Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мяч со свистом прорезал воздух, точно большой белесый шершень ожег ладонь. Морщась от боли, он погладил ее другой рукой, а память знай твердила свое:
– Я изворачивался как мог. Когда все родные умерли и оказалось, что на работу меня никуда не берут, я пробовал наняться в цирк, но и тут меня подняли на смех. "Сынок, – говорили мне, – ты же не лилипут, а если и лилипут, все равно с виду ты просто мальчишка. Уж если нам брать карлика, так пускай он и лицом будет настоящий карлик. Нет уж, сынок, не взыщи". И я пустился бродить по свету и все думал: кто я такой? Мальчишка. И с виду мальчишка, и говорю, как мальчишка, так лучше мне и оставаться мальчишкой. Воюй – не воюй, плачь – не плачь, что толку! Так куда же мне податься? Какую найти работу? А потом однажды в ресторане я увидел, как один человек показывал другому карточки своих детей. А тот все повторял: "Эх, нету у меня детей… вот были бы у меня детишки…" И все качал головой. А я как сидел неподалеку, с куском мяса на вилке, так и застыл! В ту минуту я понял, чем буду заниматься до конца своих дней. Все-таки нашлась и для меня работа. Приносить одиноким людям радость. Не знать ни отдыха, ни срока. Вечно играть. Я понял, мне придется вечно играть. Ну, разнесу когда-нибудь газеты, побегаю на посылках, может, газоны косилкой подстригу. Но настоящей тяжелой работы мне не видать. Все мое дело – чтобы мать на меня радовалась да отец мною гордился. И я повернулся к тому человеку за стойкой, неподалеку от меня. "Прошу прощенья", – сказал я. И улыбнулся ему…
– Но послушай, Уилли, – сказала тогда, много лет назад, миссис Эмили. – Наверно, тебе иногда бывает тоскливо? И, наверно, хочется… разного… что нужно взрослому человеку?
– Я молчу и стараюсь это побороть, – сказал Уилли. – Я только мальчишка, говорю я себе, и я должен жить с мальчишками, читать те же книги, играть в те же игры, все остальное отрезано раз и навсегда. Я не могу быть сразу и взрослым и ребенком. Надо быть мальчишкой – и только. И я играю свою роль. Да, приходилось трудно. Иной раз, бывало…
Он умолк.
– Люди, у которых ты жил, ничего не знали?
– Нет. Сказать им – значило бы все испортить. Я говорил им, что сбежал из дому, – пускай проверяют, запрашивают полицию. Когда выяснялось, что меня не разыскивают и ничего худого за мной нет, соглашался – пускай меня усыновят. Так было лучше всего… пока никто ни о чем не догадывался. Но проходило года три, ну, пять лет, и люди догадывались, или в город приезжал кто-нибудь, кто видел меня раньше, или кто-нибудь из цирка меня узнавал – и кончено. Рано или поздно всему приходил конец.
– И ты счастлив, тебе хорошо? Приятно это – сорок лет с лишком оставаться ребенком?
– Говорят, каждый должен зарабатывать свой хлеб. А когда делаешь других счастливыми, и сам становишься почти счастливым. Это моя работа, и я делаю свое дело. А потом… еще несколько лет, и я состарюсь. Тогда и жар молодости, и тоска по недостижимому, и несбыточные мечты – все останется позади. Может быть, тогда мне станет полегче, и я спокойно доиграю свою роль.
Он встряхнулся, отгоняя эти мысли, в последний раз кинул мяч. И побежал к своему чемодану. Том, Билл, Джейми, Боб, Сэм – он со всеми простился, всем пожал руки. Они немного смутились.
– В конце концов, ты ж не на край света уезжаешь, Уилли.
– Да, это верно… – Он все не трогался с места.
– Ну пока, Уилли! Через неделю увидимся!
– Пока, до свидания!
И опять он идет прочь со своим чемоданом и смотрит на деревья, позади остались ребята и улица, где он жил, а когда он повернул за угол, издали донесся паровозный гудок, и он пустился бегом.
И вот последнее, что он увидел и услышал: белый мяч опять и опять взлетал в небо над остроконечной крышей, взад-вперед, взад-вперед, и звенели голоса: "Раз-два – голова, три-четыре – отрубили!" – будто птицы кричали прощально, улетая далеко на юг.
Раннее утро, солнце еще не взошло, пахнет туманом, предрассветным холодом, и еще пахнет холодным железом – неприветливый запах поезда, все тело ноет от тряски, от долгой ночи в вагоне… Он проснулся и взглянул в окно, на едва просыпающийся городок. Зажигались огни, слышались негромкие, приглушенные голоса, в холодном сумраке взад-вперед, взад-вперед качался, взмахивал красный сигнальный фонарь. Стояла сонная тишина, в которой все звуки и отзвуки словно облагорожены, на редкость ясны и отчетливы. По вагону прошел проводник, точно тень в темном коридоре.
– Сэр, – тихонько позвал Уилли.
Проводник остановился.
– Какой это город? – в темноте прошептал мальчик.
– Вэливил.
– Много тут народу?
– Десять тысяч жителей. А что? Разве это твоя остановка?
– Как тут зелено… – Уилли долгим взглядом посмотрел в окно на окутанный предутренней прохладой городок. – Как тут славно и тихо, – сказал он.
– Сынок, – сказал ему проводник, – ты знаешь, куда едешь?
– Сюда, – сказал Уилли и неслышно поднялся и в предутренней прохладной тишине, где пахло железом, в темном вагоне стал быстро, деловито собирать свои пожитки.
– Смотри, паренек, не наделай глупостей, – сказал проводник.
– Нет, сэр, – сказал Уилли, – я глупостей не наделаю.
Он прошел по темному коридору, проводник вынес за ним чемодан, и вот он стоит на платформе, а вокруг светает, и редеет туман, и встает прохладное утро.
Он стоял и смотрел снизу вверх на проводника, на черный железный поезд, над которым еще светились последние редкие звезды. Громко, навзрыд закричал паровоз, криками отозвались вдоль всего поезда проводники, дрогнули вагоны, и знакомый проводник помахал рукой и улыбнулся мальчику на платформе, маленькому мальчику с большим чемоданом, а мальчик что-то крикнул, но снова взревел паровоз и заглушил его голос.
– Чего? – закричал проводник и приставил ладонь к уху.
– Пожелайте мне удачи! – крикнул Уилли.
– Желаю удачи, сынок! – крикнул проводник, и улыбнулся, и помахал рукой. – Счастливо, мальчик!
– Спасибо! – сказал Уилли под грохот и гром, под свист пара и перестук колес.
Он смотрел вслед черному поезду, пока тот не скрылся из виду. Все это время он стоял не шевелясь. Стоял совсем тихо долгих три минуты – двенадцатилетний мальчик на старой деревянной платформе, – и только потом наконец обернулся, и ему открылись по-утреннему пустые улицы.
Вставало солнце, и, чтоб согреться, он пошел быстрым шагом – и вступил в новый город.
The Golden Apples of the Sun 1953
"South," said the captain.
"But," said his crew, "there simply aren't any directions out here in space."
"When you travel on down toward the sun," replied the captain, "and everything gets yellow and warm and lazy, then you're going in one direction only." He shut his eyes and thought about the smoldering, warm, faraway land, his breath moving gently in his mouth. "South." He nodded slowly to himself. "South."
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Черный истребитель - Blackfighter - Научная Фантастика
- Сборник 3 ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ СОЛНЦА - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Рассказы. Часть 1. - Эдмонд Гамильтон - Научная Фантастика
- Land Hell - Андрей Аливердиев - Научная Фантастика
- Золотые жуки - Клиффорд Саймак - Научная Фантастика
- Золотые Реснички - Стивен Бакстер - Научная Фантастика
- Ночная Сторона Длинного Солнца - Джин Родман Вулф - Научная Фантастика
- Мир без Солнца - Алексей Калугин - Научная Фантастика
- Рассказы - Алан Фостер - Научная Фантастика
- Зеленое утро - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика