— Буду, — рассмеялась Марфа, глядя на бумажную обложку брошюры. «Вы тогда в усадьбу нашу книги доставьте, мистер Дженнингс, — и за этих, — она понизила голос, кивнув на Хосе и Мирьям, — я тоже заплачу».
— Лошади готовы, — сказала она со значением, рассматривая каштановую, в темно-синем бархатном берете, голову племянницы.
— Мы сейчас, сейчас, — пробормотала Мирьям. «Сейчас дочитаем и пойдем».
— В карете дочитаете, — вздохнула Марфа, вынимая книгу из рук девушки. «И отец твой ждет, — обратилась она к Хосе, — он три месяца семью не видел».
— Идем, идем, — вскочил мужчина, и потянулся за кошельком.
Марфа вдохнула запах пыли, смешанный с типографской краской, и рассмеялась: «Это вам подарок, дорогие мои, так что поехали — сначала к нам, заберем там всех, а потом уже к вам отправимся».
Женщина взяла племянницу под руку и они, втроем, вышли в солнечный, июньский полдень.
Александр схватил канат, и поплевав на ладони, раскачиваясь, быстро спустился на палубу.
— Земля! — восторженно сказал он капитану Ньюпорту, что стоял у румпеля. «Что это, капитан?»
— Англия, — тихо ответил Ньюпорт, разглядывая темную полоску на горизонте. «Это Англия, дорогой мой юнга, это дом».
— Господи, — подумал мальчик, глядя на утреннее, тихое, голубовато-серое море, — я ведь никогда и не был тут. В Италии был, и дедушка у меня итальянец, во Франции — был, в Новом Свете — тоже, а тут — никогда. Интересно, какая она? — он оглянулся и понял, что произнес последние слова вслух.
— Очень красивая, — раздался рядом нежный голос матери. «Сейчас она вся зеленая, цветущая, можно взять книгу и сесть на откосе холма. Смотреть на небо и читать, а вокруг будут летать пчелы».
Полли вдохнула свежий, соленый воздух, и, обернувшись к Ньюпорту, улыбнулась: «Ну, наконец-то, капитан! Долгий ведь был переход, да?».
— Три месяца, — Ньюпорт покачал головой- если бы не тот шторм, мы быстрей, конечно, бы добрались, а так видите — он пожал плечами, — еще и на Ла Бермуду пришлось заходить, чиниться. Хорошо, хоть испанцев, или еще кого-то по дороге не встретили».
— Жалко, что вы с племянником моим, мистером Вулфом, не увиделись, — вздохнула Полли, — ну да, наверное, он к осени уже и сам в Англию вернется. А капитан Смит, думаете, пришел уже в Плимут?
— Ну, — Ньюпорт почесал в коротко стриженых, седоватых волосах, — если Джон на шторм не нарвался, как мы — то, конечно, пришел. Вообще сами видите, миссис Полина, скверная весна выдалась, ветреная. А брат ваш с невестой спят еще? — Ньюпорт подмигнул женщине.
«Вы их разбудите, а то уже — он вгляделся в приближающийся берег, — и гавань скоро».
Полли спустилась вниз по трапу и постучала в каюту Питера.
Тот распахнул дверь, и улыбнулся: «Да я уже и сам понял, что скоро Плимут, вон, его уже и в ставни видно. Так, — брат оглянулся, — ну, все сложено, как только мы поженимся, отправишься в Лондон с Александром, а мы чуть попозже приедем. Мэри уже там, думаю».
— Питер, — осторожно сказала Полли, — может быть, лучше все-таки вам в Лондоне обвенчаться? Матушка…
— Матушка будет рада, — Питер внезапно, широко улыбнулся. «В Лондоне, дорогая сестра, не найдется такого же понимающего священника, как этот, в Плимуте, о котором мне сказал капитан. Так что придется ждать. И в Лондоне надо будет шить платье, приглашать гостей, ну, сама понимаешь, это все требует времени… — он пожал плечами.
— Питер, — еще более осторожно спросила сестра, оглядывая чисто прибранную, маленькую каюту — сундуки были упакованы и стояли у переборки, — есть что-то, что мне надо знать, и я не знаю?
Брат покраснел и ответил: «Я все-таки джентльмен, дорогая Полли, и никогда бы себе такого не позволил». Он прервался и посмотрел на узкую койку, где лежала тетрадь и закрытая чернильница. «Доклад его Величеству писал, — Питер вздохнул и посмотрел на сестру снизу вверх, прислонившись к переборке. «Вот ты, пока жила в Париже с дядей Мэтью и Фрэнсис, упокой Господь его душу, к тебе приезжал, — считала дни?»
— А как же, — усмехнулась Полли. «Календарь завела и зачеркивала».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот так же и мы, — тихо сказал Питер. «Поэтому завтра мы и поженимся — чего бы это ни стоило».
— Я все собрала, сеньора Полина, — раздался сзади тихий, несмелый голос и Полли вздохнула: «Дорогая моя будущая невестка, просто — Полли».
— Хорошо, — Ракель улыбнулась, поправляя отросшие, заплетенные в косы, рыжие волосы, что были уложены вокруг изящной головы. Полли посмотрела в синие глаза брата и рассмеялась: «На палубу-то поднимитесь».
— Я тебя люблю, — сказал он тихо, как только Полли ушла. «Иди ко мне».
Она сразу оказалась в его руках, и Питер, целуя ее, вдруг рассмеялся: «Все, все. Не плачь, — он прикоснулся губами к нежной щеке, чуть пониже аквамаринового глаза, — все, мы дома, завтра обвенчаемся и поедем в Лондон».
— Я не поэтому, — девушка прижалась к нему так, что был слышен стук ее сердца, — глухой, прерывистый. «Я просто не верю, любимый, что все закончилось».
Мужчина устроился на койке и посадил ее к себе на колени. «Все закончилось, Рэйчел, — ответил он, целуя ее влажные глаза. От нее пахло солью и немножко — рыбой. «Да, они же с Полли на камбузе помогают, — вспомнил Питер.
— Я тебя люблю, — сказала Рэйчел, приложив его ладонь к щеке, проведя по ней губами. «Я всегда буду с тобой, и буду помогать тебе во всем, что бы ты ни делал. Ну, ты знаешь, — она вдруг рассмеялась, — как там, на Ла Бермуде, пока вы корабль чинили.
— Так вкусно, — сказал Питер, — меня еще нигде не кормили, любовь моя. Когда приедем в Лондон, будешь мне готовить?
— А твоя матушка и мистрис Доусон мне позволят? — робко спросила Рэйчел, перебирая в пальцах подол серого, из простой шерсти платья.
Питер улыбнулся и поцеловал ее руку: «Они будут только рады. Знаешь, — он прижал ее к себе поближе, — я ведь раньше думал, что обязательно надо венчаться пышно, а теперь понял — не надо. Надо просто, чтобы ты была со мной — как можно быстрее и навсегда».
Рэйчел вдруг покраснела и, чуть отвернувшись, сказала: «Я не боюсь. Сеньора Полли, — ну то есть, Полли, со мной говорила. Потому что когда я с тобой, Питер, — девушка взглянула на него, — я совсем, совсем ничего не боюсь».
— Я всегда буду рядом, — он помолчал и, держа ее в руках, подумал: «Господи, хоть садись в шлюпку и сам греби к берегу».
— Знаешь, — он нежно, осторожно поцеловал рыжий локон, — так смешно. Когда Полли венчалась, я ей шлейф нес, мне тогда тринадцать лет было. А тебе Александр понесет, ну, не шлейф, — он посмотрел на серое платье, — а накидку. Или, — Питер вдруг нахмурился, — ты хочешь, чтобы было шелковое платье, и кружева, и все остальное? Если хочешь…, - он не закончил.
— Я хочу стать твоей женой, — ответила Рэйчел, целуя его. «А все остальное — ничего этого мне не нужно. Даже если мы будем всю жизнь жить в шалаше, как там, на Ла Бермуде, я буду счастлива, и буду благодарить Бога каждый день за то, что ты выбрал меня в жены.
Вот, — она взяла его руку, и Питер тихо сказал: «Я тоже, любовь моя, я тоже».
— Гавань! — раздался за дверью каюты звонкий голос Александра, в соседней каюте залаял проснувшийся Цезарь, и они с неохотой оторвались друг от друга.
— Вы тут побудьте, — велел Питер племяннику, когда носильщики опустили багаж на чисто выметенный, ухоженный двор таверны. Он поднял голову и усмехнулся, разглядывая вывеску — на черном фоне красовался большой, золотой ворон.
— В честь дяди вашего, — рассмеялся Ньюпорт, толкая тяжелую, деревянную дверь. Внутри было тихо и полутемно, невысокий, седоватый мужчина, покусывая перо, сидел за старым, деревянным столом, просматривая счета.
— Мистер Берри! — позвал Ньюпорт. «Что, с утра пораньше решили с поставщиками расплатиться?»
— Капитан Ньюпорт! — мужчина поднялся. «Рад вас видеть. Без приключений добрались?».
— С небольшими, — усмехнулся Ньюпорт и подтолкнул Питера вперед. «Вот, познакомьтесь…
