Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этот вечер Маркс и Вейтлинг вошли в зал собрания одновременно. Сначала все шло по-обычному, спокойно и мирно. Оратор, портной, близкий друг Вильгельма Вейтлинга, говорил собравшимся о тяжелом положении своих собратьев по профессии.
— Хозяева открывают большие мастерские готового платья, и нам угрожает безработица. На машинах быстро шьют одежду. Я всю жизнь учился шить, а теперь любой неуч может сделать брюки. А как быть нам, умелым портным-одиночкам? Скоро у нас не останется заказчиков.
Вейтлинг, как всегда напомаженный и одетый в чрезмерно обтягивающий сюртучок, нетерпеливо мял в руках свои записи.
Беспокойство среди портных нарастало.
— Что же помалкивает доктор Маркс? — крикнул Вейтлинг. — Ведь он великий теоретик!
И прежде чем кто-либо успел опомниться, он вскочил на шаткую трибуну и закричал, багровея и дрожа, как всегда, когда волновался:
— Карл Маркс, как средневековый алхимик, хочет обогатить рабочий класс и уничтожить власть денег и буржуазии. Он занимается всем: историей людей, историей революций, историей денег. Отлично! Похвально! Он ненавидит невежество. Конечно, где уж нам, пролетариям, знать пути обогащения и революций! Но пусть скажет мне доктор Маркс, почему сейчас, когда Вейдемейер нашел в Вестфалии издателей не только для Маркса и Энгельса, но и для целой библиотеки юных социалистических авторов, зачем он отбросил меня, Вейтлинга, рабочего, портного, от этого денежного источника? Разве мое учение не приносит пользы моим собратьям? Я рабочий и знаю, как помочь пролетариату. Почему я отвергнут?
Лицо Маркса потемнело, брови сошлись на переносице. Энгельс, чья выдержка и умение владеть собой поражали даже невозмутимых англичан, прикоснулся к его плечу большой сильной рукой и сказал по-английски:
— Спокойствие, друг.
Спор разгорелся и захватил весь зал. Претензии Вейтлинга не встретили сочувствия. Собрание высмеяло его за игру в новоявленного пророка.
Через несколько дней Вейтлинг сидел в квартире Маркса, и Женни наливала ему третью чашку кофе.
Когда Карл, вернувшись домой, увидел Вейтлинга и узнал, что тот крайне бедствует, он не закрыл перед ним ни двери своего дома, ни своего очень тощего кошелька.
Но вскоре, однако, наступил окончательный разрыв. Карл простил Вейтлингу личные нападки, но порвал с ним, когда тот посягнул на общее дело коммунистов и нарушил единство.
Один из объявивших себя коммунистом, ученик Фейербаха, немецкий эмигрант Герман Криге, поселившийся в Нью-Йорке, стал издавать там еженедельник «Народный трибун». Все статьи в журнале и особенно статьи самого Криге вскоре начали позорить своей пошлостью и ничтожеством идею коммунизма. Он на все лады склонял слово «любовь», заменяя им слово «борьба».
Герман Криге, выдавая себя за литературного представителя немецкого коммунизма, одновременно ловко устраивал в Америке свои делишки. Он выпрашивал без всякого стыда у американских богачей деньги, писал немецким купцам жалобные прошения, обильно цитируя псалмы и проповеди о любви к ближнему. Купцы, впрочем, ему не отвечали. Они предпочитали квакеров этому любвеобильному и подражавшему сектантам «коммунисту».
В своем журнале «Народный трибун» Криге обращался к женщинам, обещая им любовью исцелить все социальные недуги и быстро осчастливить все человечество.
Но возмутительней всего было обещание, которое «Народный трибун» давал в одной из своих статей: «Мы не хотим нарушать ничьей частной собственности; то, что ростовщик уже имеет, он может сохранить…»
11 мая у Маркса собрались коммунисты. Чтение статей из «Народного трибуна» заняло немного времени.
Затем Эдгар Вестфален сказал:
— Нам с Криге не по пути. Все высокопарные разглагольствования его напоминают религиозные проповеди. Он хочет быть пророком и превратить коммунизм в какую-то новую религию.
Эдгар под общее одобрение присутствующих прочел полный критический разбор материалов «Народного трибуна» и огласил документ, названный «Циркуляром против Криге».
Лишь Вейтлинг промолчал.
— Прошу еще внимания, — сказал резко Маркс. — Слушайте проект постановления:
1) Тенденция, проводимая в «Народном трибуне» ее редактором Германом Криге, не является коммунистической.
2) Детски напыщенный способ, при помощи которого Криге проводит эту тенденцию, в высшей степени компрометирует коммунистическую партию как в Европе, так и в Америке, поскольку Криге считается литературным представителем немецкого коммунизма в Нью-Йорке.
3) Фантастические сентиментальные бредни, которые Криге проповедует в Нью-Йорке под именем «коммунизма», оказали бы в высшей степени деморализующее влияние на рабочих, если бы они были ими приняты.
4) Настоящее постановление вместе с его обоснованием будет сообщено коммунистам в Германии, во Франции и в Англии.
5) Один экземпляр посылается редакции «Народного трибуна» с требованием напечатать это постановление вместе с его обоснованием в ближайших номерах этой газеты».
Едва Маркс закончил чтение, Энгельс решительно взял лист с резолюцией и подписался под ней первым. За ним последовали остальные. Один только Вейтлинг продолжал стоять у окна, то сдвигая, то раздвигая тяжелую полосатую штору.
— Очередь за вами, Вейтлинг, — сказал Вестфален, — ваша подпись будет девятой.
— Я не собираюсь подписывать эту резолюцию, — вызывающе бросил Вейтлинг. — Криге — искренний человек. Он добр к людям, он борется под лозунгом «Да здравствует любовь!». А вы все насмешники, неверующие, все разрушающие. Я повторяю его слова: «Мы принадлежим человечеству». Прощайте, наши дороги расходятся. Я еду в Америку, к тому, кого вы считаете моим единомышленником, к Герману Криге. Время скоро покажет, кто из нас настоящие коммунисты — вы или я, сын рабочего и подлинный рабочий.
Он вышел, неестественно подняв плечи и откинув светлые растрепавшиеся волосы.
— Мы сделали все за эти полгода, чтобы найти с ним общий язык, и не нашли, — тихо сказал Маркс. — Несмотря на природную одаренность и некоторую проницательность, он не смог подняться настолько высоко, чтобы увидеть завтрашний день и понять суть противоречий и борьбы.
Разрыв с Вейтлингом тягостно отразился на настроении Маркса. Наедине с собой он, как всегда в юности, беспощадно рылся в самом себе, проверяя, не сделал ли ошибки, не поддался ли мелкому чувству раздражения, которое должен был бы подавить. Он вспомнил о том, с каким радушием встретил Вейтлинга, как хотел помочь ему разобраться во всем, как уговаривал подумать и понять свои заблуждения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Дело Зорге - Ханс-Отто Майснер - Биографии и Мемуары
- Записки цирюльника - Джованни Джерманетто - Биографии и Мемуары
- Лавров - Александр Иванович Володин - Биографии и Мемуары
- Карл II Стюарт - Кондратий Биркин - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Кто кого предал - Галина Сапожникова - Биографии и Мемуары
- Русская муза парижской богемы. Маревна - Елена Мищенко - Биографии и Мемуары
- Исповедь - Валентин Васильевич Чикин - Биографии и Мемуары
- От Клеопатры до Карла Маркса. Самые захватывающие истории поражений и побед великих людей - Наталия Басовская - Биографии и Мемуары