Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Завтра я уезжаю. Помолись за меня, Витта…
«Она его знала! Вот почему так яростно его защищает!» – проснулся осененный догадкой Франсуа и наткнулся на чей-то внимательный взгляд.
В дверном проеме стояла худая, как жердь, женщина в простом черном монашеском одеянии. Несмотря на то что ей явно было уже много лет и ее лицо было изрезано морщинами, язык не поворачивался назвать ее старухой. Ее светлые глаза хоть и выцвели с годами, но не утратили живость мысли, спина была благородно выпрямлена, а голова сохранила гордую посадку. Франсуа покраснел, думая о том, сколько времени она за ним наблюдает, и поспешно вскочил на ноги, с грохотом роняя позади себя тяжелый стул. Он замешкался, не зная, как себя вести. Уместно ли поздороваться, если женщина хранит обет молчания и не станет отвечать в ответ, или, может, нужно поцеловать ей руку, как он когда-то видел в кино?
Тут он заметил, что настоятельница держит в руках небольшую картонную коробку – обычную, разве что очень старую, со сглаженными временем углами. Франсуа нерешительно замер, ожидая, что будет дальше. Настоятельница подошла к нему и помедлила, испытующе вглядываясь в глаза. Она словно решала для себя, достоин ли он того дара, что она собиралась преподнести ему. Франсуа замер и перестал дышать. Его сердце ухнуло в желудок, а затуманенный ото сна мозг перестал функционировать. Он заставил себя смотреть настоятельнице прямо в глаза, почему-то боясь даже моргать. В конце концов бледные узкие губы женщины тронула слабая улыбка. Она, не отводя взгляда, медленно протянула детективу коробку. Франсуа осторожно принял предмет, понимая, что это все, что она может ему дать. Настоятельница помедлила и, подняв руку, благословила его. Потом еле заметно кивнула и так же не торопясь удалилась, чуть слышно шелестя рясой. Франсуа онемевшей рукой нашарил за собой опрокинутый стул и без сил рухнул на него, чувствуя внутреннее оцепенение. В его руках осталась небольшая легкая коробка, настоятельницы же и след простыл, словно она была лишь видением. Вместо нее в кабинет снова вернулась сестра Виттория. Увидев растерянного и растрепанного Франсуа, бережно прижимающего к груди неожиданный дар, она молча заняла свое место за столом.
– Вы знали Анжело Бертолини? – спросил ее Франсуа напрямик, едва пришел в себя. Женщина слегка смешалась от его прямолинейности, но не стала спорить и скрывать правду.
– Да, мы были очень близки. Можно сказать, Анжело был мне как старший брат. Когда я пришла в монастырь, он уже был здесь. Он учил меня музыке. Анжело не жил на территории монастыря – это не дозволено уставом. Он проживал в гостевом домике за территорией обители. Анжело был хорошо здесь известен, и матушка-настоятельница любила его как собственного сына.
– Постойте, вы сказали, что в монастыре нет мужчин, так? – нахмурился Франсуа.
– Так, – согласно кивнула сестра Виттория, – конечно, монастырь уже не тот, что сотни лет назад. Мы контактируем с представителями мужского пола при необходимости, но они не проживают на территории обители.
– А дети в приюте? Кто занимается их воспитанием и обучением? – гнул свою линию Франсуа, вспоминая о рисунке из квартиры Анжело.
– Дети-сироты учатся в церковной школе при монастыре. Их обучением и уходом за ними занимаются монахини. А что? – не поняла сестра Виттория.
– То есть мужчины-священники к детям доступа не имеют? – не унимался Франсуа.
– Нет, – покачала головой монахиня. – Это точно.
Франсуа готов был застонать в голос от осознания своей глупости. Ну как он, следователь с таким стажем, мог не понять очевидного? Он так уперся в версию, что детские переживания Анжело связаны с монастырем, что упустил само собой разумеющееся. У Анжело Бертолини не было шансов подвергнуться насилию со стороны священнослужителя в женском монастыре. Но тогда где и как? И когда? В еще более раннем детстве? До монастыря? Или, что еще более вероятней, никакого насилия и никакого священнослужителя и в помине не было и речь идет о банальной фантазии. Ведь мог же Анжело рисовать просто так, взяв сюжет не из своего прошлого, а придумав его. Разочарованию Франсуа не было предела. Но он все же спросил упавшим голосом:
– Какова вероятность, что здесь над ребенком было совершено насилие со стороны мужчины-священнослужителя?
Сестра Виттория уставилась на него как на умалишенного и ответила твердо:
– Это невозможно. Не здесь. Не в этих стенах.
– В этой жизни все возможно, – зло выплюнул Франсуа и криво усмехнулся. – Вы понятия не имеете, что может произойти в этой жизни.
Разочарование уступило место банальной злости. Злости на себя самого. Злости на то, что проделал такой путь в погоне за химерой. На то, что перестал обращать внимание на очевидные доказательства и принял желаемое за действительное. Вся его теория была построена на его личной симпатии к Анжело и старой, плохо залеченной боли из его собственного прошлого. Его злость разрасталась в нем, как злокачественная опухоль, и требовала выхода. Он понимал, что не прав и что сестра Виттория, конечно же, ни в чем не виновата, но не мог взять себя в руки.
– А вы жестоки, – сказала сестра Виттория без улыбки.
Франсуа вздрогнул. Его всю жизнь уличали в излишней мягкотелости, намекая, что он слишком чувствителен для работы следователем, и он все время безуспешно стремился доказать всем, что может быть твердым и несгибаемым. И вот, в первый раз он услышал от постороннего человека о том, что жесток. Он задумался, права ли монахиня. Неужели он и впрямь стал жесток из-за дела Бертолини? Франсуа прислушался к себе. Что-то темное и не поддающееся контролю с его стороны все чаще поднималось со дна души, разъедая его сущность и заставляя принимать решения, которые прежний Франсуа Морель не стал бы даже рассматривать. Разве не поэтому он, не сомневаясь ни секунды, пожертвовал бедной Ирэн Дассини? И если все так, не пришла ли пора остановиться, пока он не совершил что-то еще, что нельзя будет исправить и что сломает еще чью-то жизнь? Он потряс головой и заметил, что сестра Виттория смотрит на него внимательно и с долей сочувствия. Ему стало стыдно.
– Извините, – попросил он прощения, – нервы сдают. Я, кажется, слишком много на себя взял и теперь от меня слишком многое зависит.
Сестра Виттория, все так же не улыбаясь, смотрела на него. Франсуа стало совсем не по себе. Монахиня медленно встала из-за стола и подошла к окну.
– От вас ничего не зависит, – нарушила наконец молчание
- Только никому не говори - Инна Булгакова - Детектив
- Рассказы (фанатские переводы) - Джим Батчер - Городская фантастика / Детектив / Ужасы и Мистика
- Если ты видишь привидение… - Орландина Колман - Триллер
- Не обещай ничего - Линвуд Баркли - Триллер
- Корона Мышки-норушки - Донцова Дарья - Детектив
- Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник) - Наталья Андреева - Детектив
- Кордес не умрет - Гансйорг Мартин - Детектив
- Не бойся волков - Карин Фоссум - Триллер
- Бойся своей тени - Андрей Сиротенко - Триллер
- Тише воды, ниже травы - Марина Серова - Детектив