Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беседу фактически монополизировал Кёлер. Его тон был саркастическим и резким, и Гёдерт, сидящий около него, акцентировал дикие замечания своего компаньона выразительными кивками. Он выглядел больным, и его веки покраснели от спиртного или, возможно, от усталости. Периодически Кёлер разражался истерическим смехом.
– Мы презираемы, парни! Вы не надрываетесь от хохота? Презираемы всеми другими истребителями. Гёдерт презираем, – вы слышите это, Гёдерт? Они презирают вас. И Фрейтага также, если он все еще жив. Если он мертв, конечно, он герой, презираемый герой. Единственный хороший летчик-истребитель – это мертвый летчик-истребитель…
Внезапно взорвался Бахманн.
– Заткнитесь! – огрызнулся он. – И не ведите больше подобных разговоров. Разжалование и направление на Восточный фронт в качестве обычного пехотного подразделения – лучшее, что мы можем ожидать, – если, конечно, они оставят нас вместе.
– Вы не знаете главного, – резко ответил Кёлер. – Вы не знаете, что они делают с трусами. Отправят в дисциплинарный батальон вместе с другими вашими добрыми малыми – наскоро обвиненными людьми, дезертирами, пораженцами. Они также посылают туда настоящих преступников, чтобы хоть как-то использовать их. И сектора, в которые они пихают вас, всегда действительно смертельные. Фактически единственное различие в том, что вместо того, чтобы отдыхать на своей заднице в кресле пилота, вы лежите в навозе со своим короткоствольным ружьем…
Настало время положить конец этому разговору. Преднамеренно громким и официальным тоном я спросил:
– Гауптман Кегель, какие у нас на завтра приказы?
Кегель, сразу все поняв, поднялся и бодро ответил:
– Мы потратили часы, чтобы установить радио– и телефонную связь с инспектором истребительной авиации или штабом воздушного флота. Но пока без успеха, господин майор. Несомненно, мы должны будем завтра на рассвете вылететь на разведку, вероятно, к мысу Бон, Пантеллерии, Мальте и к плацдармам десанта…
Он продолжал обсуждать в деталях то, что мы могли бы и должны были сделать на следующий день, когда я показал жестом, чтобы он остановился. Я встал и пошел к двери, ведущей в мою комнату. Закрывая за собой дверь, я увидел, что Бахманн и Гёдерт заснули.
13 ИЮЛЯ 1943 Г
Моральный дух гражданского населения был очень низким из-за союзнических бомбардировок с воздуха и недостаточного снабжения продовольствием – карточная система развалилась, и широкое распространение получили черные рынки. Народ хотел лишь окончания войны.
Альберт Гарланд. Сицилия и капитуляция Италии. Средиземноморский театр военных действий. Армия Соединенных Штатов во Второй мировой войнеТелеграмма от инспектора истребительной авиации командиру 77-й истребительной эскадры: «Западная часть Сицилии будет эвакуирована. Все пригодные для полетов самолеты 77-й истребительной эскадры должны немедленно перелететь на материк. Наземный персонал должен быть без задержки отправлен по северному побережью в Милаццо. Приказ фюрера о том, что ни один солдат не может покинуть остров, все еще в силе».
Журнал боевых действий 77-й истребительной эскадры люфтваффеМеня разбудило движение в соседней комнате. Толстяк накрывал стол к завтраку. Яркий свет просачивался через перекладины ставней. Было 5 часов утра.
Я взял телефонную трубку и повернул ручку.
– Соедините меня с командным пунктом, пожалуйста.
– Командный пункт слушает, гауптман Кегель.
– Есть что-нибудь новое для доклада? Сколько самолетов мы можем поднять в воздух?
– У нас по-прежнему нет никаких приказов от флота или от инспектора истребителей. Радиосвязь было невозможно установить, и мы не имели телефонной связи более чем на несколько минут подряд. Мы все еще не знаем, сколько пригодных для полетов самолетов у нас есть.
Наши немногие уцелевшие самолеты были рассеяны по аэродромам Трапани, Шакка и двум передовым взлетно-посадочным площадкам. Перспективы были мрачными, так как мы больше не имели запчастей. Мы не могли поднимать против врага самолеты, если их рации были неисправны, тормоза бесполезны или вооружение плохо синхронизировано. Таковы были технические законы воздушной войны, которые управляли нами. Согласно донесению службы радиоперехвата, соединения бомбардировщиков уже приближались к Мессинскому проливу.
– Я прибуду на командный пункт в течение получаса.
– Очень хорошо, господин майор.
Сквозь распахнутые французские окна, ведущие на балкон, утреннее солнце бросало яркий прямоугольник света на стол и противоположную стену с большим зеркалом. Толстяк накрыл на стол скромно. На голом дереве стояли толстые фарфоровые кружки армейского образца и пустые тарелки, около каждой – нож. Очевидно, все остальное он уже упаковал для отхода, хотя понятия не имел, как собирается транспортировать все это. Листья бугенвиллеи в вазе увяли. Увидев их, я вспомнил наш «обед» предыдущей ночью.
Когда я вошел, Бахманн поднялся. Он был одет в свежевыстиранную тропическую форму, позади его стула стоял пилотский вещевой мешок из синей парусины, снабженной парой ремней, чтобы его можно было нести за спиной.
Толстяк налил кофе и остался около стола, чтобы слушать, о чем мы говорим, боясь, что мы можем оставить его здесь одного или даже забыть. Когда я вяло потягивал кофе, мои глаза наткнулись на «Adler im Süden» – газету воздушного флота, которую Бахманн привез из Джербини.
Это был номер от 10 июля. Его первая полоса, мятая и запятнанная кофе, пестрела заголовками о «героических оборонительных боях» и решимости «сбросить врага обратно в море».
Как отвратительно, подумал я, что они должны распространять броские фразы, подобные этим, когда каждый знал, что ни одна из них не была правдой.
Мы добрались до командного пункта, не встретив по дороге ни одной души. Словно зная, что их страдания почти закончились и что мы должны будем отступить, сицилийцы отсиживались за закрытыми дверями. Как следствие, в сельской местности, через которую мы ехали, царил абсолютный мир, единственным диссонансом были грохот нашего «кюбельвагена» и шум его двигателя.
К этому времени пилоты вернулись из разведывательных полетов. Они сообщили об интенсивном движении между Тунисом и Пантеллерией – возможно, кораблей снабжения. Когда они пролетели над островом, взлетели истребители. Аэродром был заполнен одномоторными машинами – «тандерболтами». Противник чувствовал себя настолько в безопасности, что даже не использовал каменные капониры, построенные до этого итальянцами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Жизнь летчика - Эрнст Удет - Биографии и Мемуары
- Десять лет и двадцать дней. Воспоминания главнокомандующего военно-морскими силами Германии. 1935–1945 гг. - Карл Дениц - Биографии и Мемуары
- На взлет! Записки летчика-истребителя - Федор Архипенко - Биографии и Мемуары
- Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье - Биографии и Мемуары / Военная история
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Война на Востоке. Дневник командира моторизованной роты. 1941—1945 - Гельмут Шибель - Биографии и Мемуары / Военное
- Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
- Мысли и воспоминания. Том II - Отто фон Бисмарк - Биографии и Мемуары
- Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - Вольфганг Франк - Биографии и Мемуары
- При дворе последнего императора - Александр Мосолов - Биографии и Мемуары