Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты чего не ложишься?
Чолли повесил на гвоздь у двери куртку и шапку, разулся и подошёл к Насте. Она подняла на него глаза, вздохнула.
– Чолли, а чего ты себе ничего не купил?
– А рубашки? Целых две взял.
Чолли осторожно положил руки ей на плечи, и Настя с готовностью подалась к нему, прижалась грудью. Он обнял её.
– Ох, Настя, я сам не верю, что всё так вышло.
– Я тоже.
– Ладно, – Чолли тряхнул головой. – Давай ложиться, мне завтра рано.
– А что так?
Настя подошла ещё раз к Паше, посмотрела, как он спит, поправила одеяло детям. Чолли разделся, снял нагрудную сумку и засунул её подальше под тюфяк. Больше спрятать некуда.
И, когда они уже потушили свет и легли, он, как всегда, у стены, а Настя рядом и положила голову ему на плечо по алабамской привычке, когда долго спали на одной подушке, он ей ответил:
– Мне коня дают. За этим и искали меня.
– Ага, – шепнула Настя. – И что, вычитать будут или как?
– Не знаю. Но мне его отдельно обихаживать теперь.
– Хороший конь?
– Хороший. Раскат зовут. – Чолли повернул голову, коснувшись лицом её волос. – Всё, Настя. Спим. А то, не дай бог, просплю.
И, уже засыпая, подумал, что надо завтра остаток денег Насте отдать, ну, те, что у него в кармане остались. Чтоб ей было с чем в магазин идти. А дом всё-таки выкупить, чтоб не в аренде, а в собственность был… нет, об этом не сейчас.
Алабама
Графство Дурбан
Округ Спрингфилд
Спрингфилд
Центральный военный госпиталь
Снег пролежал недолго. Прошёл дождь – и снова всё мокрое, серое и противное. Чак поглядел в окно и тихо тоскливо выругался. Выходить наружу в такую погоду – себе дороже. Вот ведь паскудство. Ведь вон вся его одежда на вешалке, всё вернули. Кроме ботинок и перчаток. И ремня. Но другие ботинки, что ему в тюрьме дали, вон тоже стоят, крепкие, армейские. Одевайся, дескать, и иди гуляй. Как в насмешку.
Чак оттолкнулся от подоконника, прошёлся по палате и лёг на кровать. Как был, в пижаме, поверх одеяла. Закинул руки за голову. Вот она – свобода. Ждал, да нет, мечтал. А пришла… холодная пустая ясность, пустота. Даже ненависти у него теперь нет. Даже это… отняли. Тогда, после того разговора с доктором – потом узнал, что больше двух суток валялся – спал и снов не видел, падал в чёрную безмолвную пустоту, а проснувшись, рук не смог поднять, будто опять в параличе. Но испугаться не успел. Кто-то из поганцев напоил его водой с глюкозой, и он опять на сутки вырубился. И проснулся… здоровым? Да, пожалуй, так. Тело здорово. Его слушается каждый мускул. Он всё может. Делает все упражнения. Уже не рискуя представить на месте мишени… человека. Мишень – кружок или точка на поле, и он бьёт в эту точку. И всё получается. И ходит в столовую, сидит за одним столом с белыми, улыбается им, здоровается, желает приятного аппетита, и слышит ответные пожелания. И… и ничего. Холодная пустота. У Гэба задвигались руки. Что-то там доктор Иван сделал. Скоро они с Гэбом опять в паре смогут работать. Интересно, освободил доктор Иван Гэба от тех слов, как он их называл? Да, формула и ещё код, код внушения. Или нет? Но об этом он с Гэбом не говорит. Они вообще теперь мало разговаривают. Ругаться ему с Гэбом неохота, а говорить им не о чем.
Чак вдруг осознал, что лежит, как спальник, это те так валялись в камерах. Как спальника не измордуй, тот, если жив, вот так и ляжет, всё своё хозяйство напоказ выставит. Чак снова выругался уже в голос и с настоящей злобой и сел на кровати. Лениво взял с тумбочки книгу, перелистал. Брехня ведь всё, белая брехня. Но завести себя на злобу не получалось. Он закрыл книгу и положил обратно, встал, опять прошёлся по комнате. К Гэбу, что ли, сходить? Если тот не дрыхнет, то размяться немного… Хоть бы из поганцев кто зашёл, то не продохнуть от них было, а то не дозовёшься. Хотя к чему они ему? Бить он теперь не может, а нарываться на безответную плюху тоже как-то не хочется. Массажа сегодня нет, в тренажёрном он был. Сейчас там как раз поганцы резвятся. Их время. А он – больной, его время другое. Чак подошёл к двери и, помедлив, открыл её. Пустой коридор, тишина. Дверь палаты Гэба закрыта. Дверь в дежурку – тоже. Ладно. Ну их всех… На Цветочный проспект, что ли, или в игровую? Но видеть никого не хотелось, а там полным-полно и одни беляки. Русские, местные… всё равно беляки. Цветные – все местные, в лёжку лежат по палатам или сами по себе колготятся. И тоже не стоит с ними, ведь не знаешь, где и на кого нарвёшься. И чем занять время до ужина совсем неизвестно.
И всё-таки он вышел. Оставаться в палате было ещё хуже. Доказывая самому себе, что он свободен, пошёл на Цветочный проспект – висячий переход между корпусами с витражами вместо окон. Там в любую погоду светло и даже… даже приятно.
Чак шёл не спеша, с привычной настороженностью поглядывая по сторонам. Но его словно никто не замечал. Здесь у каждого свои дела, своя боль. Многих он уже знал в лицо, но… они сами по себе, а он сам по себе.
Он старался не думать о самом главном и самом страшном. Как он будет жить дальше? Когда русским надоест его кормить, и они пинком под зад вышибут его отсюда. Не к поганцам же в напарники проситься, беляков параличных подмывать. Это не по нему. Да и не возьмут его. И куда ему? В грузчики? Но думать об этом не хотелось.
Чак прошёлся несколько раз по переходу, заглянул в зал, где можно было поиграть в шахматы или в шашки, посмотреть газеты… и снова отправился бродить по переходу.
Россия
Ижорский пояс
Загорье
Звонок будильника подбросил Эркина, как удар тока. Он даже не сразу сообразил, что это, и растерялся. Но только на секунду. Женя уже накинула халатик и убежала на кухню. Эркин тоже вскочил, торопливо натянул трусы и, вылетев в прихожую, спросонья заметался, не зная, куда бежать. Когда он вошёл в кухню, на чайнике уже дребезжала крышка, а Женя громоздила на тарелку бутерброды.
– Садись, поешь.
Эркин, молча кивнув, сел к столу. Женя налила ему
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Дорога в сто парсеков - Советская Фантастика - Социально-психологическая
- Клан Идиотов - Валерий Быков - Социально-психологическая
- Техник–ас - Евгений Владимирович Панов - Альтернативная история / Боевая фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Гадючий Яр - Наталья Николаевна Тимошенко - Детективная фантастика / Мистика / Периодические издания / Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Записки старого дурака. Тетрадь первая - Святослав Набуков - Периодические издания / Прочий юмор
- Между светом и тьмой... - Юрий Горюнов - Социально-психологическая
- Красная тетрадь - Дария Беляева - Киберпанк / Социально-психологическая
- Только не она - Катрина Ланд - Периодические издания / Современные любовные романы
- Новый центр - Йохен Шимманг - Социально-психологическая