Мимо прошел комендант в шотландском кителе, похлопывая себя по ляжкам стеком. Около прицепки вдруг оказался капитан Марш. Все это было обычным, но сегодня, казалось, могло иметь роковое значение.

Подходило время для прихода грузовика. Он уже стоял перед кухней, и его нагружали банками, ящиками, кухонными отбросами и остатками шелухи. Наконец, машина подползла к прицепке. Выскочил шофер и, набросив крюк на кольцо, закрепил их цепью. Нам казалось, что все делалось чрезвычайно медленно. Около него остановилось несколько киперов; завязался разговор, закурились папироски. Наконец, шофер раздавил ногой окурок, вспрыгнул в кабину, скрипнули тормоза, загудел мотор. Грузовик медленно двинулся к выходным воротам нашего лагеря.

Я вышла из блока и пошла к женским баракам. Машина остановилась перед будкой «пен-офисера». Вышел Марш; вспрыгнул на грузовик, взял в руки длинный, как копье, острый шест и стал вонзать его в месиво мусора и отбросов. Он уже перешагнул в прицепку, но в его будке зазвонил телефон. Марш спрыгнул и махнул рукой. Опять загудел, зафыркал мотор, и машина с Дитрихом выехала в английский двор, а затем на залитую солнцем дорогу к свободе.

* * *

В полдень этого же дня, когда разносчики еды всего лагеря столпились около кухни, был дан приказ разойтись. Вошел взвод солдат под оружием. Со всех работ стали снимать заключенных. Солдаты шли по мастерским, складам, огороду, собирая народ и разводя его по блокам. Всем приказано было стать у своих коек.

Началась перекличка и считка, сначала по комнатам и баракам, потом по блокам. Считали киперы и сопровождавшие их помощники. Затем появились сержанты. Их сменили офицеры. Наконец, пошел по блокам Кеннеди в сопровождении Марша.

Мы, с бьющимися сердцами, прислушивалась к разговорам. Нас считали в мастерской, оставив нам привилегию не расходиться по своим баракам. Пришел Джок. На вопрос, что случилось, он пожал плечами и сказал: — Все на месте. Число сходится, а они все еще считают!

Прошло более пяти часов. Нас все еще считали, перекликали, строили. Наконец, и мастерскую разогнали «по домам». К вечеру посередине главной аллеи, между будкой «пен-офисера» и кухней, поставили столы и стулья. Расселись офицеры. Пришел сам комендант. Заключенных выводили из блоков и строили. Капитан Марш вызывал поименно каждого. Нужно было ответить: «здесь!» и отойти в сторону. Одновременно все офицеры делали отметки в лагерных списках, которые были им розданы во многих экземплярах. Все были на месте!

Наконец, когда нам было разрешено разойтись, Марш остановил движение и дал объяснение происходившему.

— Нам очень жаль, что мы вам скомкали весь день и подвергли всей этой процедуре. Мы попались на удочку какого-то анонимного доносчика, который по телефону сообщил, что из мусорного грузовика, то есть его прицепки, по дороге к свалке выскочил человек и скрылся в придорожных кустах. Пока мы вас считали и пересчитывали, полевая жандармерия искала беглеца в окрестностях города. Вы все на местах, а жандармы никого не нашли. Сейчас вы получите обед вместе с чаем, и мы вам выдадим лишние порции хлеба.

Итак, мы вздохнули облегченно. Мы получили полное подтверждение того, что Дитрих спасен. Сбросив вонючую плащ-палатку, чистенький, в белой рубахе и носках, он, наверно, шагал к своему селу.

КОНЕЦ ВЛАДЫЧЕСТВА

«Тоталитарная» система в лагере Вольфсберг кончилась. Капитан Чарлз Кеннеди перестал быть рабовладельцем, человеком, от которого зависела судьба заключенных. Как нам потом рассказывали, кончились его бесконтрольные поездки в Югославию, в советский сектор Вены, его личные «услуги», так щедро оказываемые «хозяевам» Турахских высот.

Постепенно лагерь все больше и больше, в проверочном и следовательском смысле, переходил в руки австрийских властей. Его стали покидать группами. Пришел день, когда я потеряла всех своих подруг. Потеряла? Нет, их выпустили, но связь между нами осталась. К дню рождения я получила «с воли» три телеграммы, в которых мои девочки поздравляли свою «лагермуттер».

Женский блок пустел. Нас «свернули» в один небольшой барак, который отрезали от соседнего, мужского блока. Прежний «пен» был заколочен со стороны аллеи досками, и там поселили людей из «С. П.». Их все еще было очень много.

Куда шли люди из Вольфсберга?

Одних отправляли в лагеря для «Д. П.» (переселенных лиц); это были, главным образом, немцы, которые там ожидали транспортов в западные зоны Германии. Никто из «вольфсберговцев», конечно, не возвращался туда, где были советчики. Другие просто возвращались по домам, и, только в случае, если они были военными, их слали сначала в лагеря для «ликвидации военной обязанности», по-немецки «Энтлассунгслагер». Третьи, политически замешанные, направлялись в тюрьмы, обычно в те части Австрии (состоявшей, по образцу Америки, из «штатов»), откуда они были родом. Таким образом, их судьбу решал австрийский суд. Он или оправдывал заключенных и быстро выпускал на свободу, или давал небольшие сроки заключения, или «награждал» вердиктом «принудительные работы» обычно на полгода или год.

Будучи уже свободной, я не раз встречала бывших «вольфсберговцев», работавших небольшими колоннами на поправке железнодорожных путей, дорог, туннелей и пр. Конечно, я их всех не знала в лицо, но мужчины из «373» знали всех женщин — нас было гораздо меньше. Обычно из колонны раздавался чей-нибудь голос: — Кенн' и' Ди, одер кенн' и' Ди нэт! — и крики приветствий. Все они знали мое имя. Такие встречи были полны радости и дружбы и находили глубокий отклик в моей душе. Во время пути в Зальцбург, раз я ехала с целой группой «лагер-камерадов», работавших на поправке туннеля Мальниц. Среди них был и М., автор и организатор знаменитого подкопа из церковного барака. Все они были веселы, прекрасно выглядели, загорелые и пополневшие, и не жаловались на свою судьбу. Австрия хорошо их кормила и постепенно сокращала сроки наказаний.

Последний период моего пребывания в Вольфсберге был в моральном отношении очень мучителен. Майор все еще был в «С. П.», и я волновалась за его судьбу. За все время пребывания в «загоне», его, правда, ни разу не допрашивали, ему не предъявлялись никакие обвинения. Его просто «консервировали» и держали «на всякий случай».

Не теряя времени, Г. Г. и там преподавал русский язык и сплотил вокруг себя небольшую, но очень дружную компанию. Конечно, отсутствие самой элементарной «лагерной свободы» сказывалось на нем. Я всегда поджидала людей из «С. П.», когда они шли в баню, и у меня сжималось сердце: Г. Г. поседел, еще больше похудел, и я видела, что его бравая осанка, военная походка и гордое держание головы стоили ему больших усилий.

Из пятидесяти двух инвалидов в моей мастерской осталось только тридцать один. Из них 18 ампутированных и все еще слепой Ханзи и безногий Карл К.

Не легко было смотреть вслед уходящим. Я знала, что в душе у каждого росла зависть, что дни тянулись еще медленнее, а ночи казались еще более мрачными и безнадежными. Бросалось в глаза, что из лагеря не отпускают «ауслендеров» — иностранцев. Очевидно, не знали, что с ними делать. Казалось бы, так просто — отпустить в лагеря для «Д. П.» или на поруки кого-либо из граждан Австрии, но это не делалось. Я старалась занять их, как можно больше, работой. У нас появилась новая секция — резчиков по дереву. Капитан Рааб привез нам ассортимент ножей для мелкой работы, и это новое искусство захватило многих «двуруких». Наконец, из остатков какой-то швейной машины и самых невероятных частей был сконструирован токарный станок. На нем работали и однорукие. Главным образом, все же шла «сапожная индустрия». Инвалиды не покидали мастерской по 10–12 часов, по своей собственной воле.

Ввиду того, что власть Кеннеди осталась только еще над «С. П.», в лагере немного улучшилось и питание. Нам стали выдавать «сухие продукты». Мы получали немного сахара на руки, сухого молока и по субботам выдавали американские консервы, колбасу «Свифт» или «Прем», коробку на четырех человек.

Положение генералов тоже значительно улучшилось. О них заботился сам английский бригадир. Два раза в месяц их даже выводили, в сопровождении адъютанта коменданта лагеря, в город, где они делали кое-какие покупки и посещали церковь. Лагерная протестантская церковь больше не функционировала. Священник был отпущен на волю, и приезжал только католический пастор.

Странно выглядел Вольфсберг к концу лета 1947 года. В нем находились едва полторы тысячи людей. Сонные, опустившиеся, заросшие бородами, потерявшие всякий интерес, эти люди слонялись без дела по лагерю. Днем разрешалось посещать другие блоки, и только женщины все еще находились под строгим контролем.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 74

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Вольфсберг-373 - Ариадна Делианич бесплатно.

Похожие на Вольфсберг-373 - Ариадна Делианич книги

Алтарь Отечества. Альманах. Том 4 - Альманах Российский колокол - Биографии и Мемуары / Военное / Поэзия / О войне
Здравствуй – прощай! - Игорь Афонский - О войне
Скаутский галстук - Олег Верещагин - О войне
Вознесение : лучшие военные романы - Александр Проханов - О войне
Записки диверсанта - Илья Старинов - О войне
Это было на фронте - Николай Васильевич Второв - О войне
Генерал Мальцев.История Военно-Воздушных Сил Русского Освободительного Движения в годы Второй Мировой Войны (1942–1945) - Борис Плющов - О войне
Подвиг начинался в апреле - Исай Давыдов - О войне
В глубинах Балтики - Алексей Матиясевич - О войне
Короли диверсий. История диверсионных служб России - Михаил Болтунов - О войне

Оставить комментарий