Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недовольные драгуны в такой день были в Москве ненадобны.
Назарий ехал к себе домой в Кремль в самом мрачном расположении духа, словно бы грозовая туча стала над Москвой, томит, а разразиться никак не может. И вдруг дьяк увидал черную корову.
Корова бежала навстречу, встряхивая головой, и с губ ее падала пена. Бешеная!
Лошадь, не слушая узды, пошла вскачь, корова метнулась к лошади, ударила рогами, и Назарий Чистый вылетел из седла.
Он очнулся дома, пошевелился и понял – расшибся здорово, но не до смерти.
– Вот гроза и грянула! – ухмыльнулся Назарий, вспомнив свои мрачные предчувствия.
Глава двадцать вторая
1Первого июня Алексей Михайлович возвращался в Москву с богомолья. У заставы государя встречали князья в боярском чине, Михаил да Иван Пронские, окольничий князь Ромодановский, думный дьяк Волошенинов, которым государь поручил ведать Москву в свое отсутствие.
Управители доложили о тишине и покое в стольном граде, а народ, высыпавший на погляденье, поднес государю хлеб да соль. Подносили хлеб не из простых, не холопы какие-нибудь, а богатейшие посадские люди. Говорили они царю вежливо, о всяком благополучии, тут бы и конец церемонии, но вдруг все они поклонились царю до земли и стали молить, чтоб великий государь пожаловал их, принял бы у них челобитную в собственные руки – о притеснениях и насилии царевых начальных людей, а особливо Плещеева.
– Мне нельзя принять! – сказал государь. – По чину делайте.
– Разойдитесь! – приказал Волошенинов.
Стрельцы бердышами потеснили благонамеренных просителей. Толпа заулюлюкала, надавила.
– Разгоняй!
Конная стража плетьми погнала людей прочь с царского пути. Но едва царь и его свита удалились, как у заставы опять собрались посадские люди и решили ждать царицу: Алексей Михайлович челобитную не принял, может, Мария Ильинична смилостивится.
Богатые посадские люди причесывали бороды, оправляя одежды, приготовили хлеб и соль, но их потеснили холопы.
– Вы хоть и тугие кошельки, и вид у вас боярский, – сказал им дворник Протаска, – а почет вам такой же, как и нам. – Повернулся к своим: – Ребята! Не мешкайте. Как царицына карета подойдет, налегай на стрельцов, а я подбегу к карете да и суну челобитную в собственные ее величества ручки!
– Хуже бы не было! – испугались богатые горожане.
– Хуже не бывает! Ребята, помните: всем миром друг за друга надо стоять! Вот ты, широкий, иди сюда! – Протаска потянул за рукав названого брата Саввы и поставил возле себя. – Ты со стрельцом схватишься, а я из-за твоей спины и выскочу. А ты бы, парень, шел отсюда.
– Я с ним, – сказал Савва, – я всегда с ним!
– Ну, гляди в оба! Поймают – голова долой! – И засмеялся, и всем полегчало: легче трудное дело делать, когда есть веселые люди.
В жизни все быстрей случается, чем словами про то, что случилось, рассказать.
Савва увидал карету, стрельцов, важного старика, шагавшего пешком за каретой.
– Морозов! – узнали в толпе.
И тотчас Савву толкнули в спину, да так сильно, что он упал под ноги стрельцу, стрелец стукнул его древком бердыша, перешагнул через него.
Заорали, побежали…
Савва увидел в полушаге от себя золоченые спицы на колесах царицыной кареты, услышал высокий, напуганный женский голос:
– Чего они хотят? Чего дерзят?
Савва поднял голову: возле кареты стоял Морозов и быстро, хрипло отвечал царице:
– Этих молодцов нужно всех перевешать. Распоясались!
Савва вскочил, побежал, но его ударили промеж лопаток, схватили, толкнули. И он увидал себя среди таких же, как он. И своего названого брата.
– Ты здесь! – обрадовался Савва и обомлел: у брата руки скручены веревкой.
Стрельцы окружили, погнали арестованных бегом, потому что в стрельцов из толпы летели камни и палки.
Досталось и боярам, а больше всех Семену Пожарскому – лицо камнем рассекли.
Арестованных было шестнадцать человек, их отвели в Цареконстантиновскую башню, где был застенок.
2Царица Мария Ильинична донесла слезы до своих покоев, перед Анной Михайловной Ртищевой расплакалась.
– Боже мой, какие они все страшные! Они хотели убить милого, доброго Бориса Ивановича. Я слышала, они грозили ему. Страшно! Живешь и не знаешь, как страшно жить!
К царице пришел государь. Сел с ней рядышком, по плечу гладил:
– Такая уж наша судьба, у царей! То ничего-ничего, все живут, все довольны, а потом – раз! Как шлеей под хвост. Бегут, орут, бьют.
– Но чего они хотели?
– Они всегда чего-нибудь хотят. Бориса Ивановича грозились убить, а кто посад им устраивает? Борис Иванович. Кто налог на соль отменил? Борис Иванович. Никто о простых людях так не печется, как Борис Иванович… Чернь благодарной не бывает.
3В застенке человека, поднятого на дыбу, Борис Иванович сам спрашивал:
– На чьем боярском дворе писали челобитную? Кто вас подослал царице челом ударить? Палачи!
Палачи старались, трещали кости, но поднятый на дыбу молчал.
– Ну так и навеки у меня разговаривать разучишься! – взъярился боярин. – Отрезать ему язык.
Палачи открыли рот упрямцу и ахнули:
– У него язык до нас отрезали.
– Тьфу ты, пропасть! Снимите его! Ради завтрашнего праздника не трогайте их больше. В субботу приду!
На крыльце дома Бориса Ивановича встречал управляющий Моисей.
– Господин, я тебя давно дожидаюсь. – По тощему лицу Моисея ходили красные пятна.
– Говори.
– Пока ты был на богомолье, я изучал положение светил на небе. Быть большому несчастью, господин. Будут смерти среди высших людей, две или три. Сам ты тоже подвергнешься опасности.
Морозов улыбнулся:
– Ты и впрямь, Моисей, большой волшебник. Я уже сегодня подвергся опасности, и больших бояр хоть до смерти не прибили, но Семену Пожарскому до кости лицо прошибли… Будь спокоен, Моисей! Гроза миновала.
Перед сном Борису Ивановичу доложили:
– В Москве тихо.
4В пятницу второго июня государь с боярами вышел на Красное крыльцо, чтобы следовать в Успенский собор, а оттуда с патриархом, митрополитами, архиепископами, игуменами и протопопами идти крестным ходом в Сретенский монастырь.
У Красного крыльца стояла праздничная толпа, на небе было чисто, дул несильный теплый ветер, и государь, улыбаясь, сошел по ступеням к народу. Толпа разом пришла в движение, заколыхалась, потянулась к государю:
– Великий! Великий! Молим тебя! Защити от лихоимства начальных людей! Спаси от Плещеева! Погибаем!
Государь отпрянул, нашел ногой ступеньку, поднялся:
– О чем вы просите?
– Назарий Чистый ограбил! Плещеев ограбил! Траханиотов!
– Напишите челобитную! – крикнул государь.
– Писали! Вчера тебе хотели дать.
– Защити!
– Отпусти наших челобитчиков! Вчера Морозов их схватил. В застенке мучит.
Алексей Михайлович гневно повернулся к боярам, нашел глазами Морозова:
– Борис Иванович! Как ты осмелился, меня не спросясь, взять под стражу добрых людей?
Громко сказал, грозно.
Морозов опустил голову:
– Виноват, великий государь!
– После крестного хода я сам разберу ваши просьбы, – пообещал государь обрадованной толпе.
– Кланяемся тебе! – кричали люди. – Многие лета государю! Многие лета!
Крестный ход вышел из Кремля под радостные и одобрительные возгласы успокоенного народа. Впереди с крестом шествовал государь, но на Красной площади наперерез процессии выкатилась, как огромный пчелиный гудящий рой, другая толпа – из московских слобод пришли посадские люди.
– Да когда же это кончится! – крикнул государь, оборачиваясь к боярам.
Патриарх Иосиф осенил новую толпу архиерейским крестным знамением:
– Православные, успокойтесь! Не препятствуйте богоугодному делу. Не гневайте Господа!
– Царь, ребят наших освободи! – закричали из толпы. – Освободи! Они зла не чинили, челобитную тебе несли!
– Царь! Вели Плещеева в застенок посадить!
– Да в чем же провинился Леонтий Стефанович?! – воскликнул Алексей Михайлович.
– О-о-о! – взревела толпа.
– Грабит! Всех! Всех грабит! И бедного грабит! В дома врывается! Товары берет – денег не платит! Людей невинных сажает в тюрьму, чтоб взятку с них спросить.
– Да это же разбой! – вскричал государь. – Православные, обещаю вам, придя из монастыря, во всем разобраться. Сегодня же!
Опять гул одобрения. Толпа распалась, давая дорогу крестному ходу.
Во время молебна к Алексею Михайловичу подошел думный дьяк Волошенинов, ведавший сыском политических противников царя:
– Великий государь, пешим идти в Кремль опасно. На улицах толпы холопов и посадских людей, к ним присоединилась часть стрельцов и разогнанных дьяком Чистым драгунов.
– Я поеду на лошади, – согласился государь.
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Путь слез - Дэвид Бейкер - Историческая проза
- Сказания о людях тайги: Хмель. Конь Рыжий. Черный тополь - Полина Дмитриевна Москвитина - Историческая проза / Советская классическая проза
- Иларiя. Роман-предведение - Алексей Морозов - Историческая проза
- Святой Илья из Мурома - Борис Алмазов - Историческая проза
- Деды и прадеды - Дмитрий Конаныхин - Историческая проза / Русская классическая проза
- Хазарский словарь (мужская версия) - Милорад Павич - Историческая проза
- Ливонское зерцало - Сергей Михайлович Зайцев - Историческая проза
- Суперчисла: тройка, семёрка, туз - Никита Ишков - Историческая проза
- Воронограй - Николай Лихарев - Историческая проза