Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Под синим небом живых оно выглядело ненамного веселее. Спускаясь в долину, всадники хорохорились, подбадривали и поддразнивали друг друга, грубо шутили насчет очевидного сходства лощины и тайных женских мест — но чем ближе отряд подходил к узкой щели в скале, тем тише делались шуточки. Даже эхо здесь примолкло.
— Здесь нет силы, — громко сказал Райко. — Она была, но теперь ее нет. Теперь нет. Здесь все еще могут убить, но не больше.
Никто из его спутников не осмелился спросить молодого господина, откуда он знает об этом.
— Лучше бы вам туда не ходить, господин, — сказал Цуна.
— Напротив. Именно мне туда и нужно, — отозвался Райко. — И всем прочим тоже. Потому что если мы не покончим с этим делом сейчас, оно найдет нас само… и очень быстро.
Единственно, на что его уговорили Садамицу и Кинтоки — это не идти первым. Даже не уговорили — а Кинтоки просто спешился, кинулся к проходу и закупорил его собой.
Пока наготовили факелов, день перевалил за полдень. Ничего страшного не происходило уже несколько часов — и воины почувствовали себя свободнее. Райко выставил посты до самого входа в долину. Никто чужой не должен был войти, пока дело не будет кончено.
И выйти.
Какие-то «демоны» могли разбежаться раньше. Тут уж ничего не поделаешь. Но большинство — здесь. Райко знал это так же твердо, как собственное имя.
Наконец, тридцать отобранных Райко воинов, вооружившись короткими мечами (куда с длинными в такой узкой расщелине?) и факелами, по одному вошли в пещеру за своим господином. Факела трещали и чадили в сыром воздухе, воняли прогорклым жиром — но это был правильный, живой запах.
Все было как в давешнем сне — и земля, и корни, и тяжелый плотный воздух. А вот неотвратимости не было. Давящая воля ушла. Это, наверное, потому, подумал Райко, что богини больше нет. Ни в том мире, ни в этом. Вернее, она больше не богиня, а кто-то еще. Ее пожалели — и она смогла переродиться. Всего-то…
Но когда он увидел первых ее слуг — коленопреклоненных, лицами вниз, словно нарочно для меча — он понял, что жалости не хватит на всех. Огненное сердце Будды, раскрывшееся в нем, жило один только миг. Наверное, человек и не может вмещать его дольше. Но что делать с этими?
Это не разбойники — тех можно помиловать и позаботиться о том, чтобы они вернулись к мирной жизни. А эти… Райко помнил, скольких трудов и жертв стоило исцеление матери Сэймэя. И ведь она хотела исцелиться, да и демоном стала не по доброй воле. А тут — ну кому такое под силу? Оставь же их так — будут пить кровь, не удержатся.
— О, боги! — Садамицу отшатнулся. — Я уж думал, сейчас кинутся.
— Их удерживает чья-то воля, — сказал Урабэ. — Давайте сделаем дело как можно быстрее.
— Ты пришел, Минамото-но Райко, — раздался из темноты женский голос. Тихий, почти шепот, он, тем не менее, заполнил собой пещеру, словно прилив.
Она была там, в темноте — белая, как бумажная куколка заклинателя, оживленная призванным духом-сикигами. Только она больше никому не служила. Она сидела, сложив руки в широких рукавах темного многослойного платья, длинные волосы сливались с шелком одежд, и трогательными казались подрезанные прядки у щек. Лицо с высоко нарисованными бровями — как бумажная маска, что вот-вот прорвется, обнажая истинную суть, выпуская на волю краснорожего демона с рогами…
Никто, кроме четверки самураев, не решился, выйдя на открытое место к алтарю, приблизиться к женщине. Самураи жались вдоль стен, опасливо косясь на коленопреклоненных полудемонов.
Райко почувствовал облегчение, увидев, что тех меньше трех десятков.
— Я пришел…
Что ж еще тут сказать? Что благодарен ей за то, что остался жив? Что вдвое благодарен — за то, что она осталась тут и не дала жаждущим крови бывшим рабам разбежаться по округе, отнимая невинные жизни? Что хотел бы помочь, да не знает как?
— Когда я умру, моя воля не сможет их удержать, — сказала женщина. — Начинайте.
И поднялась, опираясь на могильный камень.
Голос ее заполнил чрево пещеры:
— Дети мои, не бойтесь! То, что случится с вами, лишь звено в цепи перерождений. Уйдем с миром и надеждой на то, что все мы однажды найдем успокоение.
Райко отдал приказ — и самураи подтащили к алтарю первого из полудемонов. Его волосы свесились, закрывая дряхлый камень с двух сторон.
— Прости! — выкрикнул Кинтоки, взмахнув мечом.
Голова упала в руки древней юницы, и та заботливо, почти нежно, положила ее на пол чуть справа от алтаря. Тело оттащили в сторону.
…Это была страшная работа, но — о, небо! — недолгая. Самураи сменяли друг друга: двое держат, третий рубит, а потом отходит в сторону — и один из державших занимает его место.
В конце концов, они остались у алтаря одни.
— Госпожа… — Райко так и не узнал, как звали дочь художника. — Благородная Сэйсё стала жертвой того же проклятия, но была исцелена. Будда в милости своей снизошел даже к той, кому вы служили, и позволил ей уйти на свободу.
— Я помню благородную Сэйсё, — тихо проговорила женщина. — Но после того, как я позволила и помогла убить моих людей — я не могу просить о милости. Мне уже больше ста лет, я не хочу узнать ужас старости после того, как узнала ужас в юности. Единственная милость, которая мне желанна — ваш меч, господин Минамото. Пусть не дрогнет ваша рука.
Она убрала волосы с шеи и опустила голову на алтарный камень, обхватив его руками.
Последняя жертва богине Идзанами.
— Не бойтесь, господин Минамото, — тихо сказала женщина. — Вспомните, богиня ушла и из нашего мира, и из мира корней. Я буду свободна — и может быть, когда-нибудь, милостью Будды смогу возродиться человеком.
— Славьте имя Будды, — сказал Райко сквозь жжение в горле, и выхватил меч…
Когда они покинули пещеру, солнце уже коснулось горных вершин.
— Я хочу, — сказал Райко, — завалить сюда вход. Навсегда. Чтобы люди забыли, где это место. Скажите людям в округе, что мы усмирили злых духов и что они не вернутся, если их не побеспокоят.
Людей было много, хватало и коней — скоро вход завалили такими глыбами, что местные крестьяне не смоги бы разгрести и за год. Потом носили в шлемах землю и песок. Через год все зарастет так, что и следы пещеры станут неразличимы. Райко совершил перед этой гробницей возлияние вином, и всю дорогу до Нанива сжимал поводья, стараясь прогнать память о мертвой тяжести женской головы, которую он, перехватив в падении, поставил на алтарь. О том, как прямо под пальцами ссыхалась и морщилась кожа. Вот он, образ тленности мира! Все рассыплется в прах под твоими руками, что бы ты ни делал, к чему бы ни стремился. От этой участи нет спасения, все мы рассыплемся песком и пеплом, праведные и грешные, простолюдины и знать…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Дорога висельников - Наталья Резанова - Фэнтези
- Лепестки и зеркало - Ольга Романовская - Фэнтези
- Я стала племянником злодея. Что мне теперь делать? Том 2 (СИ) - Котик Алекса - Фэнтези
- Грязь на девятой могиле - Даринда Джонс - Фэнтези
- В полушаге от любви - Ольга Куно - Фэнтези
- Книга мечей - Фред Саберхаген - Фэнтези
- Путевой светлячок - Ольга Гусейнова - Фэнтези
- Наследник рыцаря - Александр Абердин - Фэнтези
- Небесный Рыцарь - 1- НА СЛУЖБЕ ОРДЕНА - Александр Абердин - Фэнтези
- Последний Словотворец. Ложная надежда - Ольга Аст - Героическая фантастика / Русское фэнтези / Фэнтези