подруга. — А вы чего застыли? А ну…
— Смывать с себя гадость, — в голос выдали мы вместе со Стахом…
Жизнь вообще полна всяческих чудес. И даже без участия магии. Это я теперь знаю точно. Да и как магию можно назвать «чудом», когда она просто часть твоей жизни? Но, вот то, что горело сейчас, прямо перед моими глазами, притягивая к себе взгляд. А еще тот, кто сопел сейчас в мой затылок, переплетя свои пальцы с моими. Да и сам факт того, что мы лежим под огромной толщей из… Хотя, об этом, как раз лучше не думать… А как это можно сделать, когда с другой стороны от горящего чурбака храпит, отдаваясь в гулких каменных коридорах, Хран? И главным чудом будет именно то, что эти ужасные звуки не вызовут неминуемый горный обвал.
— О-о, Хран… Хран.
— А-а?
— Скажи, что нужно сделать, чтобы ты… ну…
— Понял, — буркнул мужчина и, кряхтя, повернулся на другой бок.
— Уф-ф… — ти-ши-на.
— Евся.
— Что, Любонь? — приподняла я голову с руки Стаха. — Ты замерзла? Дать тебе мое одеяло?
— Нет, — вздохнула подруга. — Я хотела у тебя спросить… А ты хочешь много детей?
— Я?.. Не знаю. Я об этом никогда не думала. Хотя… если они будут от него, то, наверное, да… А ты?
— А я хочу. Очень хочу.
— И чтобы все были похожи на Русана?
— Ага, — снова вздохнула Любоня. — Именно на него.
— Ну, только не прической. Это точно, — тихо усмехнулась я. — А вообще, ты у меня — молодец. И мы с тобой обязательно придумаем, как вернуть твоего грида… Потому что, если это любовь, то ее нельзя вот так вот бросать… Любоня, ты меня слышишь?.. Или ты уже спишь?..
— Не-ет. Ты это слыхала?
— Что?
— Этот звук?.. Вот, опять, — подскочив на локте, выдохнула девушка. — И он… приближается.
Да и я сама уже четко расслышала… мерный цокот копыт. Тихий, но, все более отчетливый. А потом мы увидели и ее…
ГЛАВА 25
Если бы не этот, отдающийся в каменных коридорах цокот копыт, то можно было подумать — кентаврица вплыла. Как красивая, мерцающая лодка под мерцающим же парусом — расставленными в стороны руками. И не было в ее облике ни капли враждебности. Лишь чужая холодная сила и еще какая-то грусть, хотя… Женщина остановилась прямо у входа, словно в ожидании приглашения к огню, а потом, тряхнув густыми призрачными волосами, скривила рот:
— Атеке ка сбага… — произнесла медленно, будто вслушиваясь в собственный, шуршащий голос. — Эпискептес?
— Ась?.. Евся, она…чего? — откликнулась, вдруг, нам обеим Любоня и я лишь сейчас удивленно к ней повернулась — и ведь до сих пор не в обмороке?.. Что ж жизнь то с людьми делает:
— Понятия не имею.
— А-а… А вот я поняла, откуда вы, гости, — качнула головой Фриста. — Но, почему, отлично от других, зашли так глубоко? — и уперлась своими раскосыми, лишенными зрачков глазами, моей подруге в ноги. — Интересное сочетание судеб в одном месте: бывалый и уставший душой воин, водяной дух, сознательно лишивший себя защиты, — после этих слов одеяло в Любониных ногах ощутимо дернулось. — дева в поисках собственной счастливой доли и… — остановила она взгляд на наших со Стахом сцепленных руках. — О, да-а. Вечное, как оба мира и такое же непреодолимое притяжение — кентавр и нимфа. Хоть оба и с разбавленной кровью, но, все ж, друг друга узнали. А знаете ли вы, что…
— По-моему, пророчествовать мы вас не просили.
— Евся, не надо. Вдруг, она…
— Возьмет и скажет правду? — уперла кентаврица руки в бока. — Твоя подруга этого боится? А я тебе скажу, что не зря. Потому что, как тебе, ей совсем не посчастливится. И два венца, что сияют сейчас над ней, — постепенно начала она повышать голос. — золотой и белый, в этой жизни ей не опустятся на голову. Ни один из них. Потому что она сама…
— Евсения, что ж вы так громко говорите? — дернув меня за руку, приподнялся, вдруг, на локте проснувшийся Стах. — Уже вставать…
— Фахик ун?! — внезапно выдохнула Фриста и уперла свой расширившийся взгляд прямо в…
— Зэн эхите калеси! — сунув обратно выскользнувший из-под жилета медальон, выкрикнул ей Стах, а потом подскочил на ноги. — Дуче лаге! Пошла отсюда прочь!
— Прошу меня простить, сивермитис, — смиренно склонив голову, задом попятилась та к проходу. — Прошу меня простить. И… вам всем лучше поторопиться, — после чего, вспыхнув голубым пламенем, растаяла прямо на наших глазах.
— Ёшкин мотыляй. Я что-то… пропустил? — зевая во весь рот, сел на своей подстилке прищуренный Хран.
— Пару пророчеств, в основном касаемых Евси, — тут же слетело с подружкиных ног «охранное» одеяло, явив нам взъерошенного Тишка. А Стах хлопнулся на колени рядом со мной:
— Что она тебе сказала?
— Да что-то там про венцы наплела и…
— Пасть свою… Все нормально. Я вообще, больше пророчествам дубов доверяю, — глядя в сторону, протянула я, а потом повернулась к мужчине. — Стах, а почему она на твою свечку так испуганно отреагировала?
— Видно, в отличие от тебя призраки ее… уважают, — криво усмехнулся он. — Что будем делать — вряд ли уснуть, после такого получится? Может, двинем дальше прямо сейчас?
— Ага. Тем более, ясно же было присоветовано: «Нам лучше поторопиться». Кстати, чёй-то она имела в виду?
— Госпожа души моей, догони и попроси даму уточнить.
— Ой, л-ли, какие нам тут храбрецы нарисовались. А еще недавно по моим пяткам зубами стучали.
— Так я их охранял, твои бесценные пятки. А зубами стучал, чтоб не покусились.
— Да что ты?.. Глянь, возвращается!
— Где?! — под общий смех, слез бесенок с рук моей дорогой подруги…
И, как бы там ни было (успел ты сомкнуть хоть один глаз или другими делами был озабочен), а всем нам пришлось одинаково вставать и, собрав вещи, продолжить свой путь. Хотя, по мне, так, чем скорее мы из-под этого «каменного пресса» выберемся, тем лучше. И уже без разницы, на какую сторону — родную или незнакомую. Видно, такие же мысли преследовали и Любоню, которая шустро шагала сейчас вслед за Храном, успевая при этом беспрестанно зевать:
— Да что ж такое то? Тьф-фу!
— Это от нехватки воздуха, — беспечно бросил ей из-за плеча наш «бывалый».
— Ага… А вдруг, он совсем кончится?
— Не может такого быть, — протянул мужчина, резко, вдруг, затормозив. — Стах, иди ко сюда.
— Мужики, что за канитель? — прошмыгнул мимо нас Тишок. — Ух, ты! Это как называется?
— Обвал это называется… мужики. И как раз недалеко от нужного нам места, — подвел итог третий из них. Я же постаралась не
