Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом они рассказывают «О различных казусах, которые могут приключиться с ним на чужбине». Так называется вторая часть каприччио. Для этой части девятнадцатилетний композитор сочинил мелодию, как бы воспроизводящую шаг усталого человека.
Видимо, создавая музыку этой части, Себастьян не ставил перед собой задачи изобразить какие-то конкретные события, а стремился лишь передать свое чувство тревоги. Поэтому «мелодия шага», погружаясь во все более низкий регистр, создает настроение нарастающей печали. Друзья Якоба, захваченные этим чувством, тоже предаются скорбным раздумьям — третья часть каприччио называется «Всеобщий плач друзей». Ее музыка, напоминающая выразительную оперную арию, соткана из мотивов-вздохов. Повторяясь в разных голосах, они звучат особенно трогательно.
Однако молодой путешественник неумолим, и четвертую часть Бах называет так: «Здесь приходят друзья и, видя, что ничего не поделаешь, прощаются с ним». Они, конечно же, желают ему удачи и счастья, и в торжественных аккордах музыки четвертой части слышится перезвон колоколов, без которого не могло обойтись ни одно по-настоящему важное событие.
Якоб садится в почтовую карету, и почтальон трубит в рожок, давая сигнал об отъезде. Пятая часть — «Ария почтальона». В ней молодой композитор соединил мелодию одной из немецких песен с мотивом старинного сигнала, который почтальоны, сопровождавшие дилижанс, наигрывали на своих рожках.
Новая церковь в Арнштадте
Заканчивается каприччио «Фугой в подражание рожку почтальона». Ее музыка полна юношеского задора. Наверное, в глубине души Себастьян не сомневался, что его брата ждет еще много интересных приключений, что все кончится хорошо, и поэтому в конце каприччио в плотных аккордах последних тактов фуги слышатся как бы мощные органные звуки, прославляющие отвагу и мужество дерзающей юности.
Орган в Новой церкви
Много лет спустя, когда эту фугу услышал великий немецкий поэт Вольфганг Гёте, он, захваченный ею, воскликнул: «Трубача не только слышишь то вблизи, то вдали, но будто явственно видишь, как он скачет в поле, останавливается на пригорке, обращается на все четыре стороны света и затем возвращается назад, — и не можешь до конца насытить этим чувство и разум!».
Дом «Под золотым венцом» в Арнштадте, где жил И. С. Бах
Это первое клавирное произведение Баха не утратило своего очарования и сегодня. Изучая его, совершенствуют свое мастерство будущие музыканты-профессионалы. Оно звучит и на концертах, поражая слушателей зрелостью мастерства, юмором, глубиной и поэтичностью выраженных в нем чувств.
Первое время жизни в Арнштадте Себастьян чувствовал себя совершенно счастливым. Причиной тому были самостоятельность, материальная независимость и любовь.
В Арнштадте жила тетка Себастьяна. Трое ее детей были его ровесниками. Особенно Себастьян подружился с Иоганном Эрнестом и с Марией Барбарой, младшей дочерью покойного органиста Иоганна Михаэля Баха. Родители девушки умерли, и она жила со своими дядей и теткой в доме, где находился кабачок «Золотая корона». Питаясь здесь в течение нескольких лет, Себастьян и познакомился с Марией Барбарой. Оба они воспитывались в семьях музыкантов, оба были сиротами.
Маленький зеленый Арнштадт, в котором росло так много лип, что город получил название «липового», был устроен по образцу французских городов. Сады с их цветочными клумбами, гротами и фонтанами окружали замок. Замечательная романская Либфрауенкирхе и ренессансная Ратуша считались красивейшими архитектурными сооружениями Тюрингии. Себастьян и Барбара бродили по узким зеленым улицам, а по вечерам любили музицировать. Они решили, что должны пожениться. Но не раньше, чем Себастьян сумеет создать собственный дом.
Между тем отношения Себастьяна с учениками начали постепенно осложняться. И можно себе представить положение молодого кантора, если в одном из документов того времени рассказывается, что ученики часто дерутся в присутствии учителей, а во время богослужения и уроков играют в мяч. Себастьян был требователен и вспыльчив, и его насмешки порой больно задевали этих недорослей. Ведь восемнадцатилетний учитель был ровесником своих учеников, а иногда и младше их. И наконец долго накапливавшееся раздражение вылилось наружу.
Однажды, когда Себастьян со своей двоюродной сестрой Катариной шли по площади у ратуши, им навстречу выбежал фаготист Гейерсбах, которого Себастьян за его плохую игру назвал фаготистом-пискуном. Его вид не предвещал ничего хорошего.
— Проси прощения, грязная собака,— прошипел Гейерсбах. — Не то худо будет, — добавил он, поднимая палку.
Но в этот момент Себастьян выхватил шпагу и, размахивая ею, набросился на противника. На их крик сбежались люди и драчунов разняли. Себастьян, вышедший победителем из боя, чувствовал некоторое время удовлетворение своей силой и находчивостью.
Молодой органист подал жалобу на Гейерсбаха в консисторию, в которой писал, что «коль скоро ему не подобает терпеть такие выходки, он всеподданнейше просит подвергнуть означенного Гейерсбаха наказанию, какового тот заслуживает, дабы удовлетворить его оскорбленное самолюбие, а также вразумить оного и всех остальных, чтоб впредь он мог ходить спокойно и никому чтоб не повадно было его оскорблять или же бить».
Но как равнодушны были судьи этого царства умеренности и аккуратности! Как унизителен был суд, который продолжался несколько дней! Непонятно даже было, кого судили — учителя или ученика.
Члены консистории выслушивали оправдания Гейерсбаха, отрицавшего, что он начал драку, его свидетелей, которые, как выяснилось потом, при драке даже не присутствовали; вызвали как свидетельницу и Катарину.
В конце концов было принято решение: «Поскольку никого из господ священнослужителей при сем не было, оба они на этот раз могут быть свободны, а по получении разъяснения им будет сделано соответствующее внушение».
Постепенно стали осложняться и отношения Баха с церковным начальством. Слишком много юношеского пыла и фантазии, слишком много новшеств вводил он в органные прелюдии и в сопровождение хоралов. И разве можно было сравнить его с обычными музыкантами, о которых русский писатель В.Ф. Одоевский в своей чудесной новелле «Себастьян Бах» рассказывает: «Сорок лет он прожил органистом одной и той же церкви, сорок лет каждое воскресенье играл почти один и тот же хорал, сорок лет одну и ту же к нему прелюдию и только по большим праздникам присоединял к ней в некоторых местах один форшлаг
- Музыка и ты. Выпуск 9 - Алиса Сигизмундовна Курцман - Биографии и Мемуары / Культурология / Музыка, музыканты
- О судьбе и доблести - Александр Македонский - Биографии и Мемуары
- На линейном крейсере Гебен - Георг Кооп - Биографии и Мемуары
- Воображаемые встречи - Фаина Оржеховская - Музыка, музыканты
- Мне как молитва эти имена. От Баха до Рихтера - Игорь Горин - Биографии и Мемуары / Музыка, музыканты / Поэзия / Публицистика
- Свидетель или история поиска - Джон Годолфин Беннетт - Биографии и Мемуары / Эзотерика
- Личность и болезнь в творчестве гениев - Олег Ерышев - Биографии и Мемуары
- McCartney: День за днем - Анатолий Максимов - Музыка, музыканты
- Римския-Корсаков - Иосиф Кунин - Биографии и Мемуары
- История Петра Великого - Александр Густавович Брикнер - Биографии и Мемуары / Исторические приключения / История