Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошей охоты, – по обыкновению коротко прошипел Каа.
Маугли, задыхаясь и смеясь, упал ярдах в двадцати от питона. Он поднялся с полными горстями травы и пошел к любимому месту купанья старой мудрой змеи. Это был глубокий, черный как смола, естественный пруд, окруженный камнями и очень живописно украшенный утонувшими в нем древесными стволами. Маугли, по обычаям джунглей, бесшумно кинулся в воду, нырнул, вынырнул; опять-таки без звука повернулся на спину, положив руки под голову; стал наблюдать, как над скалами поднималась луна, и разбивать ее отражение пальцами ног. Ромбическая голова Каа разрезала водную поверхность, как бритва, вынырнула и опустилась на плечо юноши. Они оба лежали неподвижно, с наслаждением упиваясь прохладой воды.
Каа.
Художники – Мариус и Эдвард Детмольд. 1912 г.
– Ближе! – прошипел Каа.
И обезьяны шагнули еще раз.
Маугли положил руки на плечи Багиры и Балу, чтобы увести их прочь, и оба зверя вздрогнули, словно проснувшись.
(Р. Киплинг)
– Это очень приятно, – наконец сонным голосом сказал Маугли. – Как я помню, в этот час люди ложатся на жесткие штуки из дерева в своих глиняных ловушках, закрываются от чистого ветра, натягивают грязные ткани на свои отяжелевшие головы и неприятно поют носами. Нет, в джунглях гораздо лучше.
С большого камня быстро сползла кобра, напилась, прошипела: «Хорошей охоты», – и уползла.
– Сеш! – сказал Каа, по-видимому, внезапно вспомнил о чем-то. – Итак, в джунглях есть все, что тебе нужно, Маленький Брат?
– Не все, – со смехом сказал Маугли, – в противном случае в зарослях постоянно появлялся бы Шер Хан, которого я убивал бы раз в каждую луну. Теперь я мог бы убить его собственными руками, без помощи буйволов. Кроме того, в середине дождей я иногда желал видеть солнце, а в разгар лета хотел… чтобы солнце застилалось дождями. Когда я бывал голоден, мне хотелось убить козла; иногда, убив козла, я жалел, что это не олень, а убив оленя, мне хотелось, чтобы он превратился в нильгау. Но ведь то же чувствуем все мы.
– А других желаний у тебя нет? – спросил огромный питон.
– Чего же еще я могу желать? У меня есть джунгли, и все меня любят. Что же еще может скрываться между восходом и закатом?
– А ведь кобра сказала… – начал Каа.
– Какая кобра? Та, которая пила здесь, ничего не сказала. Она охотилась.
– Нет, другая.
– А разве у тебя много дел с Ядовитым Народом? Я всегда сторонюсь их. В своих передних зубах они несут смерть, и это нехорошо, потому что змеи так малы. Но с какой же широкой шеей разговаривал ты?
Каа медленно повернулся в воде, как пароход в море.
– Три или четыре луны тому назад, – сказал он, – я охотился на Холодных Логовищах, – вероятно, ты не забыл это место? Существо, которое я преследовал, с визгом пронеслось мимо бассейнов к дому, стену которого я однажды разбил ради тебя, и убежало в подземелье.
– Да ведь население Холодных Логовищ не живет в норах, – заметил Маугли, знавший, что Каа говорит о Народе Обезьян.
– Это существо не жило под землей; оно просто хотело сохранить жизнь, – ответил Каа, высовывая свой дрожащий язык. – Оно побежало по очень длинному подземному ходу. Я пустился за ним, убил его, потом заснул. Когда же проснулся, пополз дальше.
– Под землей?
– Именно, и наконец натолкнулся на Белый Капюшон – белую кобру; он тотчас заговорил о вещах, которых я не знал, и показал мне многое, никогда не виданное мною.
– Новую дичь? Было ли тебе приятно охотиться? – сказав это, Маугли быстро повернулся на бок.
– Я увидел совсем не дичь и переломал бы все свои зубы. Белая кобра сказала мне, что человек (по-видимому, она знает это племя), что человек отдал бы свое дыхание за то, чтобы только раз взглянуть на вещи, скрытые под землей?
– Посмотрим, – заметил Маугли, – теперь я вспоминаю, что и я когда-то был человеком.
– Не спеши, не спеши. Поспешность погубила Желтую Змею, которая поглотила солнце. Мы говорили с белой коброй, и я упомянул о тебе, назвав тебя человеком. Тогда Белый Капюшон (он так же стар, как джунгли) сказал: «Давно я не видывал людей.
Пусть он придет и посмотрит на все эти вещи; ведь за каждую из них многие люди готовы были бы умереть».
– Нет, это, наверно, какая-нибудь дичь. Ядовитый Народ никогда не говорит нам, когда узнает о дичи. Их племя не любезно.
– Это не дичь, это… это… я не умею объяснить тебе, что это такое.
– Так пойдем. Я никогда не видал белой кобры; мне хочется также посмотреть на все остальное. Белый Капюшон убил их?
– Все это не живые вещи, и он говорит, что охраняет их.
– Ага! Как волк стоит над мясом, которое он унес в свое логово. Идем же.
Маугли поплыл к берегу, повалялся в траве, чтобы высушиться, потом оба пустились к Холодным Логовищам, к покинутому городу, о котором вы, может быть, слышали. Маугли не боялся больше Обезьяньего Народа; зато обезьяны приходили в ужас при одном взгляде на Маугли. Но в это время все их племена странствовали по джунглям, и лунный свет заливал пустые и молчаливые Холодные Логовища. Каа прополз к развалинам беседки, которая стояла на террасе, скользнул по обломкам и спустился по сильно разрушенной лестнице, которая из середины маленького строения вела в подземелье. Маугли произнес Змеиные Слова: «Мы одной крови, вы и я», – опустился на четвереньки и двинулся за питоном. Долго ползли они по слегка покатому туннелю, который несколько раз поворачивал и изгибался, наконец достигли места, где корень какого-то большого дерева, вздымавшегося на тридцать футов над землей, выдавил в стене громадный камень. Питон и Маугли пробрались через этот пролом и очутились в обширном подземелье. В него сочился слабый свет через отверстия, проломленные в крыше тоже корнями.
– Славная берлога, – сказал Маугли, поднимаясь на ноги. – Но она так далеко, что в нее нельзя приходить каждый день. Ну, чем тут любоваться?
– Разве я ничто? – прозвучал голос в середине подземелья, и Маугли увидел, что там зашевелилось что-то белое.
Мало-помалу перед ним поднялась такая огромная кобра, каких он еще никогда не видал. Это была змея почти в восемь футов длины, которая от постоянного пребывания в темноте побелела, как слоновая кость. Даже очковый знак на ее раздутой шее стал бледно-желтым. Глаза белой кобры были красны, как рубины, и вся она казалась странной и удивительной.
– Хорошей охоты, – сказал Маугли. Он говорил
- История Гедсбая - Редьярд Киплинг - Классическая проза
- Жизнь Мухаммед-Дина - Редьярд Киплинг - Классическая проза
- Каприз Олмэйра - Джозеф Конрад - Классическая проза
- Мэр Кэстербриджа - Томас Гарди - Классическая проза
- Дьявол внутри нас - Сабахаттин Али - Классическая проза
- Дети подземелья - Владимир Короленко - Классическая проза
- Испанский садовник. Древо Иуды - Арчибальд Джозеф Кронин - Классическая проза / Русская классическая проза
- Том 2. Тайна семьи Фронтенак. Дорога в никуда. Фарисейка - Франсуа Шарль Мориак - Классическая проза
- Багровый остров - Михаил Булгаков - Классическая проза
- Легенда об Уленшпигеле - Шарль Костер - Классическая проза