МОИ ШТАНЫ ПОКИНУЛИ ЗДАНИЕ
Когда мы выходим от Хэнка, солнце уже движется к горизонту.
Я люблю зиму, но не в этом году (слишком холодно). Зима — это хоккей, который всегда был моей жизнью, но я ненавижу ее короткие световые дни. Мне всегда кажется, что надо успеть сделать все дела до захода солнца, как сейчас.
Хэнк мог бы продержать нас весь день, и я уверен, что Оливия с радостью согласилась бы, но в нашем свидании у нас есть еще одна остановка, что зависит от дневного света, а потом мы поедем ко мне, поужинать и пообниматься.
Возможно, пообниматься обнаженными. Я еще не решил. Конечно, я предпочитаю, чтобы мы были голые, и я, кажется, понимаю, что слово «медленно» нам не подходит, но секс — это то, с чем я могу повременить, если она не готова, а я хочу, чтобы мы дошли до него, когда она будет готова.
— Когда ты в последний раз каталась на коньках?
— Вчера, — рассеянно отвечает она.
Мы неподалеку от моего дома, она почти прижимается лицом к окну машины, глядя на озеро Капилано. Зимой от него захватывает дух. И летом тоже. Всегда, если честно.
Оливии удается отвести взгляд.
— Я тренирую хоккейную команду Аланны.
Когда я резко жму по тормозам, я придерживаю Оливию в районе груди, не давая ей удариться о приборную панель.
— Прости, прости. Я просто… ты просто… черт. Вау.
Она — моя женщина мечты.
Ее брови подрагивают. Она неловко улыбается.
— Что?
— Думаю, я могу влюбиться в тебя, — шучу я, хотя, возможно, лишь наполовину. — Это потрясающе. Могу я прийти посмотреть на игру?
— Ни в коем случае.
— Почему, черт возьми, нет?
— Потому что ты будешь только отвлекать девочек и мам.
— Хм. Это лицо сильно отвлекает, ты права. Чего уж говорить об этом теле.
Боже, я обожаю, когда она закатывает глаза. Такая маленькая и свирепая.
— Ты так самовлюблен, это просто смешно, Беккет.
Кончик моего пальца скользит по ее бедру.
— Ты тоже можешь быть влюблена в меня, если сделаешь верные ходы.
Она смеется и спихивает мою руку со своего бедра, только чтобы переплести свои пальцы с моими и положить их обратно на свои колени, потому что Оливии, так же, как и мне, нравится, когда я прикасаюсь к ней. — Кто, черт возьми, тебя воспитывал?
— Мама Беккет обиделась бы, Оливия, — она бы не обиделась. Она бы зарылась лицом в свои руки, извинилась и сказала бы мне держать свой грязный рот на замке.
Тут я понимаю, что мама устроит настоящий праздник, когда завтра в новостях появятся наши с Оливией фотографии. Я делаю себе мысленную пометку — надо будет притвориться, что понятия не имею, о чем она говорит, когда она обязательно позвонит мне по этому поводу, просто чтобы поиграть у нее на нервах. Папа бы разочаровался во мне, если бы я этого не сделал.
Я припарковываю машину у озера и тяну Оливию за собой, к скамейке с видом на озеро. Оно покрыто толстым слоем льда, напоминающего стекло, и оно сверкает как хрусталь от медленно опускающегося солнца. Сосны, покрытые снегом, отражаются на гладкой поверхности, и все вокруг белое, нежно-голубое и темно-зеленое.
Оливия настолько заворожена видом, что не замечает, как я возвращаюсь к машине, а когда я останавливаюсь перед ней, ее взгляд падает на хоккейные коньки в моих руках, лицо освещает яркий луч солнца.
— Мы будем кататься на коньках? Здесь?
— Ты угадала, принцесса. Ты рассказывала, что росла, занимаясь этим, и я подумал, что это будет отличный способ помочь тебе ощутить себя дома, хотя бы слегка.
Ее глаза сияют.
— Спасибо, Картер. Это, без сомнения, самое лучшее свидание.
Моя грудь надувается от гордости.
— Я знал, что справлюсь со своим первым свиданием.
— Первое свидание? В жизни? Старшая школа считается, Картер.
— В школе у меня не было времени на свидания. Я только тренировался.
Возможно, я мог бы найти время, но я ни о чем не жалею. Если бы было время, я мог бы застрять в несчастных отношениях, как Адам сейчас. Он с Кортни вместе с семнадцати лет, и мы все видим, к чему это привело спустя годы. Нет, блять, спасибо. К тому же, мои бушующие подростковые гормоны, невероятная внешность и уверенность в себе, которую некоторые называют высокомерием, прекрасно помогли мне окончить школу без постоянных отношений.
Надев коньки, я помогаю Оливии спуститься на лед и наблюдаю, как она, потеряв дар речи, смотрит на все это.
В большинстве районов Ванкувера обычно не бывает настолько холодно, чтобы большие водоемы полностью замерзали, но эта зима — исключение. Сейчас, когда Оливия медленно кружится, с удивлением глядя на все, что предлагает этот маленький райский уголок, я очень рад и благодарен холоду.
— Я никогда не видела такой красоты, — шепчет Оливия, ослепительно улыбаясь мне.
— Да. Я тоже.
Ее ресницы трепещут, когда она прикусывает нижнюю губу.
— Как ты думаешь, кто лучше катается, я или ты?
— Сто процентов я. Я намного быстрее.
— Я сказала лучше, а не быстрее, — она откатывается от меня, наклоняется вперед на одной ноге и подпрыгивает в воздух, делает оборот и приземляется на ноги. Она возвращается ко мне и резко тормозит, разбрызгивая снег. — Хоккей по выходным и фигурное катание по будням, пока мне не исполнилось десять лет.
— Я надеру тебе задницу, Паркер.
Я радостно смеюсь, когда Оливия бросается мне на шею. Она наконец-то перестала стесняться. Мне нравится видеть ее такой, когда стены, за которыми она прячется, рушатся, когда она просто… остается собой. И я с ней становлюсь таким, какой я есть. Так легко.
— Ты так считаешь, да?
— Я в этом уверен. Хочешь посоревноваться?
— Ни за что. Твои ноги раза в три длиннее моих. Это несправедливое преимущество.
Я качусь к ней, залипая на то, как покачиваются ее бедра.
— Боишься, что я выиграю?
— Я могу наворачивать круги вокруг вас, мистер Беккет.
Я киваю в сторону маленького зеленого домика для лодок, который стоит посреди озера и соединяется с берегом узким деревянным причалом.
— Сначала туда и обратно.
Ее пальцы касаются моей груди.
— Когда я выиграю, ты разомнешь мне ноги? Они будут болеть от того, что я надрала тебе задницу.
Кончики наших носов соприкасаются, ее явно замерз.
— Такая самоуверенная.
— Видимо, ты все же разомнешь мне ноги.
— О, еще как, — я ловлю Оливию за талию, когда она пытается отвернуться от меня, и
