Форма входа
Читем онлайн Волшебные очки - Иван Василенко
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Зато лекция Ферапонта Никифоровича, читавшего в институте и физическую географию и ботанику, меня очень смутила. Без пауз, без интонаций сыплет и сыплет слова. Фразы цепляются одна за другую, внешне будто вытекая одна из другой. Тут бы, казалось, только успевай записывать. Но проходит пять минут, десять, полчаса, а в голове у меня не возникает ни одной мысли. Это было удивительно, даже страшно: слышу знакомые слова и понять ничего не могу. Неужели я не дорос до того, чтобы слушать научные лекции?
В этом состоянии раздвоенности — радости, что «приобщился» наконец к высоким наукам, и мучительного сомнения, сумею ли одолеть их, — я и вернулся из института на квартиру. Роман и Аркадий уже сидели за столом. В ознаменование первого дня занятий Антонина Феофиловна приготовила праздничный обед. Ждали только меня. Я сел угрюмый. Есть не хотелось. Поковырял котлету и отодвинул тарелку. Глаза мои были опущены к столу, но все время я чувствовал на себе внимательный взгляд Романа. Наконец он спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Да, — вздохнул я. — Кажется, придется бросить институт и ехать домой.
— Почему?
— Видно, не по мне науки. Целый час слушал лекцию Ферапонта по ботанике — и ничего не понял. Абсолютно ничего.
Тут будто взорвалось что-то в комнате — так грохнул хохотом Аркадий. Смеялся и Роман. Я обиженно смотрел то на одного, то на другого.
— А как остальные? Поняли? — продолжая смеяться, спросил Роман.
— Я их не спрашивал.
— Напрасно. Хотел бы я увидеть хоть одного, кто бы понимал лекции Ферапонта.
— Так, значит…
— Вот именно, — не дал мне договорить Роман. — Понимает ли он сам, что читает, — вот проклятый вопрос!
— Как же быть? Что же делать?
— Что делать? Решай на лекциях по ботанике задачи по алгебре или приводи в порядок записи по истории. Вот Аркадий, например, уже третий год ходит на его лекции с «Рокамболем» под мышкой.
— А как же! Самое интересное времяпрепровождение— это его лекции, — весело отозвался Аркадий. — Я так зачитывался «Похождениями Рокамболя», что на экзамене по ботанике даже машинально назвал какую-то травку Понсоном дю Террайлем. Ничего, Ферапонт проглотил.
Роман укоризненно посмотрел, будто говоря: «Ври, да знай же меру». Видимо, Аркадию этот взгляд был хорошо знаком: он обиженно засопел и отвернулся.
— А как другие лекции? — спросил Роман.
Я с увлечением принялся рассказывать о своих впечатлениях.
— Даже поп у вас передовой! Ведь православная церковь учит, что вся Библия написана «по внушению бога», а он «Ветхий завет» прямо назвал книгой легенд.
Слушая мои излияния, Аркадий фыркал, Роман же смотрел на меня серьезно и озабоченно. Когда все встали из-за стола, он сказал:
— Пойдем-ка, Дмитрий, погуляем. Свежий воздух — лучшее противоядие при крайних увлечениях. Пойдем поищем Донец.
— А его искать надо? — удивился я.
— Да, искать. В эту пору он здесь пересыхает. В прошлом году Аркадий влюбился в одну гимназистку. Но… ей нравился другой. Аркадий затосковал. И все напевал: «Бросьте-киньте меня в Волгу-матушку, утопите вы в ней грусть-тоску мою». А как его утопишь, если Волга далеко? Вот мы и предложили: «Пойдем к Донцу, там утопим». — «Ладно, говорит, согласен, но я предварительно сам туда схожу, так сказать, обследую». Обследовал-обследовал, вернулся и говорит: «В Донец так в Донец. Пошли: топите». Мы повели его за город, шарили, шарили, но так Донца и не нашли: высох. Хотели в пруду утопить, но он воспротивился, говорит, что кончать жизнь в таком заплесневелом паршивеньком прудике — ниже его достоинства. А осенью, когда Донец опять появился, Аркадий был уже влюблен в билетершу из кинематографа «Одеон».
— Сплошное вранье, — сказал Аркадий. — Не в билетершу, а в жену уездного предводителя дворянства, урожденную графиню Бриль. Она мне даже серебряный с графской короной прибор для свечей подарила.
— Помню, помню. Вот он стоит, — показал Роман на погнутый и позеленевший от старости медный подсвечник.
Мы с Романом отправились за город. Приехал я в Градобельск ночью и с тех пор видел только дома, церкви да деревья. Теперь я впервые увидел, что же его окружает. А окружают его меловые горы. Куда ни посмотришь, всюду они возвышаются побуревшими скучными массивами. И только там, где идет разработка и где стоят вереницы подвод с напудренными лошадьми, глаза слепит чистейшая меловая белизна.
— Хочешь, поднимемся вон туда? — показал Роман на самую высокую горку. — В ясную погоду (а сейчас воздух на диво прозрачный) можно даже Харьков увидеть.
— О, с удовольствием! — воскликнул я. — Харьков! Вот город, в котором я хотел бы побывать. Настоящий город! Каких только чудес там нет!
Роман с любопытством взглянул на меня, но ничего не сказал.
В серой траве вилась кверху узкая тропинка. По мере того как мы поднимались, горизонт делался все шире и шире, и вот уж мы в центре воздушного океана. Внизу по ровным нитям железной дороги бежит-стучит игрушечный поезд, и в окнах его, обращенных к солнцу, вспыхивает алое пламя; справа зубчатой темной массой застыл лес, а впереди, далеко-далеко, в зыбкой солнечной дымке, то возникает, то, как призрак, исчезает дивный город, в котором все его дома, церкви и башни слились в один сказочный дворец.
— Там университет, — сказал я и невольно вздохнул,
— Да, есть там и университет. Но зачем вздыхать по этому поводу? — удивился Роман.
— Да это так у меня получилось, непроизвольно. Видишь ли… — Я не знал, как объяснить. — Видишь ли, университет был для меня чуть ли не с детских лет манящей звездой. Я знал, что никогда в него не попаду… Ну, не по средствам нам это было… Еле-еле удалось кончить городское училище… Но так уж, наверно, создан человек: мечтать о том, что менее всего доступно. В мечтах я видел себя не только в студенческой тужурке, но… не смейся… даже этаким, всеми уважаемым и любимым профессором, на лекции которого не протолпишься… Вероятно, я так бы и остался до старости сельским учителем, если б не приказание… одной девушки. Она велела мне «превзойти все науки» — и вот я в учительском институте. Кончу {если удастся, конечно) — и уже свободнее выберу ту науку, в которой буду совершенствоваться… А вздохнул я так, по инерции. Старая мечта всплыла, такая же зыбкая и далекая, каким видится сейчас этот университетский город.
— Значит, ты не будешь по окончании учительствовать?
— Не знаю. Это так еще не скоро. Во всяком случае, я буду делать то… — тут я замялся.
— Договаривай, — жестко сказал Роман.
— То, что мне прикажут люди, всю свою жизнь посвятившие борьбе.
Роман повернулся ко мне всем корпусом. С минуту мы смотрели друг другу в глаза.
— Хорошо, — сказал Роман, первым отрывая свой взгляд. — Ты правильно ответил, если только… я правильно тебя понял. А теперь я хотел бы дать тебе один совет. Имею я право, а? Ведь я старше тебя лет на семь.
— Имеешь. И не только потому, что старше меня годами.
— Гм… — Роман повел бровью. — Об этом потолкуем в другой раз. Так вот мой совет: настойчиво вырабатывай в себе характер. Куда это годится! Не понял сверхученую лекцию Ферапонта — и сейчас же: «домой». Жизнь — штука корявая. Будешь впадать по каждому случаю в панику — ничего не добьешься. Пойми, я говорю это не только о наших личных делах и бедах. Есть дела такой огромной важности, что всю жизнь могут перевернуть на нашей планете. Малодушных лучше к таким делам не подпускать. Они, как правило, приносят больше вреда, чем пользы, особенно при крутых поворотах. Ты, насколько я тебя понял, стремился поступить в университет не для того, чтобы потом устроить себе уютное гнездышко в жизни. Как же ты можешь отступить перед каким-то там Ферапонтом!
— Мне кажется, я не малодушный, а скорее… как бы это сказать… скорее маломощный, — попытался я оправдаться. — Не Ферапонт меня испугал, испугала меня мысль, что я не в состоянии понять настоящей науки.
— «Настоящей науки», — усмехнулся Роман. — Кстати, о настоящей науке. Ты с увлечением рассказывал о лекции Александра Петровича. Человек он очень порядочный и, в сравнении с другими преподавателями истории, передовой. Но только — в сравнении. Его лекции — не настоящая наука.
— Как — не настоящая?! — огорченно воскликнул я.
— А так. Он придерживается материалистического взгляда на исторические процессы — и это правильно. Но этого мало для подлинной науки. Нужен не просто материализм, а материализм диалектический. К сожалению, Александру Петровичу материалистическая диалектика чужда, поэтому, даже будучи материалистом, ои впадает в фатализм. А фатализм — штука вредная, она парализует волю к действию, обрекает человека на покорное ожидание неизбежного. Так что записывать его лекции записывай, но в восторг не приходи. В свое время ты узнаешь хотя бы основы диалектического материализма, я помогу тебе в этом, и тогда сам увидишь, в чем ошибается Александр Петрович.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Волшебные очки - Иван Василенко бесплатно.
Похожие на Волшебные очки - Иван Василенко книги
- Моя одиссея - Виктор Авдеев - Детская проза
- Приключения Гугуцэ - Спиридон Вангели - Детская проза
- Большое путешествие Марселино - Хосе Мария Санчес-Сильва - Детская проза
- Сказочный переполох - Майкл Бакли - Детская проза
- Снег - Мария Викторовна Третяк - Домашние животные / Детская проза
- История Кольки Богатырева - Гарий Немченко - Детская проза
- Ксюшины сказки - Светослав Пелишенко - Детская проза
- Зверь и Скрипка - Игорь Фарбаржевич - Детская проза
- Разноцветные пятнышки - Яна Афонина - Детская проза / Периодические издания
- Удивительная девочка - Виктория Валерьевна Ледерман - Детские приключения / Детская проза
