Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, — она покачала головой, — это люди чувствуют собак. А от вас какое метро близко?
— Я на “Тульской” живу.
— Тут пешком можно дойти. Минут за двадцать. Ну, за полчаса. А вы, наверное, испугались, что метро закроется, да?
— Не то чтобы испугался…
Если что, можно и правда доехать на такси. Наверное. Он очень давно не позволял себе такой роскоши, но ведь должны же остаться какие-то службы. Вызвать такси по телефону… Можно позвонить в справочную. Раньше была справочная 09. А теперь? Надо у нее спросить. Как ее зовут, вообще-то?
— Ну так пошли. Я позвоню только.
Она достала из кармана мобильник и ловко, одной рукой, набрала номер. Рефлекс экранчика высветил нежную щеку и маленькое ухо с двумя сережками — это теперь так носят, подумал он и, чтобы не смущать ее, отошел чуть в сторону, тем более Буся начал обнюхивать его пальто, пачкая слюной. Кому она звонит? Домой? Маме? Мужу? Сколько ей вообще лет? Сначала она показалась ему совсем молоденькой, потом взрослой женщиной, сейчас опять очень молодой… Не поймешь с ними.
Огонек погас, она убрала телефон в карман и повернулась к нему:
— Ну вот… Пойдемте.
— А… — Он заколебался, и она поняла:
— Это я подруге звонила. Обещала еще днем позвонить и забыла.
А она рано ложится.
Значит, не мужу. Это хорошо? Ну да, вряд ли бы она позвала его домой, если бы муж. Но как она все-таки не боится?
Еще поворот, еще проходной темный двор, и они оказались на бульварчике, голые деревья за низкой чугунной оградой подметали мокрое небо, на перекрестке светилась рекламная тумба, красивый черноволосый мужчина, ненатурально улыбаясь, говорил по мобильнику, при этом как бы чуть-чуть высовываясь из глянцевитой поверхности, что почему-то вызывало смутную тревогу. У светофора урчала мотором одинокая иномарка, бросая на мокрый асфальт рубиновый отсвет, а вдалеке, за мокрыми крышами, печально светилась на фоне низких туч Шуховская башня.
— Надо же, — черноволосый сотовый красавец вдруг расплылся и странно задрожал, — а я-то заблудился!
— Вы не первый, — сказала она.
Он сморгнул стыдные слезы и посмотрел на нее искоса, чтобы не отпугнуть излишним вниманием, — она была бледненькая, с острым носом и тонкими губами, совсем некрасивая, а тогда, в темноте, ему показалось, что красивая. И еще что-то было… присмотревшись, он понял — ее верхняя губа чуть заметно подергивалась словно бы в нервном тике. Может, она с такой легкостью пригласила его к себе, потому что некрасивая? И что это значит — не вы первый?
Наверное, ему надо отказаться и соврать, что он спешит. Что его дома ждут. Но он только что сказал ей, что дома никто не ждет. Ужасно неловко. Он чуть-чуть замедлил шаг, совсем чуть-чуть, но она заметила и, одной рукой по-прежнему удерживая торопливо перебирающего лапами Бусю, вторую положила ему на сгиб локтя. Теперь, чтобы освободиться, ему пришлось бы вырваться, а это было бы совсем нелепо. Он вдруг сообразил, что впервые за много-много лет идет по городу под руку с женщиной, — сторонние люди их вполне могли бы принять за давнюю супружескую пару, вышедшую подышать воздухом перед сном.
— А… долго еще?
Ему остро захотелось домой, сейчас, когда дом был буквально под боком: сесть на кухне, попить чаю, посмотреть вечерние — нет, уже ночные — новости, забраться в кровать, укрыться, чтобы все как всегда, чтобы тепло, чтобы не было страшных пустых улиц и незнакомой женщины, с которой непонятно как себя вести.
— Мы уже пришли. — Женщина по-прежнему держала ладонь на сгибе его локтя. — Почти.
Он огляделся. Подсвеченный тусклыми огнями изнутри купол рынка походил на приземлившуюся в неположенном месте летающую тарелку, рядом выстроились в линию непривычно безлюдные разноцветные павильончики. Да что там, все вокруг после смешных и страшных его приключений показалось ему немножко не таким. Словно, пока он блуждал по темным переулкам, кто-то чужой, огромный, какой-то Втулку с компанией этих своих древних, торопливо смел с лица земли знакомые с детства здания и улицы и так же торопливо подменил чем-то очень похожим, но все-таки муляжом, подделкой…
Ерунда, сказал он себе, это просто рынок, просто павильончики, вон тот, сверкающий — “Евросеть”, стразы, гладкие корпуса мобильников, точечные светильники, стекло и поддельный хрусталь. Вон тот розовый — “Московские колбасы”, пестренький — кондитерский, от фабрики “Ударница”.
Надо было все-таки извиниться и пойти домой.
— Вот сюда, — сказала женщина, чуть нажав на его локоть.
Артемий Михайлович послушно сделал шаг и понял, что она подталкивает его в направлении стоявшего чуть в глубине двухэтажного дома с башенками. Отсюда, издалека, дом походил на зачарованный замок, он всегда гадал, что там такое, внутри.
— Это… вы тут живете?
Таинственный замок был окружен тоненькими голыми деревцами и казался совсем темным. Отчетливо пахло мокрой землей и почему-то грибами. Ерунда, откуда в городе грибы!
— Что вы! Я тут работаю. А вы думали, я вас домой зову? Я дежурю сегодня ночью.
— А… собака?
— Что же ему одному дома сидеть? А начальство не против.
Она помолчала.
— Потом все-таки не так страшно. Я вроде и недалеко живу, но когда идешь вот так, по темени… Я его специально завела, когда на эту работу устроилась.
Он немного расслабился. Она вовсе не нимфоманка какая-нибудь, просто ей скучно на дежурстве. Это совсем другое дело.
— А… кем вы работаете?
— Это с медициной связано.
— Я тоже, — обрадовался он и тут же смутился, потому что обычно стеснялся говорить посторонним людям про кожвендиспансер. Но если она тоже по медицинской линии… тогда, конечно, другое дело. Странно, что в медицинское учреждение пускают собаку.
Тем временем они подошли к украшенному кружевным жестяным козырьком крылечку замка, и она, отпустив на минуту его руку, второй по-прежнему удерживая поводок собаки, нажала на звонок.
— А… там кто-то есть?
— Сторож.
Это хорошо, что там есть сторож? Или плохо? Он посидит минут десять для приличия и пойдет. Может, спросить у нее телефон? Как вообще в таких ситуациях поступают? Как-то ведь знакомятся люди, почему он никогда…
За дверью послышались шаркающие шаги, потом она распахнулась — огромный человек в белом халате, заляпанном чем-то бурым и чем-то желтым, встал на пороге, лицо у него было желтое, перекошенное, резиновое, и это желтое, мертвое лицо выдавило из щели рта:
— Добро пожаловать!
Он попятился, но сзади напирала женщина, цепко держа его за локоть, и когда он обернулся, то ли чтобы оттолкнуть ее, то ли чтобы упросить, чтобы отпустила, он увидел закатившиеся глаза, блестевшие в свете тусклой лампочки полоски белков, оскаленные зубы, увидел отсвечивающие красным глаза черной собаки и табличку “Судмедэкспертморг” у входа.
В отчаянии он взмахнул свободной рукой, камень, который он по-прежнему судорожно сжимал как талисман, вырвался и ударил женщину в щеку. Она охнула и выпустила его. По скуле потекла струйка крови. Собака рвалась с поводка и хрипела, но он уже спрыгнул с крыльца и, коротко, как заяц, взвизгнув, понесся прочь от страшного места, от здания с башенками, от темного переулка, от подземного моря, где спят слепые неведомые создания и смотрят страшные сны, от огромных человекоподобных роботов-трансформеров, слепо бродящих по ночным пустырям.
— Дурак! — крикнула ему в спину женщина, держась за разбитое лицо. — Мы пошутили! Дурак!
Но он уже этого не слышал.
Полгода спустя, в марте, в чужой квартире, где отсвечивал в столешнице только что принесенный желтый букет и шипела открытая бутылка шампанского, Артемий Михайлович сидел на полу, уткнувшись в колени незнакомой нам женщины, и плакал. Он только что сделал предложение, и ему было одновременно и страшно, и грустно, и весело. А женщина думала, что вот, он, конечно, не красавец и зануда, но мужья из зануд обычно получаются хорошие, хотя и скучные, а время ее уходит, и вообще он симпатичный и добрый, и как хорошо, что у него нет родственников и можно сдавать одну квартиру, только надо подумать, какую, его или ее, а сама гладила его по голове и говорила:
— Ну что ты… ну что ты… Все хорошо. Я тебя люблю. Все хорошо.
- Игнат и Анна - Владимир Бешлягэ - Современная проза
- В Камчатку - Евгений Гропянов - Современная проза
- Это моя война, моя Франция, моя боль. Перекрестки истории - Морис Дрюон - Современная проза
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Ворошиловград - Сергей Жадан - Современная проза
- Жена декабриста - Марина Аромштан - Современная проза
- Не убий - Анатолий Азольский - Современная проза
- Собаки, страсть и смерть - Борис Виан - Современная проза
- Русский диптих - Всеволод Бенигсен - Современная проза
- Гретель и тьма - Элайза Грэнвилл - Современная проза