Форма входа
Читем онлайн Песочные часы - Веслав Гурницкий
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Вдруг я вскочил на ноги. Дверь номера отворилась, кто-то вошел и приблизился ко мне. При свете зажигалки я увидел военную форму, ремни, кобуру, китайскую шапку. Я инстинктивно забился в угол алькова. Но это был солдат из нашей охраны.
Он принес мне шесть пачек сигарет.
Они пахли гвоздикой, корицей, вербеной, кардамоном и черт знает чем еще. Табак был черный как уголь. Дым щипал язык. Я выкурил три сигареты подряд и почувствовал, что смогу заснуть. Влез под москитную сетку. Знакомая ящерица привела к себе подружку. Они вместе шныряли по стенам и сетке, как два ракетных истребителя. Тяжело протопал косматый паук, страшный и отвратительный, как в сказках братьев Гримм. У балконной двери ссорились два геккона. Я услышал шорох крыльев какой-то огромной бабочки и заснул.
CLXXV. Спал я крепко и очень долго. Меня разбудило верещание птиц. Когда в четверть восьмого я спустился к завтраку, оказалось, что моих коллег уже нет. Они выехали час назад.
Куда выехали?
В Хошимин.
А что им так вдруг загорелось?
Как, товарищ, вы не знаете? Китай напал на Вьетнам. На всем протяжении границы. Идут кровавые бои. Уничтожено шестьдесят китайских танков. Война продолжается.
Почему никто меня не разбудил? Каким образом мои коллеги получили места в самолете?
Это был внерейсовый самолет из Сиемреапа, приземлился здесь ненадолго. Мест уже не было, но советские и болгарские товарищи настоятельно требовали, чтобы их забрали с собой, сказали, что имеют поручение от своих редакций.
Я тоже должен поехать на китайский фронт. Немедленно. Как можно скорее.
Может, сегодня будет какой-нибудь самолет.
Должен быть. Не сидеть же мне тут вечно.
Неизвестно. Идет война, товарищ. Все самолеты нужны.
Значит, я поеду на машине. Найдите какой-нибудь вездеход.
Нет, это невозможно. Таков приказ. Мы отвечаем за вашу безопасность, товарищ.
Хорошо. Сейчас я пойду в город, в час вернусь обедать. Сообщите, что я хочу немедленно вылететь во Вьетнам. Вся польская группа там.
Нападение Китая на Вьетнам придавало новый смысл увиденному в Кампучии. Было ясно, что китайцы пустили в ход ту же тактику, которую применили уже по отношению к Индии во время индийско-пакистанского конфликта. Они хотят вынудить Вьетнам сражаться на два фронта. Иными словами, стремятся реставрировать власть Пол Пота. В этой ситуации я должен как можно скорее попасть на фронт, скорее вернуться на родину и рассказать, что я здесь видел. Придется, видимо, написать книгу.
CLXXVI. Я отправился в город совершенно один, без цели, медленным шагом, словно экономя силы. В центре по-прежнему было пусто. Я прошел около трех километров и встретил лишь одинокого солдата на мотоцикле. Я заглянул в несколько вилл на проспекте Монивонг. Там царили смерть и опустошение. Просторные террасы и перголы были наполовину во власти буйной растительности. В каком-то доме я заметил толстые лианы, которые вползли в окно и пустили корни в кадке с засохшей пальмой. Одна из вилл, наверное, принадлежала богатому китайскому купцу. В шкафу висела шелковая женская одежда, на полу валялись обрывки китайских текстов, новогодние открытки с идеограммами, шарфы, позолоченные бумажные деньги для умерших.
Часа через полтора я заметил, что пномпеньская пустота уже не производит на меня впечатления; похоже, что нет такой ситуации, в которой инстинкт быстрой адаптации не превозмог бы ошеломления. Я решил вернуться другим путем, идя по солнцу. Свернул в первый же переулок, прошел сто метров и опять свернул, чтобы держаться параллельно проспекту Монивонг.
На улице так же разевали рты двери развороченных лавок. На тротуарах и мостовой валялись обувь, пленка, пластинки, инструменты. Перед часовым магазином я увидел несколько кожаных кресел, разбитые циферблаты стенных электрочасов и множество мелких предметов неясного назначения.
Один из них привлек мое внимание. Башенка, сделанная из тонких полированных бамбуковых палочек, как японская пагода с семью крышами, но сконструированная так, что устанавливалась в двух положениях, как кухонные песочные часы для измерения коротких отрезков времени. Вероятно, она и вправду служила в качестве часов. В стеклянном сосуде с опаловым блеском был тяжелый блестящий порошок цвета цикламена. Я перевернул часы. Порошок начал сыпаться сквозь отверстие, и тогда из-под средней крыши башенки высунулась пара маленьких ладоней, старательно вырезанных из дерева и вытянутых в знак мольбы или отчаяния. Я не мог понять, как происходит в такой простой и легко просматриваемой конструкции это движение ладоней. Может быть, сыплющийся порошок создавал давление через какие-то скрытые маленькие каналы. Но куда прятались эти руки, если крутая крыша выглядела совершенно непроницаемой? Я перевернул часы вверх дном. Ладони исчезли, словно их вовсе не было.
Я присел на вылинявшее кресло и начал вертеть часы: верх — низ, верх — низ. Сюрреализм этой сцены не снился самому Бунюэлю. Я сидел один на длинной пустынной улице, среди странных предметов, в резком солнце полудня, и нетерпеливо ждал, когда розовый порошок вызволит из тюрьмы пару деревянных ладоней. Я самозабвенно увлекся этим занятием. Непонятно было, какой цели служит этот странный предмет, как он устроен и чем меня так зачаровал. Часы весили примерно полкилограмма. Я вертел их во все стороны, но чувствовал себя так, словно столкнулся с какой-то необъяснимой тайной, на грани мистики или черной магии. Наконец я перевернул часы так, чтоб ладони спрятались внутрь башни, и встал с кресла. В какой-то миг я подумал, что бамбуковые часы могли бы стать символом Кампучии после обрушившихся на нее бедствий. Сотворенные неизвестными людьми для неизвестной цели, они отмеряют время, произвольно выхваченное из потока истории, и напоминают, что никакое время нельзя себе представить без этих рук, простертых в знак мольбы или страдания. Что мы, в конце концов, знаем достоверного о судьбах рабов империй кхмеров в XI веке или о том, что происходило на этой земле, когда с севера и запада хлынули воинственные полчища, которые не оставили после себя камня на камне? Может быть, все то, что я сейчас вижу, просто один из эпизодов среди беспрестанного грохота и ярости, которые представляются нам сутью истории.
CLXXVII. Я дошел до опустевшей и заваленной мусором вокзальной площади. Решил посмотреть, как выглядит вокзал в стране, где уничтожена единственная семисоткилометровая железнодорожная линия.
Надписей здесь тоже не было. В билетных кассах валялись монеты и банкноты, груды железнодорожных билетов, разбитые чашки. В камере хранения стояло больше десятка распоротых чемоданов. У выхода лежала плоская крестьянская шляпа, сильно запятнанная кровью, а рядом детский башмачок и рука целлулоидной куклы.
На левом перроне стоял знаменитый эвакуационный поезд, про который нам неоднократно рассказывали. 17 апреля 1975 года он не успел выехать и почти четыре года стоит на месте. Быть может, останется здесь навсегда: там, где кончается перрон, рельсы разобраны и погнуты, указатели семафоров сорваны, поврежденные стрелки заржавели.
Поезд состоял из двадцати двух товарных вагонов, наполненных вещами пассажиров. Тряпки всякое барахло, узелки, дырявые чемоданы, сгнившие куртки, расклеившиеся сандалии, опечаленная швейная машина, горшок, сверток, ботинок. Вся эта магма наполовину вытекла на перрон, через нее приходилось пробираться, как через мусорную свалку.
Я дошел до одиннадцатого вагона, который был отведен, по всей вероятности, под эвакуирующийся медперсонал. У входа были носилки с пятнами крови и ручками, обернутыми помятыми окровавленными бинтами. Внутри виднелись груды разбитых ампул, стеклянные баночки и куски марли.
Я заглянул в следующий вагон и уже собирался вернуться, как вдруг с близкого расстояния в мою сторону два раза выстрелили из автомата; кто-то дважды нажал спусковой крючок, автомат, видимо, был поставлен на одиночные выстрелы. Пули угодили в соседний, двенадцатый вагон, метрах в шести от места, где я стоял. От деревянной стенки вагона отлетели тонкие длинные щепки и, по-видимому, увязли в сваленных на пол вещах.
Я низко присел у одиннадцатого вагона, перед моими глазами была смазанная и запыленная вагонная ось. Из укрытия я пытался высмотреть, кто в меня стрелял. Но в густой зеленой стене за путями, в сорока метрах от перрона, не было заметно никакого движения. Ничего не произошло. В небе порхали птицы — и все.
Я минуту выждал и, пригнувшись, осторожно крался вдоль поезда, довольный, что никто из коллег не видит меня в таком идиотском положении. У третьего вагона я выпрямился. Выйдя из вокзала на пустую, залитую солнцем площадь, не оглядываясь назад и громко посвистывая, я энергичным шагом направился в отель «Руайяль». Я решил, что в самом центре города, в четырехстах метрах от отеля, который усиленно охраняется, никто не мог стрелять в меня умышленно. Вероятно, у кого-нибудь из часовых автомат вследствие резкого движения сам собой выстрелил, ибо пользование предохранителем здесь не получило повсеместного распространения. С сорокаметрового расстояния в меня попал бы даже ребенок.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Песочные часы - Веслав Гурницкий бесплатно.
Похожие на Песочные часы - Веслав Гурницкий книги
- Песочные часы - Веслав Гурницкий - Публицистика
- Универсальный журналист - Дэвид Рэндалл - Публицистика
- Очерки преступного мира - Варлам Шаламов - Публицистика
- Маленькая всемирная история - Эрнст Х. Гомбрих - Зарубежная образовательная литература / История / Публицистика
- Избранные эссе 1960-70-х годов - Сьюзен Зонтаг - Публицистика
- Открывая новые горизонты. Споры у истоков русcкого кино. Жизнь и творчество Марка Алданова - Андрей Чернышев - Публицистика
- Мифы преступного мира - Игорь Михайлович Мацкевич - Публицистика
- Шок и трепет. Война в Ираке - Сергей Лойко - Публицистика
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Забытый Геноцид. «Волынская резня» 1943–1944 годов - Александр Дюков - Публицистика
