Форма входа
Читем онлайн Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Задрыга, как ни вслушивалась, ни один звук не уловила. За окном все тихо, спокойно. И вдруг внезапно рванулась дверь нараспашку, на пороге стоял Шакал, бледный, глаза его горели зелеными огнями:
— Кукуешь? Твою мать! Я что тебе вякал? — подошел к Задрыге.
— Отвали, пахан! Так надо было! — вырвала из-под его руки свое плечо Задрыга. И только хотела рассказать о случившемся, наверху раздался выстрел.
— Кто это у тебя? Зелень дрочится? — глянул Шакал на Сивуча.
— Тарантулы… Все они. Из-за них Задрыга тут канала, — отмахнулся Сивуч.
Боцман и Глыба, пришедшие с Шакалом, мигом бросились наверх, оттуда вытащили связанного фартового и застрелившегося, не выдержавшего мучений, распухшего до неузнаваемости мужика.
Когда связанный кент пришел в сознание, Шакал велел Боцману развязать и спросил глухо:
— Тебе Пузырь ботал, что мы вашу шоблу-еблу из тюряги достали?
— Вякал, — ответил законник.
— Чем же задолжали, что Сивуча замокрить хотели?
— Пахан велел.
— Ты, курвин выблевок, не темни! Иль мозги посеял, что твой пахан уже три дня в жмурах канает?
— Его слово — дышит!
— Ты, падла, к пахану под бок набиваешься? Хиляй! —
распустил в один миг живот снизу доверху. И обтерев нож об одежду еще дергавшегося законника, вложил за браслет и, указав на лесок, сказал своим коротко:
— Забросайте козла!
Капка, едва кенты унесли в лес умирающего, помыла пол. Словно ничего и не случилось в гостиной. Вот только Сивуч грустил. Жалел, что выжил непонятно зачем и для кого?
— Мы думали, лягавые попутали Задрыгу! — признался Глыба Сивучу.
— А я возник не потому! Думал, чьим кентелем подавилась наша лярва? Главного лягаша? Иль следчего мента? — хохотал Боцман, когда второго жмура закопал в леске подальше от дома и памяти старика.
Глава 7
Встречи
Медведь, увидев Шакала, приветливо потянулся к пахану, обнял за плечи.
— Долго ж ты с ними разделывался. Думал я, что на обоих недели много будет! — говорил смеясь.
— Лягавого я пришил! Седого пока не искал. Только из Ростова возник. Твои кенты надыбали его, как я просил?
— Как ты слинял, Седого видели в Орле. Тамошние законники, хотели угрохать сами суку, но не пофартило. Слинял шустро, ровно почуял, падла! Сдается, что он с тех мест. И приморился неподалеку. Там его дыбать надо! В других местах — не возникал, пропадлина!
— Орел?! Хреновое место! Но это от меня близко! — обдумывал свое пахан. И сказал Медведю:
— Лягавого я размазал! Значит, половину из тех владений, что мне отданы были — верни! Моим кентам дышать надо! Малина уже вдвое вымахала! В Брянске тесно стало. Трудно дышать. Отвали что-нибудь пархатое! Чтоб мои законники на подсос не сели! С Седым я шустро справлюсь! Это не лягавый. Его никто не стремачит.
— Седого в Орле законники пасут. Если ожмурят они — твою долю им отдам! — ответил Медведь.
Шакал усмехнулся криво:
— Ты отдашь, если я сфалуюсь! Допер? Мое это, мое! Любому глотку порву до лопухов! — побледнел пахан.
Медведь вплотную подошел:
— На меня хвост поднимаешь, кент? Зря духаришься! За Седого я тебя от ожмуренья вырвал! Иль посеял память? Так мне сход созвать, что два пальца… Хиляй! Чего возник, коль дело не провернул? Ты не на паперти! Покуда обещанное сходу
не справишь, ко мне не возникай! — свирепел Медведь, глядя на Шакала наливающимися кровью глазами.
Пахан, вскинув голову, пошел к двери не прощаясь.
Этой же ночью, вместе с Задрыгой и Пижоном, уехал в Орел.
Город славился тем, что ворюги здесь жили на каждом шагу. Ими кишел городской базар и барахолка, в каждом магазине, пивбаре крутились воры всех мастей, любого возраста. От замухрышки карманника — чумазого пацана, до лощеного медвежатника. Убогие с виду старики-наводчики, подрядившись старьевщиками, собирали тряпье в подъездах, присматривая, кто как живет и давали «наколки» домушникам, форточникам, голубятникам, получая от них свой положняк за сведения.
Около магазинов, прозванных горожанами «ряды», была своя воровская биржа. Тут уламывали в малины кентов, вернувшихся из ходок, здесь отдавали положняк ворам, тряхнувшим либо замокрившим кого-то на заказ. Отдавали долю с дела, обговаривали новые дела, продавали украденное, заодно трясли карманы и сумочки горожан, пришедших за покупками. Здесь клеили в шмары фартовым. Тут пропивали и навар с дела, чью-то душу…
Милиция боялась подойти к огромной толпе мужиков, где получить нож в спину проще, чем высморкаться.
Нередко среди дня тут раздавались крики:
— Помогите! Держите вора! Спасите! — милиция свистком созывала своих на чей-то зов. И когда подскакивали оперативники на зов, толпа мужиков рассыпалась, а на асфальте дергался в последних конвульсиях кричавший недавно человек.
— Кто убил?
Да кто сознается? Найти в этой кодле виновного все равно, что в стогу найти иголку.
Когда милиция начинала наступать на горло кому-нибудь, ее попросту брали в тесное, непробиваемое кольцо, в каком глохли все крики, стоны, жизнь.
Орловский люд был хорошо знаком ворам своею злобой, скупостью, злоязычием.
Здесь выкинуть из очереди ребенка или старика, обругав их при этом площадными словами, было привычным делом. Если посмел огрызнуться, наваливались дикой сворой и били так, что шансов на жизнь не оставалось.
Даже воры на своих разборках так не свирепели. Горожане в расправах были много круче.
Опозорить, обозвать матом женщину или девушку никто
не стыдился. Здесь пощечины и оплеухи раздавались чаще приветствий. В очереди забывали о соседстве и родстве. Каждый помнил о своем брюхе. А уж если в очереди ловили вора или воришку, его втаптывали в асфальт всей сворой.
Неважно, украл кошелек или копеечную булку, толпа яростно выдавливала грязными ногами душу из пацана-сироты, и из здоровенного мужика, разнесенного яростной толпой в кровавые куски. Кто больше виноват — вор или убийца? О том никто не задумывался.
Иногда тут случались жестокие стычки между ворами и озверелой очередью. И тогда шли друг на друга — стенка на стенку. Мелькали кулаки, сумки и колени, ножи и финки. Даже колья и арматура! В драку лезли даже старухи, нередко путая воров с теми, на чьей стороне влезла в драку.
Пуки волос, клочья одежды, кровь, втоптанные в грязь платки и шапки, рассыпанные папиросы и куча синяков, изукрасивших лица до неузнаваемости, были непременным итогом этих схваток.
Кого-то уносили в неотложку санитары, других с выбитыми зубами и переломанными ногами — уводила родня или соседи. Те, кто уходили с побитыми физиономиями, исчезали в проулках, подальше от глаз прохожих.
Воры в таких свалках не забывали свое — чистили карманы очереди смелее обычного, срывали с потных бабьих шей цепочки и кулоны, часы и кольца, заодно щупали, тискали, заголяли дерзких горожанок, рвали кофты на груди. Случалось, примечали, какая где живет. И ночью ловили в подворотне. Там, заткнув рот, сдергивали с бабы все барахло и тешились — в свою очередь мстя ей за каждую пощечину и оскорбление, нанесенные днем.
Конечно, пархатых в этом городе было мало. Люд орловский жил бедно, голодно. От того и злобился по всякому поводу. Горло было шире головы, оно всегда опережало разум, а потому считалось издавна, что орловский люд думать не умеет. Не дано ему такое от Бога. Оттого, кто чуть отличался, покидали этот город навсегда. Жить здесь, считалось, нормальным людям невозможно.
Казалось, именно сюда собрались все пьяницы и лодыри, горлохваты и пройдохи, воры и убийцы.
Но какая бы дурная слава ни плелась шатающейся походкой за этим городом, была у него и другая жизнь, своя история и свои ценности, оправданная гордость и чистое имя. Но это уже не интересовало городской сброд, именуемый себя шпаной, и городские малины, какие нередко махались друг с другом из-за какого-то пархатого дантиста или абортмахерши.
Оглядев эту толпищу возле торговых рядов, Шакал сморщился. Бедность и скудость сквозили в одежде, наложили свой отпечаток на лица фартовых.
Пахан заговорил с ними о Седом.
— Кто знает его? Где канает кент? Часто ли тут появляется? С кем фартует?
— Седых здесь трое канает. Тебе какой? — оживился гнилозубый старикашка-щипач.
— Фартовый! Законник!
— Они все фартовые! Все блатные! Ты харю нарисуй!
— У него на клешне наколка прощенья! — вспомнил Шакал.
— Чево? Ты, что, кент? Мозги у тебя поплыли не в ту степь? Да какому законнику твое прощенье надо? Иль заблукался ты, иль из фраеров? — прищурился дедок.
— Седой из Звягинок! — вспомнил Шакал и добавил:
— На войне танкистом был!
— Может, я у самого Махно в казначеях канал! Чем хуже! Ты вякни, нынче он фарцует или скокарит, а может, в законных — честных ворах дышит?
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова бесплатно.
Похожие на Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова книги
- В снегах родной чужбины - Эльмира Нетесова - Боевик
- Закон - тайга - Эльмира Нетесова - Боевик
- Алмаз в воровскую корону - Евгений Сухов - Боевик
- Тайга и зона - Александр Бушков - Боевик
- Железный тюльпан - Елена Крюкова - Боевик
- Казначей общака - Евгений Сухов - Боевик
- Жизненное пространство - Колентьев Алексей Сергеевич - Боевик
- Грозовой перевал - Игорь Афонский - Боевик
- Боец особого назначения - Максим Шахов - Боевик
- Закон оружия - Сергей Дышев - Боевик
