Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что касается меня, то я знать не знаю координат Тралты, Илленсы, Земли или той земной колонии, где родился. Однако есть такой набор цифр, который известен и мне, и любому другому врачу в нашем секторе. Координаты госпиталя! По-моему, у нас совсем нет времени.
Глава XII
Единственное, что Конвей сделал полезного на пути от Этлы к госпиталю, это то, что он налег на сон. Правда, сны его настолько часто омрачались кошмарными видениями граду щей войны, что приятнее было бы не спать вообще. Периоды, когда бодрствовал, он проводил к дискуссиях с Уильямсоном, Стиллменом и прочими старшими офицерами «Веспасиана». Уильямсон, судя по всему, пребывал под впечатлением событий последнего получаса на Этле и обращался к Конвею за советом по всякому поводу, хотя что мог понимать врач, даже такой опытный, в разведке, тыловом обеспечении и маневрах космофлота?
Однако беседы проходили интересно и напоминали Конвею его сны — были какими угодно, но только не приятными.
Полковник Уильямсон утверждал, что завоевательная галактическая война — сущий бред, а вот обыкновенная война на уничтожение — штука несложная и в ней могут участвовать все, у кого в достатке сил и кого не пугает мысль об убийстве разумных существ. Сил у Империи хватает, а что до страха, то Корпусу мониторов еще предстоит вселить его в сердца обитателей сорока трех имперских миров.
Если бы позволяло время, агенты Корпуса могли бы проникнуть в Империю. Мониторам известно было местонахождение одной из планет, а поскольку между ней и остальными поддерживалась постоянная связь, они быстро определили бы координаты других. Собрали бы необходимые сведения и… Работа подразделения пропаганды Корпуса никогда не вызывала нареканий. В подобной ситуации, когда противник не стесняется прибегать к откровенной лжи, мониторы наверняка позаимствовали бы его уловки. По своей сути Корпус являлся полицейским формированием, в обязанности которого входило не столько ведение войны, сколько обеспечение мира. А раз он был полицейским формированием, свобода его действий ограничивалась темы последствиями, которые могли затронуть невиновных — в данном случае подданных Империи наравне с населением Федерации.
Вот почему планом по подрыву Империи следовало воспользоваться, хотя он вряд ли мог принести какие-либо результаты до первой стычки. Уильямсон искренне надеялся — точнее, молился, чтобы было так, — что агент, угодивший в руки Империи, не знает, а потому не сможет раскрыть врагу координат госпиталя. Полковник был реалистом и отдавал себе отчет в том, что если агенту что-либо известно, это «что-либо» рано или поздно из него извлекут. Однако даже при самом неблагоприятном исходе Империя узнает лишь местоположение госпиталя, а значит, оборонять придется только его, если, правда, императору не взбредет в голову разослать свой флот по галактике в поисках миров Федерации — на что мониторы в определенной степени рассчитывали.
Конвей пытался не думать о том, что произойдет, когда у госпиталя появятся мобильные вражеские силы.
За несколько часов до тревоги Корпус получил очередной доклад агента, который сейчас находился в имперской столице. Первому на то, чтобы достичь Этлы, понадобилось девять дней, зато второй, с пометкой «Совершенно секретно», дошел за восемнадцать часов.
Агент сообщал, что в метрополии к инопланетянам относятся терпимее, чем на Этле и на прочих планетах. Жители столицы считают себя космополитами, и порой на улице можно нос к носу столкнуться с инопланетянином. Однако по целому ряду признаков можно заключить, что эти существа имеют дипломатический статус и являются уроженцами миров, с которыми у Империи имеются мирные договоры — видимо, она намерена в будущем присоединить вышеназванные миры к себе. Лично с ним, продолжал агент, обращаются просто наилучшим образом, через несколько дней его обещал принять сам император. Однако, как следовало из отчета, он пребывал в некоторой растерянности. Конкретных фактов он привести не мог, ибо был врачом, которому дали задание «подготовить почву», а не специалистом по культурным контактам. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что в отдельных случаях его рассказы об устройстве Федерации и ее целях не поощрялись, тогда как в другое время — наоборот, приветствовались. Еще его беспокоило то, что ни в одном из виденных им выпусков новостей не было упомянуто о его прилете. Здесь агент замечал, что если бы в столицу Федерации прилетел представитель Империи, это событие обсуждалось бы в средствах массовой информации в течение дней, если не недель. Он попутно задавался вопросом, не слишком ли распускает язык, и выражал сожаление относительно того, что приемник гиперсвязи не такой маленький, как передатчик, а потому инструкций по нему не запросишь.
Больше об этом агенте никто не слышал.
Возвращение Конвея в госпиталь было совсем не таким, каким он представлял его себе несколько недель назад. Тогда он воображал себя этаким героем, с честью выполнившим задание, ему мнились приветственные возгласы коллег и Мэрчисон, поджидавшая его с распростертыми объятиями. Хотя последнее было довольно сомнительно, но в мечтах Конвей воспарял и на такую высоту. А на деле — он вернулся с проваленного задания, тихо уповая на то, что коллеги не станут его ни о чем расспрашивать; Мэрчисон встретила его в шлюзе дружелюбной улыбкой, однако отнюдь не торопилась раскрывать объятия. Да, подумал Конвей кисло, чем не встреча двух верных друзей после долгой разлуки — и ничего больше. Мэрчисон сказала, что рада его видеть, он ответил, что взаимно, а когда она собралась было что-то спросить, он заявил, что сейчас у него куча дел, но потом он ее найдет, и улыбнулся, словно только что назначил ей свидание. Но улыбка вышла кривой и неискренней, и Мэрчисон, заметив ее фальшивость, сказала: «Да, конечно» — и быстро удалилась.
За время, проведенное вдали от нее, Мэрчисон не утратила для Конвея ни красоты, ни желанности, тем не менее он явно оскорбил ее в лучших чувствах — однако Конвею, признаться, было все равно. Его мысли были заняты предстоящей встречей с О’Марой. А когда, чуть погодя, он явился в кабинет главного психолога, ему почудилось, что начали сбываться его наихудшие предчувствия.
— Садитесь, доктор, — буркнул О’Мара. — Итак, вы все же умудрились втравить нас в галактическую войну?
— Не смешно, — пробормотал Конвей.
О’Мара пристально поглядел на него. Этот взгляд зафиксировал и выражение лица Конвея, и его позу, и положение рук. О’Мара не придавал серьезного значения чинопочитанию, но, несомненно, отметил, что Конвей не прибавил «сэр», и приплюсовал данный прискорбный факт к остальным. На анализ ситуации у психолога ушло около двух минут, и в течение их он ни разу не моргнул. Он сидел совершенно неподвижно, не загибал пальцы, не вертел чего-либо в руках, а черты его отличались выразительностью, свойственной разве что замшелому валуну. Неожиданно он состроил почти благодушную гримасу и произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Большая операция - Джеймс Уайт - Научная Фантастика
- Космический беглец. Антология французской фантастики - Луи Тирион - Научная Фантастика
- Собор (сборник) - Яцек Дукай - Научная Фантастика
- Беседы о научной фантастике. Второе Издание. - Георгий Гуревич - Научная Фантастика
- Астронавты - Станислав Лем - Научная Фантастика
- Наблюдатель - Роберт Ланца - Научная Фантастика / Разная фантастика
- НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30 - Виталий Бабенко - Научная Фантастика
- НФ: Альманах научной фантастики. День гнева - Север Гансовский - Научная Фантастика
- Звездный король - Джек Вэнс - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика