожалуйста. Побеседуем… А вы мне расскажете, как отпразднуют юбилей Андрея Михайловича. Газеты хоть и дадут сведения, но сухие…
— А разве вы не будете завтра на обеде, Аристарх Яковлевич?
— Нет. Я вообще, видите ли, небольшой охотник до театральных зрелищ и, во всяком случае, предпочитаю Малый театр колонной зале «Эрмитажа».
— Но адрес Косицкому вы подписали?
— Кто вам сказал? И адреса не подписал. Разумеется, не по тем глубоким соображениям, по которым, говорят, затруднялся подписать один наш умный коллега. Вы тоже, конечно, слышали, что этот коллега находил неприличным подписать свою знаменитую фамилию не во главе списка… И так как впереди места не было, то бедняга оказался в большом затруднении… Напрасно ему не посоветовали подписаться сбоку и обвести свою фамилию рамкой… Тогда он совсем бы выделился… Но только я не подписал адреса по другим соображениям.
Заречному, знавшему, как скептически вообще относится Найденов к коллегам, и в особенности к тем, которые стараются по возможности сохранить свое достоинство, хотелось позлить старика, и он спросил:
— Почему же вы не подписали, Аристарх Яковлевич? Разве вы находите, что деятельность Косицкого не заслуживает адреса?
Лицо Найденова перекосилось от злости. Глаза заискрились. И он, медленно растягивая слова, произнес своим тихим, скрипучим голосом:
— А какая такая деятельность Косицкого? Я, признаться, о ней не знаю.
— Профессорская, ученая и вообще общественная, Аристарх Яковлевич.
— Профессорская?! Вызубрил когда-то две-три книжонки и с тех пор по ним читает свой курс. Не очень-то полезны такие профессора университету… а две статейки, напечатанные в журналах, вот все плоды его ученой деятельности… Впрочем, вы, конечно, не согласны со мной? — неожиданно оборвал старик, видимо сдерживая себя.
— Не согласен, Аристарх Яковлевич. Косицкий, конечно, не великий ученый, но…
— Но, — перебил Найденов, смеясь, — в шестьдесят лет все еще подает надежды… И разумеется, один из независимых, честных и безупречных служителей науки… Так, что ли, изображено в адресе?.. Или еще чувствительнее?
— Приблизительно так.
— Ну и на здоровье… А в речах вы его хоть в угодники произведите. Опровергать ходячее мнение не стоит… Да и некогда! И то мои студенты, пожалуй, уже ласкают себя надеждой, что я не буду им сегодня читать.
Старик снова взглянул на часы и уже совсем спокойно промолвил:
— А приветственную телеграмму Косицкому я все-таки пошлю.
— Пошлете? — удивленно спросил Заречный.
— Обязательно.
— За что же?
— А за то, что Андрей Михайлович хоть и прикидывается добродушным простачком, а в сущности умный и осмотрительный человек. Тридцать лет прослужить в звании российского профессора, да еще при разных курсах, тридцать лет слыть и знающим, и честным, и безупречным и быть на отличном счету и у начальства, и у коллег, и у студентов, и у общества, это, во всяком случае, свидетельствует об уме… А я прежде всего почитаю ум. Ну, и, кроме того, не хочу ссориться с Андреем Михайловичем. Однако я заболтался с вами. До свидания. Привет вашей супруге… Не забудьте же дружеских советов вашего благоприятеля, любезный коллега, если только хотите со временем праздновать свой юбилей. И помните, что я жду вас! — властным тоном, словно приказывая, прибавил старик.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Константин Станюкович бесплатно.
Похожие на Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Константин Станюкович книги
- Ученые разговоры - Иннокентий Омулевский - Русская классическая проза
- Русские американцы - Константин Станюкович - Русская классическая проза
- Русские американцы - Константин Станюкович - Русская классическая проза
- Избранные сочинения. В двух томах. Том 1 - Николай Карамзин - Русская классическая проза
- Избранные сочинения. В двух томах. Том 2 - Николай Карамзин - Русская классическая проза
- Глиняный дом в уездном саду - Андрей Платонов - Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Другая школа - Дмитрий Сергеевич Ермаков - Детская проза / Русская классическая проза
- Бегство к себе - Галина Леонидовна Одинцова - Русская классическая проза
- Том 9. Братья Карамазовы I-III - Федор Михайлович Достоевский - Русская классическая проза
