груди и сжал губы.
– Еще как смогу, – фыркнула Иви. – Буду искать и искать.
…Иви присела на постель и прикоснулась к покрывалу. Смяла его, потом разгладила, ощупывая хлопковую набивку. Огляделась и увидела вокруг вещи, которые давно оставила позади.
В дверь постучали.
– Ты ела? – прозвучал осторожный голос матери. Иви показалось, что она видит под дверью ее бледную тень.
– Нет еще, – ответила она сухо. У нее было ощущение, что она заблудилась где-то в пустыне.
– Я приготовила ужин, – сказала мать. А через пару секунд добавила: – Баранину в бульоне и все твои любимые жареные гарниры. Понимаю, это немного странно, но…
Иви открыла дверь и вышла в коридор.
– Конечно, давай поедим, почему нет, – произнесла она равнодушно.
В центре деревянного обеденного стола на жаровне кипел бульон. Вокруг стояли блюда с тофу в соусе из черных бобов, брокколи в устричном соусе, жареными яйцами с маринованным дайконом, свиной печенью, жареными кальмарами с грудинкой и свининой под горчичным соусом. Стол ломился от яств – там было все, что Иви любила: соленые и жирные блюда с насыщенным вкусом, идеально приготовленные. Настоящий пир. В ресторане такое количество еды подали бы на десять человек. Иви стояла над столом, раздираемая противоречивыми чувствами. Она была удивлена и одновременно не могла не признать, что ее мать отлично готовит. Иви знала это по слабым воспоминаниям об их былых праздниках, в те дни, когда у нее еще был дом. Потом она привыкла разогревать в микроволновке еду из гипермаркета и питаться одним и тем же по несколько дней кряду, до отвращения. Иви вспомнила, как вставала на цыпочки, чтобы достать из верхнего шкафчика кастрюлю и сварить ту курицу. Сколько раз ей приходилось опускаться на четвереньки, чтобы вытереть с пола разлитый бульон или собрать осколки посуды в газету…
Тени прошлого не развеялись от внезапного света. Свет, безусловно, ослеплял, но казался нереальным. Он был слишком уютным, слишком нормальным. Теплая встреча матери с блудной дочерью.
Иви не знала, что принимать за норму. Она так и стояла в сомнениях. Что делать – раскладывать приборы или нести рис?
– Давай-ка садись, – сказала мать, предупредив ее порыв.
Иви села и стала наблюдать за ней. Мать принесла полную миску великолепно сваренного риса, потом протянула ей палочки.
– Спасибо, – неловко поблагодарила Иви.
Мать включила радиоприемник, стоявший возле телевизора.
– Всем привет, пора нам немного поболтать, – начал преувеличенно жизнерадостный голос. – Это Рыбка, спасибо, что подключились. На улице холодает, так что неплохо подкрепиться чем-нибудь посытнее. Что я люблю есть, наверное, спрашиваете вы?..
Мать все выносила и выносила тарелки из кухни – сейчас у нее в руках была тыква с соленым яйцом.
– Суп из курицы с ананасом еще на плите, я подам его попозже.
– Еды чересчур много.
Словно боясь, что Иви откажется есть, мать присела рядом с ней.
– Да ну, ерунда. Парочка простых блюд. Надо пойти принести еще пустую миску. Я сходила за приправами к другому торговцу. Попробуй бульон – мне сказали, что специи сладкие. – Мать выложила баранину в миску, налила сверху немного бульона и поставила миску перед Иви. – Народу на рынке сегодня было немного, я быстро управилась. Потом пришла домой и приготовила кое-что на скорую руку. Ешь, пожалуйста.
Иви нахмурилась и попробовала кусочек. Потом еще один. По ее лицу не было видно, нравится ей или нет. Мать, кивнув, взяла свои палочки и попыталась завести разговор.
– Вкусно? Хорошо пахнет, правда? Возьми еще немного. Я ее пожарила с чесноком; ешь, сколько захочешь. Не слишком остро? – говорила мать.
– Угу. Правда хорошо. Мне хватит. М-м-м… Нет. – Таковы были ответы Иви.
На самом деле ей хотелось сказать: «Я больше не чувствую ни запаха, ни вкуса. Еда для меня просто горячая – она не вкусная и не сладкая. Вкус не имеет для меня значения. Я ничего не ощущаю, мам».
Тем не менее она промолчала. Как на похоронах Ханса, когда все кинулись на помощь к матери, упавшей в обморок. Иви могла бы сказать и спросить тысячу вещей, но предпочитала держать их при себе и продолжала жевать. Мать не спрашивала, почему она вернулась, так и ходила вокруг да около. «Холодно сейчас в Тайбэе? Дожди часто идут? У тебя в квартире сыро? Ты еще работаешь?»
Иви не знала, что такое нормальный ужин в кругу семьи. Они не ссорились, но и к сближению не стремились. Атмосфера не была напряженной. Они согласились поесть за одним столом и считали, что этого достаточно.
Мать заметно постарела. Сквозь ее волосы цвета кофе проглядывал скальп. Некогда светлая нежная кожа исчезла – теперь она была просто бледной, покрытой сетью морщин. Под глазами залегли синяки, щеки ввалились, губы потемнели и обвисли. И когда она отказалась от обтягивающих водолазок в пользу свободных платьев?
Рыбка продолжала болтать, Иви продолжала есть. Мать первой отложила палочки. Она объяснила, что в последнее время ходит на аэробику с одной приятельницей, и надо ограничить количество пищи. Иви наелась от души, но еды на столе с виду нисколько не убавилось.
– Я уберу. – Она встала, мать тоже. Вдвоем они занялись уборкой.
Фартук, средство для мытья посуды и губка – все было на прежних местах. Иви увидела пустые контейнеры и пластиковые крышки, сложенные отдельно, одноразовые палочки, стоящие в углу.
«Теплому супу надо дать остыть».
«Мясо сложи в герметичную емкость».
«Остальное накрой пленкой…»
Иви не делала этого давным-давно. И, кажется, разучилась.
«На верхней полке, вон там, видишь?»
«Вот это оберни».
«Ты мой, а я буду споласкивать».
Иви не спорила.
Мать протерла стол и встала с ней рядом возле раковины. Иви почувствовала, как рукав матери касается ее рукава.
Она невольно напряглась, как не напрягалась даже при встречах с Чэн Чуньчинем. Даже в хижине Пола Тсоу. На нее волной накатила паника, и она содрогнулась. Возможно, впервые в жизни она оказалась так близко к матери. С самого рождения.
– Ты похудела, – сказала мать, принимая очередную тарелку. Иви замерла, глядя на свои руки в мыльной пене. – Ты слишком худая. Груди совсем не осталось. – Мать старалась перекричать шум льющейся воды. – Никогда не видела тебя с такими длинными волосами. Обычно ты их не отращивала.
Взмахнув миской, чтобы стряхнуть с нее капли, она нечаянно дотронулась до руки Иви. Та дернулась, как от удара током.
– Почти закончили, – сказала Иви, отходя от раковины и вытирая ладони о брюки. – Сейчас пойду в душ и лягу пораньше спать.
– А… – Мать, похоже, немного обиделась. – Я понимаю. Дорога была нелегкой, так что да, прими душ.
