Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Этими мыслями я себя немного оправдал. Конечно, если бы я высказал их тёте Вике и бабушке, они сразу бы доказали, что я всё равно виноват. Но бабушка не заходила, а тётя Вика зашла на несколько секунд – молча поставила на стол мой ужин.
"Ладно! – подумал я. – Если так, ладно…"
Без пятнадцати одиннадцать я поднял в окне раму и прыгнул во двор. Скользнул к забору. Дуплекс в будке лениво застучал хвостом. Я вытащил его за ошейник, быстро обнял.
– Дуплекс, ты меня прости…
Потом я махнул через забор.
Я бежал и думал, что ребята уже у церкви и что они совсем не ждут меня. Ладно, а я вот он… А потом пускай хоть что будет!
На Зелёном спуске я услышал впереди себя частый топот. В свете окон мелькнула синяя майка и светлые волосы.
– Янка! Постой!
– Гелька!
Мы побежали рядом. Янка смеялся:
– А я играл, играл, потом смотрю – времени-то уже ой-ёй! Выскочил, даже смычок не положил…
Он размахивал на бегу длинным смычком, как шпагой.
Я подумал – чего мы так несёмся? Теперь-то Юрка нас подождёт.
Капитанская церковь стояла у маленького пруда, на плоском берегу. Вода подходила вплотную к одной из стен. Стены, колокольня и купола были обшарпанные, забор из кирпичных столбов с решёткой покосился и поломался, у фундамента росли метровые сорняки. Но сейчас, при свете яркой луны, церковь была таинственной и красивой. Тянул ветерок, бежала к берегу маленькая рябь, и казалось, что церковь плывёт над водой.
Мы посидели в кустах сирени, огляделись. Кругом не было ни души. Только ночные кузнечики трещали с такой же силой, с какой светила луна. Просто уши чесались от их сухого трезвона.
Мне что-то не очень хотелось в тёмную внутренность церкви, где могила. Конечно, сейчас не времена Тома Сойера и никто не верит в привидения и гуляющих мертвецов. Но всё-таки… Ерёма вот про каких-то ведьм рассказывал. Может, и тут…
Но гораздо страшнее будет, если о таких моих мыслях догадается Юрка. Поэтому, когда он прошептал "пошли", я лихо бросился к теневой стороне церкви. Здесь было нужное нам окно.
У стены мне сразу стало не до страха. Юрка, конечно же, выбрал окно, под которым самый колючий татарник и самая жгучая крапива. Я свечкой взвился из сорняков, вцепился в высокий подоконник и зацарапал по штукатурке сандалиями и коленями. Они скользили. Стена оказалась покрыта тонкой пластиковой плёнкой. Вот про какую консервацию говорила тётушка! Плёнка защищает от дождей и ветра кирпичи и штукатурку старых зданий.
Я царапался на стене, пока Юрка не подтолкнул меня в пятки. Я вцепился в решётку и оказался на подоконнике. Юрка подхватил и буквально кинул ко мне Янку. Протянул мне напильник.
– Смычок… – сказал Янка.
– Пускай в траве полежит, что ему сделается…
– Нет, – сказал Янка. – Нельзя так.
Юрка молча протянул смычок. Легко забрался к нам.
– Гелька, давай первый. Ты там всё знаешь.
А что я знал? Заходил один раз на несколько минут, ничего толком не запомнил… Ну, ладно.
Я стал протискиваться между квадратными прутьями решётки. Сорвал на рубашке пуговицы и слегка ободрал живот. Наконец пролез, посветил на каменный пол и прыгнул – в холод пустого кирпичного помещения. Плиты крепко стукнули по подошвам. Сразу же рядом легко скакнул Янка. А Юрка, видимо, застрял: сопел и возился в окне.
Жёлтые круги от моего и Янкиного фонариков заметались по церкви. Но и без фонариков было светло. В решетчатые окна светили сразу две луны. Одна с высоты, другая из пруда – отражённая. От настоящей луны упирались в пол и стены снопы тонких лучей. А отражение бросало снизу вверх рассеянный дрожащий свет, который поднимался к самому куполу. Под куполом тоже светились окна – узкие, как щели…
Юрка наконец прыгнул рядом с нами – так, что под куполом загудело. Мы даже присели и притаились на полминуты. Выключили фонарики. Потом Юрка недовольно прошептал:
– Ну, где тут…
Я помнил, что могила, кажется, налево от входа. А где вход-то? Ага, вон там…
Мы пошли вдоль стены. Она была заставлена двухметровыми штабелями ящиков и картонных коробок. Но штабеля были не сплошные и не везде примыкали к стене. Между стеной и ящиками оставались проходы. Мы ёжились от холода и пробирались по этим проходам. Светили фонариками в щели. И вот луч нащупал наклонный брус, тяжёлое кольцо и цепь с перемычками в звеньях.
– Здесь…
– Тут не повернёшься, – пробормотал Юрка.
Мы стали хватать и складывать в стороне коробки, они были очень лёгкие, только одна оказалась увесистой. Скоро ниша открылась. Плита и трёхметровый якорь оказались на виду. Свет фонарика будто вылепил на плите выпуклые буквы.
Янка сел на корточки и провёл по буквам ладошкой. Оглянулся на нас. Глаза у него блестели от фонариков. Он сказал вполне серьёзно:
– А если капитану это не понравится?
Я думал, Юрка сейчас огрызнётся: мы не суеверные бабки. Но он ответил так же серьёзно:
– Мы же только чуть-чуть поскребём. Жалко ему, что ли, для хорошего дела…
Конечно, это же не я спросил, а Янка!
Янка встал. Юрка сказал мне:
– Дай напильник. А то вы только чешетесь…
(Мы с Янкой то и дело почёсывали искусанные в сорняке ноги и локти.)
Под треугольную лапу якоря Юрка подстелил чистый бумажный лист. Начал скрести лапу напильником. Так громко! Эхо в церкви будто замахало большущими крыльями. Мы с Янкой съёжились. Но Юрка скрёб как ни в чём не бывало. Сперва посыпалась ржавчина. Юрка сдул её с листа. Потом стал падать на бумагу тёмный тяжёлый порошок.
Скрежет напильника стал ровнее и тише (а может, я привык). Янка светил Юрке, а я выпрямился и огляделся. Теперь уже спокойно, не торопясь.
Лунный свет заполнял пустоту помещения. Отражался от стен, уходил ввысь. Лучи высвечивали ящики и квадратные плиты на полу. Стены были покрыты полустёртыми тёмными картинами, на них проступали смутные фигуры. Вокруг их наклонённых голов слабо светилась позолота. Я взглянул выше. И вздрогнул…
Из-под купола на меня смотрели большие глаза. Живые.
Я чуть не вскрикнул!
Но это были не страшные глаза. Ничуть. Просто печальные. Разглядел я и лицо. Оно было тёмным, но в трепещущем свете лунного отражения можно было различить и его. Худое и грустное лицо. Это была женщина в платке, который плотно охватывал голову. Женщина прижимала к себе ребёнка. Головы ребёнка я не увидел, облупилась штукатурка, но хорошо видны были маленькие руки. Ребёнок обнимал женщину, он положил свои ладони ей на плечи у самой шеи. Ласково так обнимал. А она смотрела, будто очень тревожилась за малыша, боялась, что его отберут.
Я глядел и просто оторваться не мог от этих глаз и ребячьих ладошек. Почему-то грустно сделалось, но это была хорошая грусть. Я про маму стал думать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Плавание Утреннего путника - Клайв Льюис - Научная Фантастика
- Мальчишки, мальчишки - Михаил Немченко - Научная Фантастика
- Тонкий голосок безымянного цветка - Зиновий Юрьев - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Гость из книжного шкафа - Александр Беляев - Научная Фантастика
- Цирк Зверей - Даниил Берг - Научная Фантастика
- Цирк уехал, а клоуны остались - Геннадий Мельников - Научная Фантастика
- Эллигент - Вероника Рот - Научная Фантастика
- Витрина (сборник) - Умут Кемельбекова - Научная Фантастика
- Марс пробуждается. Том 1 - Константин Волков - Научная Фантастика