Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И меня это убивает.
Потому что мне не плевать.
Потому что по ночам я вспоминаю то, как ты целовал меня. Как кружилась голова, и не хватало дыхания. Как твои руки открывали во мне что-то, что я не знала о себе раньше.
Я не говорю всего этого — и слава богу.
Потому что Дубовский с пренебрежительным недоумением спрашивает:
— А что, собственно, было?
* * *Мягкое кресло обнимает с трёх сторон, чашка исходит кофейным паром, в прохладном воздухе свивающимся в спирали. На веранде свежо этим утром, можно было бы и кофту накинуть, но я наслаждаюсь холодком по голым рукам. Есть какое-то своё удовольствие в лёгком дискомфорте.
Я смотрю, как блестит выпавшая на траве роса, слушаю утреннюю птичью перекличку — и не чувствую абсолютно ничего.
Это похоже на моральный ступор; защитная реакция организма, который не вывозит происходящее и просто отключается от него. Кажется, что на мне наросла тонкая корка, скрывающая пульсирующий гнойник — если его не видно, его как будто и нет. И даже страх того, что он может прорваться, скрыт от восприятия, болтается где-то на периферии.
Иногда я специально вдыхаю глубже, чтобы напомнить, что вообще жива.
Всё это так глупо.
Я прячусь от Дубовского в его же доме, ухожу, стоит ему появиться на горизонте. Не из мести, не из злости, просто чтобы он больше не мог меня выбить из этого окаменелого спокойствия. Я держусь за него, как утопающий за последний на корабле круг.
Просто не думать о том, что тебя беспокоит — чем не выход?
Иногда мне хочется спросить у Ларисы Васильевны или Арта, с которыми я вижусь днём, справляется ли Дубовский обо мне. Ну, просто чтобы знать, что я не превратилась в мумифицированный труп и не стою где-нибудь в кладовке. Но я не спрашиваю, потому что знаю ответ.
В тёмной кофейной горечи тонет мошка. Я болтаю остатки в чашке, гоняю по кругу и уговариваю себя ни о чём не думать.
Получается плохо, но я буду стараться.
* * *Я думала, в этом доме только у Арта есть пугающая способность внезапно возникать из теней. Максим, оказывается, тоже так умеет — и пугает меня до колотья в сердце.
— Избегаешь меня. — Он утверждает, не спрашивает. Как отвечать на такое?
Пару мгновений мы просто смотрим друг на друга. Коридор пуст и тёмен, как моя голова последние несколько недель. Я неопределённо дёргаю плечом. Мол, ну да. Есть такое.
— И ты думала, что я не замечу? — почему-то с улыбкой говорит он. Выглядит натужно, словно его ранили в лицо и улыбаться теперь больно.
— Думала, что так будет лучше.
— Кому?
Вспыхиваю я моментально, как тлеющий уголёк в банке с кислородом.
— Вот только не надо, — начинаю я, закатывая глаз от раздражения, неопределённо машу возле лица, — вот этого вот. Пока мы игнорируем существование друг друга, всем легко и хорошо.
— Не похоже, что тебе легко. Или хорошо.
В точку.
Я тяжело вздыхаю, понимая, что объяснить что-то словами не всегда возможно. Дубовский занимает слишком много места в пространстве, мне возле него воздуха не хватает. Он чуть склоняет голову набок — всегда так делает, когда подозревает, что ему врут, — разглядывает меня, как натуралист редкую, но кусачую зверушку, случайно забежавшую в дом. Изломанная линия шеи и плеч в полутьме кажется высеченной из камня.
И правда хочется укусить.
— Я тебе не враг, — говорит он наконец, опираясь на стену рукой.
— И не друг. — Я делаю шаг назад. — Чего ты вообще хочешь?
Слишком близко.
Ещё немного и я закричу.
Он смотрит так, что грудную клетку мне будто вспарывают. И уходит, ничего не сказав.
Я думаю об этом следующим утром, когда мы всем табором едем в аэропорт. На соседнем сидении возбуждённо подпрыгивает Лизка, радуясь, как нормальный человек, возможности понежиться на тёплом островном песочке под чистым небом.
Вместе со мной полетят набрякшие тучи и болота, на которых опять кто-то воет, Бэрримор, так что я просто пытаюсь не портить ей настроение.
С нами новый водитель и Арт, которого Лизка то и дело беззлобно дразнит, добиваясь хоть какой-то реакции. Максим едет в другой машине. В этом нет ничего необычного. Я откидываюсь на сидение, прикрываю глаза.
Осталось не так много.
Просто дотерпеть.
И выбросить его из головы навсегда, как странное, почти выдуманное, приключение.
— Снимите номер, — буркаю я, когда Лизаветта просовывает руку вперёд и щекочет бедного Арта.
Глава 30: Богатые тоже Пэ
В эти месяцы я узнаю много нового.
На яхту не пустят, если подошва не белая.
Торговые центры в Дубае похожи на город в городе.
Удовольствие от разбойного налёта на миланские бутики проходит так же быстро, как удовольствие от джелато за 4 евро.
Стесняться я перестала, трачу деньги с такой лёгкостью, словно они рождаются прямо в моём телефоне, минуя банковские системы и серые схемы.
Это похоже на запой или наркоманию.
Чем больше я поглощаю, тем больше мне нужно, чтобы достигнуть нужного эффекта.
Шёлк и лён, кожа и холодный металл, нефрит, сандал, золотая пыль — все материалы мира безмолвные свидетели того, как я разваливаюсь на части. Если закидывать вещи в дыру на месте сердца, на какое-то время помогает.
Как тут себя не презирать?
В приступе отвращения к себе я гуглю благотворительные фонды и пытаюсь направить этот поток в конструктивное русло с таким рвением, что потом имею неприятный разговор с Максимом. Меня отчитывают, как первоклассницу, тайком влезшую в папин кошелёк ради новых наклеек.
Мы часто бываем среди «бомонда», королей полусвета и просто странных людей, по
- Все разбитые осколки - Риа Уайльд - Современные любовные романы
- Все разбитые осколки (ЛП) - Уайльд Риа - Современные любовные романы
- Моя невеста — не моя жена (СИ) - Корепанова Ирина Александровна - Современные любовные романы
- Маленькая птичка (ЛП) - Уайлд Риа - Современные любовные романы
- Влюбись в меня под музыку - Тори Майрон - Современные любовные романы
- Он мой кошмар (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Современные любовные романы
- Сводный брат бесит - Инна Инфинити - Современные любовные романы
- Прикосновение - Анита Шрив - Современные любовные романы
- У нас (не) получится (СИ) - Eiya Ell - Современные любовные романы
- Девочка для Черного (СИ) - Ангелос Валерия - Современные любовные романы