Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ради Бога, Эйселен… если ты хоть немного жалеешь меня, найди его!
Палач кивнул своей большой головой с торчащими ушами, похожей на котел. Его глаза мигали под веками, лишенными ресниц.
— Я постараюсь… Но это будет сложно. Сегодня во дворце большая суматоха… Король решил завтра перебраться в Шинон. Уже собирают сундуки! Ладно. Я сделаю все, что смогу!
Обмякшие ноги не держали Катрин, и она свалилась на солому. Сообщение Эйселена было очень ценным, оно явилось доказательством ее победы. Король — это Ла Тремуйль. И он отправляется в Шинон, где его ждут люди коннетабля де Ришмона, где командует Рауль де Гокур, присоединившийся к заговорщикам.
Кабан-опустошитель, так долго шатавшийся по земле Франции, направлялся в свое последнее пристанище! Но если Эйселен не разыщет Тристана, Катрин уже не увидит победоносного дня…
В течение долгих часов она сидела на своей соломе с неподвижными глазами, обхватив колени руками, слушая удары сердца и всеми силами борясь с отчаянием. За другой стеной находилась Сара, ее старая Сара, ее ангел-хранитель и поддержка в самые тяжелые моменты жизни, но добраться до нее она не могла. Чтобы быть услышанной, надо было кричать, а у нее на это не было сил… К концу дня тревога усилилась. Там, снаружи, во дворе замка, царило оживление. Из глубины своего подвала она могла слышать крики слуг, приказы военных, весь этот веселый гам, предшествующий скорому отъезду. Там, в этом близком мире, кипела жизнь, которой не было дела до нее. И в какой-то момент она задала себе вопрос: могут ли мертвые в их могилах слышать шум, издаваемый живыми?
Дребезжание открывшейся решетки заставило ее вздрогнуть. Через окошко она рассмотрела красное лицо Эйселена, освещенное пламенем свечи. Слова, сказанные им, ударили ее как гром:
— Я не нашел человека… Простите меня.
— Поищи еще.
— Я не могу. Больше нет времени. Я должен подготовиться.
Клацнула решетка. Катрин осталась погруженной в тень наступавшей ночи, в ту тень, из которой она может попасть прямо в вечную ночь. Все уже было сказано. Надежда Умирала, на людей нельзя было рассчитывать, и следовало °6ращаться к Богу… Катрин медленно опустилась на колени:
— Боже милостивый! — шептала она. — Если моя жизнь в твоей воле и я умру сегодня ночью, сжалься и избавь меня от мучений. Сделай так, чтобы у меня хватило времени самой положить конец жизни.
Она медленно вытащила клинок из корсажа и прижала его к груди, охваченная внезапным желанием покончить с собой. Почему бы не сделать это прямо сейчас? Придут палачи и найдут только безжизненное тело… Это будет так просто… В ее руках ястреб стал теплым, как живая птица, ободряющая свою преданную подругу. Она точно знала, куда надо направить удар и угодить прямо в сердце… Вот сюда, как раз под левую грудь. Она стала нащупывать это место острием кинжала, потом надавила… Острие укололо кожу сквозь ткань и вывело Катрин из смертельного оцепенения, сковавшего ее. Проколоть эту нежную кожу было совсем нетрудно: только надавить следовало сильнее. Но инстинкт властно остановил руку молодой женщины пожить еще немного. К тому же не хотелось умирать здесь, в этой грязной дыре. Она желала умереть на глазах у своего врага, порадоваться ее разочарованию, бросить ей в лицо слова ненависти, прежде чем испустить дух. Да, надо подождать. Так будет лучше.
Отвечая городским колоколам, трубы замка сыграли отбой. Их звук отозвался в сердце Катрин; кровь застыла в жилах. Были бы это трубы, возвещавшие о ее смертном часе, последние минуты которого отмеряли песочные часы ее жизни? Скоро…
В коридоре слышались звуки шагов, звон металла, соприкасавшегося с камнем. Катрин закрыла глаза в сердечной мольбе о мужестве, так необходимом ей сейчас. Кто-то остановился у дверей. Скрипнули задвижки…
«Прощай, — шептала она, — прощай, мой сынок… Прощай, мой любимый муж. Я буду ждать тебя в раю».
В открытую дверь затворница разглядела четырех солдат. Палач вошел один, и Катрин вздрогнула. Какой бы отталкивающей ни была физиономия Эйселена, она предпочитала ее теперешнему виду палача. Грубые черты были скрыты под красным капюшоном с отверстием для глаз, опускавшимся на плечи. Он наводил ужас… Не говоря ни слова, палач снял с рук железные браслеты и взял ее за запястья. чтобы связать руки за спиной. Она стала умолять:
— Сделай милость, друг мой, только одну… Свяжи мне руки спереди.
В отверстиях, прорезанных в капюшоне, она увидела глаза палача, показавшиеся ей очень блестящими. Но он ничего не говорил и только кивнул головой. Руки Катрин были связаны спереди, и она с радостью отметила, что веревка не очень их стягивала: теперь будет не трудно выхватить кинжал…
Она твердым шагом пошла к двери и очутилась среди высоких солдат. Палач замыкал шествие. Она не обернулась на звук закрываемой двери. Какое ей теперь до этого было дело? Она даже не набралась смелости и не посмотрела на дверь камеры, где сидела Сара… Но, напрягши голос, крикнула изо всех сил:
— Прощай! Прощай, моя добрая Сара! Молись за меня!
Взволнованный голос ответил ей:
— Я помолилась! Мужайся!
Перед Катрин открылась низкая дверь пыточной комнаты, где ей понадобилось все мужество, чтобы не упасть в обморок. Ей казалось, что она на пороге в ад… Два огромных палача ожидали ее, стоя, сложив руки на груди, рядом с горящими жаровнями, где нагревались щипцы, кошки и металлические полосы. Оба были в таких же капюшонах, как и Эйселен. Катрин со страхом смотрела на их руки в кожаных браслетах. В середине комнаты расположились козлы. Подвешенные цепи ожидали свою жертву, освещаемые красным пламенем жаровень, лежали другие инструменты пытки. Катрин подавила дрожь и отвернулась.
Мадам де Ла Тремуйль, разодетая в черную с золотом парчу, сидела в кресле, которое накануне занимал ее супруг, и смотрела на вошедшую Катрин с гнусной улыбкой. Виолен де Шаншеврие грациозно расселась на черной бархатной подушке и небрежно нюхала золотой флакон, наполненный Духами, который держала в своих красивых руках.
Вид этих двух женщин, сидевших в комнате пыток и разодетых как на праздник в ожидании спектакля, вызывал возмущение, но Катрин довольствовалась тем, что пронзила их презрительным взглядом. Мадам де Ла Тремуйль Разразилась смехом.
— Какая ты гордая, моя девочка! Скоро эта гордость с тебя слетит, когда бравый Эйселен покажет тонкости своего искусства. Знаешь, что он с тобой сделает?
— Не имеет значения! Единственно, что важно для меня, — это присутствие священника, которого я здесь не вижу.
— Священник? Для такой колдуньи, как ты? Слугам Сатаны не нужен священник, когда они отправляются к своему хозяину. Зачем тебе исповедоваться, если ты и так идешь в ад? Меня же интересует, как колдунья переносит пытки. Есть ли у тебя, дочь Египта, колдовские средства против боли? Сможешь ли ты выдержать, когда палач будет выдирать тебе ногти, отрезать нос, уши, сдирать с живой кожу и выколет глаза?
- Любовь, только любовь - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Талисман Карла Смелого - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Короли и королевы. Трагедии любви - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Женщины средиземноморского экспресса. Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Рабыни дьявола - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Кречет. Книга III - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Роза Йорков - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Новобрачная - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Опал императрицы (Опал Сисси) - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы
- Три господина ночи - Жюльетта Бенцони - Исторические любовные романы